Вечность и Тлен

Сильфа скосила на него взгляд, выглядя непривычно серьёзно. А в следующую секунду она усмехнулась уголком рта и, резко крутанувшись на каблуке, направилась к месту нашей стоянки. Остальные как по команде последовали её примеру. Нам следовало продолжить путь.

– Вторую половину боя ты стала похожа на себя, – проговорил Люций, останавливаясь рядом, плечом к моему плечу, и едва ощутимо кладя ладонь на мою спину.

– Но до этого не была…

– Сара, это была похвала, – с лёгким весельем заметил он. – Ты – всегда ты, – заявил он, противореча недавним словам. – Но сама себя ты принимаешь лишь сильной, ненавидя собственную слабость. Я это понимаю. – Его пальцы на моей спине стали ощутимее. Люций слегка склонил голову ко мне. – Поэтому и говорю, что ты была похожа на себя. Твои удары стали непоколебимы. Знаешь, в чём всегда была твоя отличительная черта в бою?

– В чём?

Люций распрямился, его рука больше не лежала на моей спине.

– В изящности и… неотвратимости.

Уже вечером, перед самым сном, сидя на соломенной подстилке, которая заменяла лежанку, и вновь раскуривая свою трубку, Регис вдруг заметил:

– Лучше Саре пока тренировочные бои не проводить. Ведь если кто-то всерьёз пострадает в пути, это очень замедлит всех нас. – Он красноречиво намекнул на Сезара, который до сих пор крайне бережно относился к своей руке.

Оставшись наедине с Сезаром, я извинилась. Мне было жаль, что я причинила ему боль. Но в то же время вину я не испытывала. Это лишь удар. Если за каждое ранение на спарринге корить себя, это будет просто смешно.

– Может, ты прав… – согласилась я.

– Ну только если Люций, – проговорил Регис, выдыхая облако дыма. – Его ты вряд ли покалечишь.

Винсент вдруг часто заморгал, а после бросил быстрый вопросительный взгляд на Люция. Флёр нахмурилась. Сидя на бревне, она потихоньку копала носком обуви землю.

Повисла тишина. Было лишь слышно, как Сильфа громкими глотками пила вино.

– Что с вами? Я сказал что-то не так? – озадачился врачеватель.

– Нет, это не вариант, – вмешался Моран с вежливой и сдержанной улыбкой.

– Почему? – Мы с Младшим Роком спросили одновременно. Я спокойным голосом, а он оживлённым и более удивлённым.

Люций устремил взор ко мне, смотря долго и не мигая.

– Я не могу с тобой сражаться, – повторил он свою мысль и сделал щедрый глоток вина.

– Э-э-эм… – замялся Кьярин, прежде чем неловко провести рукой по волосам и продолжить: – Не можешь? Что это за причина? Или раз вы в таких отношениях, то боишься её ранить?

– В таких отношениях? – насмешливо переспросил Люций. – Ты даже не представляешь, как оскорбил Сару своим предположением. – Он передал мне бурдюк и, сплетя пальцы в замок, продолжил: – Я в буквальном смысле не могу поднять на Сару меч.

Заметив по лицу Кьярина, что он ничего так и не понял, Люций, помедлив, наклонился вправо, использовав руку как опору, потёр указательным пальцем бровь и, вновь внимательно глядя на меня, пояснил:

– Я настолько не желаю причинить ей вред, что клинок тяжелеет в моих руках.

Люций со вздохом поднялся и, вытащив меч, медленно повернулся ко мне.

Я не шелохнулась и не отвела взора, когда клинок поднялся в воздух. Оставалась неподвижна, сидя на своём месте. В то время я ощутила, как напрягся рядом сидящий Сезар. Раздался шорох его светлой мантии и рукавов. Ещё мгновение, и, возможно, он прикрыл бы меня собой, не веря недавним словам Морана. Вот только в следующий миг Люций бессильно поморщился – его руку повело, и он согнулся с трудом удерживая Терпеливый в нескольких десятках сантиметров над землёй. Но вскоре и пальцы разжались, а клинок с глухим звуком рухнул на землю.

– Проще было показать, – сказал див надтреснутым голосом, словно подобная демонстрация стоила ему немалых сил. Мне почудилось, что это представление было только для меня.

Пока Люций возвращался на своё место, я медленно прокручивала в голове увиденное: Моран не может сражаться со мной из-за своего меча, который на короткий миг настолько отяжелел в его руках, что едва не склонил дива к земле.

Если я занесу свой Туманный над Люцием, будет точно так же? Мой Туманный тоже откажется его атаковать? Неслыханное своеволие клинка перед своим хозяином, сказали бы люди. А даэвы посчитали бы иначе, ведь клинок – это часть воина. За годы он становится с ним един, и, если меч не желает чего-то делать, значит, таково истинное, глубокое желание его хозяина, проросшее корнями через всё нутро.

Всё ещё обнажённый меч из тёмного металла лежал неподалёку от моих ног. Люций не торопился его поднимать. А сталь сияла, отражая немного искажённый окружающий мир вокруг. Щербатое остриё с отколотым кусочком сверкало, усиливая пламя маленького костерка, что ютился в выкопанной неглубокой яме. И этот отблеск точно заворожил меня, приоткрывая завесу прошлого в моей голове.

VI

Проклятый предмет

«Лепестки облетают, к небу стремясь,

И время течёт, как река.

Мы все здесь связаны, мы все одиноки».

– Что их ожидает? – проговорила Флёр, собирая пожитки и искоса смотря на скованных теневых даэвов ордена Чёрных Скал. Самый главный из них сидел с прикрытыми глазами, будто скрываясь от позора. Все могли видеть обездвиживающие браслеты на их руках.

– За проступок будет отвечать орден Чёрных Скал целиком. И воинов передадут их главе. Захочет – накажет, пожелает – освободит, – отозвалась я, опуская взор.

– Зачем тогда сейчас их так заковали? Всё равно сбежать не смогут, – удивилась Флёр. Она почти собрала свои вещи. Совсем скоро наш отряд должен был возвращаться обратно в Академию Снов.

– Показательно. Для людей, – коротко бросила я. – Чтобы они видели неотвратимость наказания. Даэв ты или человек, за проступок следует кара. Хотя не уверена, что люди именно такой видят кару за их проступки. Всё же отравленная вода в Гренере вызвала не одну смерть.

Несправедливо. Но даже короли, не говоря о нашем народе, оценивали жизнь одного даэва-воина равной паре десятков обычных человеческих жизней. Я же считала, что именно знание о таком положении вещей развязывало руки стражам с нечистыми помыслами.

Я распрямилась, держа в одной руке вещевой мешок, а в другой меч. Пошла по лагерю, собираясь проветрить голову от тяжёлых дум, пока имелась возможность. Флёр собиралась спросить ещё что-то, но у меня не было желания разговаривать. Мысли крутились в голове, сменяясь, как облака на небе при сильном ветре. Я никак не могла выбросить картину случившегося прошедшей ночью.

Ворон с алыми камнями вместо глаз и с распростёртыми крыльями, качающийся на светлой цепочке… Как я могла в детстве познакомиться с сыном главы Северного ордена? Любой другой даэв и не приблизился бы к человеческому ребёнку. Но Моран… Это ведь вполне было в его духе. Я же его ещё в самом начале за девочку приняла… Лицо друга из детства я и поныне толком не помнила, но мелкие детали всё же всплывали и сходились воедино.

Я сама не заметила, как дошла до статуи юноши, что мы видели накануне днём. Прекрасное лицо отстранённо смотрело перед собой, но взгляд казался понимающим, с какого ракурса ни подойди. У ног вились вырезанные из дерева цветки морозии.

«Возродись, обращаясь в прах», – по-прежнему гласила надпись.

– Вам понравилось? – раздалось из-за спины. Я так задумалась, что и не обратила внимания, как человек подошёл столь близко. Непростительная ошибка. Собственные переживания сделали меня рассеянной.

Старик медленно приблизился вплотную, держа руки за спиной. Он поднял голову, как и я секунды назад, обращаясь взором к деревянной статуе. Ещё вчера нам едва удалось переговорить с ним, а теперь пожилой мужчина стоял на расстоянии вытянутой руки, и никого не было рядом, помимо живущего своей жизнью леса.