Страница 7 из 26
Терентий смотрел с сопки на равнину, видел ее богатства и уже представлял себе, как будет жить с сородичами Тигеля. Он посеет хлеб, заведет скот, а зимой здесь на сопке будет бить соболя, куницу, а то и медведя.
Он посмотрел вдаль и увидел пар, поднимающийся над Озерными горячими ключами. Камчадалы считают эти ключи жилищами духов. В зимний день над ними клубится пар. Если кто близко подойдет к ним, на того падет гнев богов. Но Терентий не боится камчадальских духов и обязательно искупается в этих ключах.
С тревогой о будущем, с беспокойными думами, он начал спускаться в долину.
Тойон Тигель спал на тюленьей шкуре. Брат его сидел тут же и смотрел на ленивые языки пламени костра. Слабый свет еле освещал их двоих, и во мраке пропадали прокопченные стены, нары и многочисленные обитатели этого зимнего жилища камчадалов.
Полуземлянка имела прямоугольную форму. Вкопанные в центре четыре столба поддерживали потолочный настил. Строители забрали стены из бревен с жердями, а вдоль них устроили нары. Так делали все камчадалы. Окон не было. В потолке оставалось четырехугольное отверстие, через которое проникали в землянку по лестнице и куда выходил дым. В одной из стен всегда устраивали на случай опасности запасной выход, но им пользовались только женщины и дети. Снаружи полуземлянку засыпали землей, и получалось подобие кургана. Тойоны были богаче других соплеменников. В землянке тойона жило пять семей, в других больше. Зимой входное отверстие оставалось совсем маленьким: снег заносил его, и дым от костра ел глаза.
Снег сходил быстро, и теперь скоро род тойона Тигеля перейдет в балаганы. Каждая семья имела балаган— летнее жилище: девять столбов длиной в 4–5 метров вкапывали в землю по три в ряд на одинаковом расстоянии один от другого. Столбы на высоте двух метров от земли связывали перекладинами и на них настилали пол из жердей и тонких бревен. Над настилом сооружали островерхий шатер, переплетали его ветвями и покрывали травой. Двери делали с двух сторон, одну против другой. Поднимались в балаган по таким же лестницам, по каким спускались вниз в зимнее жилище. Пока люди жили в полуземлянках, балаганы служили им кладовыми.
По правде говоря, Тигель собирался начать переселение завтра. Думы беспокоили его и во сне, он заворочался. В эту минуту любимый черный пес тойона вскочил на ноги, повел носом, и, неистово лая, выскочил прочь из землянки. Вослед залаяли другие собаки. Тигель проснулся, сел, прислушался. Со двора доносился резкий хриплый лай пса. Узкие глаза тойона широко раскрылись, он с тревогой сказал брату:
— Поди посмотри. Собака на человека лает. Чужой идет.
Брат Тигеля ловко взобрался по лестнице и осторожно выглянул наружу. Через секунду он шептал тойону, чтобы никто другой не слышал:
— Казак идет, с ружьем идет, плохо будет, тойон.
Тойон вскочил и сам полез вверх. Вот он выглянул наружу и в идущем к стойбищу узнал знакомого. Человек шел с трудом по вязкой непросохшей земле, а ему навстречу с хриплым лаем неслись собаки. Резкий окрик тойона заставил черного пса остановиться и нехотя повернуть обратно, за ним повернула и вся свора.
— Рус идет, хороший рус идет. Чай ставить надо. Тойон слез с лестницы и подбросил в огонь ветки,
Первое лето и зиму Терентий Шадрин прожил с семьей Тигеля. Больше всего он подружился с его братом. Хороший и смелый охотник, брат Тигеля, с детским восхищением следил за всем необычным для него, что делал на берегах Еловки русский. Терентий вместе с братом Тигеля ходил к Озерным ключам. Он выкупался в обжигающей воде и, когда вылез наружу, нигде не нашел своего спутника. Брат Тигеля с перепуганным лицом бежал сообщить роду о гибели русского.
Духи не тронули Терентия. Он вернулся в стойбище невредимым, и камчадалы, считая его могущественным человеком, охотно стали учиться обращению с огнестрельным оружием, помогать сеять хлеб и сажать репу. И первым помощником среди своих сородичей всегда был брат Тигеля.
Он помог Терентию на второй год, после его прихода к Тигелю, поставить избу и баню. Они стали большими друзьями, но однажды чуть было крепко не повздорили.
Решив навсегда осесть в этих краях, Терентий женился. У него родился сын. Скоро молодой отец пожалел, что на береговых пастбищах Еловки нет молочного скота. Правда, в острогах скот можно приобрести, но за двух коров надо отдать сорок соболей или одну чернобурую лису. Терентий проводил недели на охоте у сопки. Однако удачи не было. Брату Тигеля повезло больше. Когда они повстречались в лесу, тот показал Терентию свою добычу — пять соболей и пепельно-черную лисицу.
Напрасно Терентий несколько дней уговаривал своего друга отдать лису, тот смеялся и предлагал взять соболей, а сам любовно разглядывал редкую шкурку. Терентий обиделся и два дня не разговаривал с удачливым охотником.
Как-то вечером тойон зашел к казаку и рассказал о камчадальском обычае. Рассказывал как будто к слову, случайно, а сам улыбался:
— Человек не может не идти в гости, когда его зовут. Не придешь — обидишь, смертельного врага наживешь. С тех пор как я свет увидел, у нас так было: хозяин зовет в гости, не хочет, чтобы его жадным кликали топит жарко, кормит гостя сытно. Ест гость, потом обливается, а хозяин знай ему еду подает да огонь подкладывает. Не может гость есть, пить больше, не может в такой жаре сидеть и сказать ничего не может. Скажет «жарко» — обидит хозяина, откажется есть — опять обидит. Вот гость мучается и просит пощады, обещает хозяину выкуп дать, тот его и отпускает. Так деды и отцы наши делали и мы так делаем. Если в гости зовут — идти надо, не идти нельзя.
Тойон ушел, а Терентий побежал дрова рубить да печь в бане топить. Жена наварила рыбы, съедобные коренья сараны приготовила. Позвал Терентий Тигелева брата в гости.
Гостю показалось, что в бане не жарко. Плеснул Терентий воду на раскаленные камни, сам вышел в предбанник. Гость сидит в жаре и пару, от обильной пищи мучается, но терпит. Терентий знай подносит ему рыбу, сарану да воду льет на камни. Взмолился охотник, попросил пощады и согласился отдать лису хозяину.
Из Верхне-Камчатского острога привел Терентий корову и бычка. Дружба их с братом Тигеля еще крепче стала. Если кто, желая подшутить, спрашивал охотника, как, мол, он погостил у русского, тот вскидывал голову и весело отвечал:
— Э! Никогда у нас так не угощают, как у руса!
Почти двадцать лет Терентий прожил на земле рода Тигеля. Последние три года сильнее стали бесчинствовать атаманы. Косились некоторые камчадальские тойоны на Терентия и других казаков, покинувших острог, как будто они виноваты в лиходействах царевых слуг.
Бывало Терентий вместе с камчадальскими парнями ружьями разгонял казачьи отряды. И все же что-то камчадалы скрывали от него. Терентий чувствовал это по тем настороженным взглядам, которые бросали на него приезжавшие к Тигелю гости из других родов, по тому, как упорно отмалчивался на все вопросы его друг — брат Тигеля.
Приближалась весна 1731 года. В стойбищах было голодно. Прошедшую зиму приходили казаки за ясаком, и где не собрали его, взяли сушеную рыбу, зерно.
Снова появились у Тигеля таинственные гости от соседнего еловского тойона Федора Харчина. Богаче других тойонов был Харчин, много сородичей работало на него. Думал он быть повелителем всех родов, но другие тойоны и казаки мешали ему. Посланцы Харчина сторонились Терентия, а он, не получая ответа на свои вопросы, решил сам съездить к соседям и с утра запряг собак в сани.
Сани Терентия только затейливым русским орнаментом на копыльях и кузове отличались от обычных камчадальских саней. Они имели те же три главные части: полозья наподобие лыж с крутым загибом, две пары копыльев и кузов. Копылья, вырезанные из березовых корней, напоминали пологие дуги, кузов — корзину с высоким передком и задком. Верхний загиб полозьев был украшен продольными и поперечными темно-коричневыми и желтыми нерпичьими ремнями. Подобное плетение создавало шашечный орнамент. Такому плетению Терентия научил брат Тигеля, помогавший мастерить сани. Сбруя саней была обшита бархатом и украшена цветной вышивкой.