Страница 23 из 28
– Ну и почему же именно кардинала? Мало ли знатных фамилий? Причём, столько лет прошло, где гарантия, что он не отдал его куда-нибудь в библиотеку? – сказал холодно граф, так и не приторонувшийся к еде.
– Потому что ты не слушаешь или слышишь только себя! – вдруг вспылил Руджеро, но тут же, встретившись взглядом с Нелли и Фридеманом, тихо добавил, – извините.
Некоторое время сидели молча. Фридеман закурил сигару, Ричардсон – сигарету. Руджеро просто сидел в молчании и смотрел в окно. Нелли, подтянув ноги и положа голову на колени, смотрела то на карту города, лежащую перед ними на столе (но для неё перевёрнутую вверх ногами), то на противоположный дом за окном. Наконец один из них прервал молчание.
– Я понимаю, что я – просто простолюдин для Вас, граф… Надеюсь, у Вас всё же хватит мудрости держать своё драгоценное мнение при себе до окончания нашего дела…
Взгляды замерли и вспыхнули, но тут Нелли вскочила и ударила двумя кулаками по столу.
– ХВАТИТ! УСПОКОЙТЕСЬ! ВЫ ВЕДЁТЕ СЕБЯ КАК ДЕТИ, ГРАФЫ И ГЕРЦОГИ, ВЗРОСЛЫЕ ЛЮДИ!
Все взгляды оборотились к ней. Обернувшись, Нелли заметила, что весь трактир устремил на неё замершие в изумлении взоры.
– Извините, – спокойно, дёрнув бровями, сказала она и тут же села. – Эхм! – Нелли обвела взглядом всю компанию. – Ну что, будем вести себя как дети малые или наконец-таки будем заодно! Это вам бы всем впору меня защищать, а не мне вас – друг от друга. – Опустив глаза, все виновато закачали головами. Нелли откинулась на спинку стула. – Славно! – всё тем же тоном, подавшись вперёд, сказала она. – Итак, продолжим! – Руджеро прав. Такой документ тот человек мог оставить только у кардинала, а тот, в свою очередь, стал передавать его по наследству.
– Но как мы попадём туда? – слегка раздражённым шёпотом прошептал граф.
– Очень просто, – разминая кисти рук, промолвил Руджеро. – Садитесь ближе, я расскажу вам свой план!
***
Тихо-тихо слышались шаги вдоль высокой каменной стены. Луна, словно чтобы подглядеть, сурово и злосчастно вышла из-за туч. Суровые ночные стражи стояли на башенных стенах, другие – мерно совершали обход. Чинно и ровно отдавались их гулкие шаги. Фридеман подал знак рукой, который означал: «Готовы?» Все кивнули головами. Тогда он сделал шаг и ровно с того момента каждый начал разыгрывать свою роль. Яков вывалился из-за угла и начал во всё горло распевать песни. Послышался клацнувший звук – стражи остановились и обернулись. Герцог продолжал, шатаясь, идти и распевать французские песни (коим его незадолго до того научил трактирщик..) во всю глотку. Клацанье ускорилось – один из привратников поспешил к нему.
– Что там?
– Какой-то пьянчуга! Сейчас усмирю его!
Будто бы из ниоткуда, появился Ричардсон. Он поспешил к стражу.
– Добрый вечер! Я шёл и услышал крики… Всё в порядке?
– Пьянь какая-то шастает!
– Вам нужна помощь? – спросил граф, как бы собираясь уходить.
– Если можете, помогите нам завести его, мы уже минут пять не можем управиться – силён как бык! По-видимому, какой-то англичанин, они все такие – свиньи!
– О, конечно! Я сочту это своим долгом, – скривился в улыбке граф. – Почему же вы подумали, что он англичанин?
– Слышу акцент…
– Ах, да-да, конечно-конечно…
– Давайте, парни! Поднажмём!
Граф со стражем взяли Фридемана под руку, третий – открыл ворота, и они вместе завели его. Нелли и Руджеро видели всю картину, выглядывая из-за стены.
– Ну что, наш выход, – прошептала Нелли, готовя верёвку и подавая Руджеро. – Ты сможешь докинуть?
– То ли дело… In bocca al lupo,22 – сказал он, и, завязав узел, размахнулся и докинул его до одного из выступов.
– Brilliant!23 – прошептала Нелли.
– Я залезу первый и втяну тебя.
– Хорошо.
Когда Руджеро был на месте, он прислушался – из окна не доносилось ни звука. Он аккуратно заглянул в него, – там мирно спал страж. Руджеро бесшумно просунул лезвие меж окон и вскоре послышался тихий щелчок.
– Руджеро, скорее! Ещё нисколько минут и они начнут делать обход!
Кивнув, он открыл окна, влез, и, взяв в руки верёвку, кинул Нелли – крепко взявшись, она вскоре, после нескольких попыток, тоже влезла в окно.
– Il dorme,24 – ответил Руджеро на её вопросительный взгляд. Нелли посмотрела на спящего стража, потом опять на Руджеро. – Идём. Но сначала… – он протянул Нелли руки.
– Похоже, за хорошего я, конечно, сойду надзирателя, – усмехнулась она, связывая ему руки.
– Поверь, твой грим великолепен!
– Сам себя похвалил, – усмехнулась Нелли. – Вообще-то, у меня иногда ус отклеивается.
Когда сие театральное действо было закончено, они тихо-тихо выглянули за дверь. Страж всхрапнул. Резко вздрогнули и обернулись. Убедившись, что он далее спит, они, осторожно приоткрыв дверь, вышли.
Нелли, переменив походку, бойко зашагала, словно старый тюремщик. Руджеро же шёл, низко склонив голову, – его лица вовсе не было видно из-за капюшона плаща. Так они шли, а он тихо подсказывал, куда вести дальше.
– Руджеро, неужели ты побывал во всех европейских тюрьмах? – спросила Нелли.
– Нет, как же, в Петербурге меня не садили.
– Может ли такое быть?
– Я там не куролесил.
– Погода что ли так повлияла?
– Да, это ограничивает по местности.
– Руджеро! – она улыбнулась. Он усмехнулся. – Хотя, при случае, ты можешь быть вполне благовоспитанным гражданином.
– Это так только кажется. Как видишь, я хороший лицедей.
– О, это неоспоримо!
Тут заслышался стук шагов. Глаза Нелли расширились.
– Пожелай и мне сейчас стать таковым! Silence!25 Acqua in bocca!26
Руджеро ободряюще пожал её руку. Звук металлических бряцающих шагов стал ещё ближе. Наконец из-за угла появился страж.
– Стой, кто идёт!
– Веду узника! Али не видите?
– Кто вы? – подозрительно спросил ночной страж.
– Веду разбойника на заклание! Я – сеньор Гримани, из Венеции! Приехал торговать скобяными товарами, а этот разбойник попытался меня обокрасть и, о нет, сеньор, я вам этого не скажу!
– Извините, господин, но Вы должны чётко изложить свою просьбу…
– О нет, сеньор, простите – господин, я не могу поделиться с вами таким позором!
– Скажите же вы! Только так мы подберём этому преступнику достойную кару!
– Нет такой кары, о небеса!.. которая могла бы истинно воздать ему по заслугам!
– Но говорите же!
– Моя Магнолия, моя бедная Магнолия! Я знавал этого разбойника ещё в Венеции! Этот варвар похитил мою любимую Магнолию! О, горе мне, горе на мои седины!
– Это действительно кощунство! Но кто же она Вам?
– Моя корова, сеньор! Он похитил её и продал втридорого на рынке!
Казалось, страж на мгновение опешил, однако, даже не задавшись вопросом, а есть ли в Венеции коровы, тут же, спохватившись, дабы не обидеть честного человека, вновь заговорил:
– Не волнуйтесь, отдайте его мне, а я препровожу его в камеру…
– О нет, не так быстро, сеньор! – словно бы забываясь, отвечала Нелли. – Это так быстро не сойдёт ему с рук! Я хочу, чтобы он сполна насладился моим обществом!
– Ну хорошо, как знаете, сеньор…
– Гримани, моё имя Гримани, как и у нашего достопочтенного дожа! Но это счастливое совпадение не спасло меня от позора! О горе мне грешному!
– Хорошо, идите… Ваш путь направо. Если заблудитесь, просто кликните, к Вам явится страж. Сейчас все собрались внизу, заняты одним пьянчугой, который разбалтывает какие-то небылицы из своей непутёвой жизни. Вот уж никто не захотел пропустить так позабавиться!
– О, тогда и я скоро явлюсь на представление, очень скоро, коли столь почтенный и уважаемый человек говорит, что зрелище достойное!
22
Дословно итальянское выражение переводится как «в пасти волка», аналог нашего «ни пуха ни пера», – потенциальное пожелание неудачи во избежание сглаза (прим. авт.).
23
Превосходно! (англ., прим. авт.)
24
Он спит (итал., прим. авт.)
25
Тишина! (англ., прим. авт.)
26
Не говори ни слова! Дословно – вода во рту (итал., прим. авт.).