Страница 17 из 26
— Теперь, сэр, поздно, теперь надо драться!
Матросы и офицеры завязали драку. Их оттеснили, смяли. Кук услышал не то предсмертный крик, не то стон своего любимца и сжал ружье. Он один остался среди разъяренной толпы. Он еще может спастись, если прорвется к лодкам. Он смело пошел на толпу, передние нерешительно отступили, но задние наседали и кольцо сжималось. Кук поднял ружье и выстрелил.
В воздухе просвистело копье. Кук зашатался, вскрикнул и упал. Он сделал попытку подняться и упал вновь.
Капитан английского флота Джемс Кук, названный богом Лоно, был мертв. Увидев поверженного бога, толпа в ужасе отпрянула. Смельчаки, слышавшие стон и видевшие кровь, бормотали, что белокожий не был богом. Им не дали договорить. Для большинства Кук-Лоно — бог, которого они убили.
Мгновение, и на берегу ни осталось ни гавайцев, ни тела Кука. Быстро, как только они могли, гавайцы унесли тело в капище верховного жреца, чтобы там предать его погребению, как подобает божеству.
Когда с кораблей спустили лодки с вооруженными матросами, на берегу никого не было. Гнаться в глубь леса было бесполезно, и матросы вернулись на корабль. Все окончилось слишком быстро.
Корабли подняли флаг капитана Кларка и отошли из залива, взяв курс на главное селение острова.
Что хочет делать капитан Кларк? Разве он забыл обещание, данное Куку?
Корабли навели пушки на легкие строения и сделали несколько залпов. Селение запылало. Донеслись крики детей и женщин.
Кларк метался в бреду в каюте и с трудом различал команду, которую от его имени отдавал Кинг. Корабль дернулся, и гром выстрелов заставил капитана вскочить. Цепляясь за косяк, он распахнул дверь и крикнул:
— Прекратить стрельбу! Кинга ко мне!
С кораблей, уходивших на север, еще долго можно было видеть зарево над островом.
В селениях, подожженных огнем пушек, никто не гасил пожаров, люди в страхе бежали к святилищу верховного жреца и неистово взывали к небесам.
Во дворе перед капищем сидели алии-управители, великий владыка острова и великий владыка духов. От них люди, напуганные громом орудий, ждали решения. В отдалении стояли воины, опершись на пики. Такие сборы на островах бывали только перед большими сражениями. Владыка острова молчал. Верховный жрец встал со своего места:
— Мы свершили тяжкое преступление — убили великого бога Лоно. Небеса не простят нам, они жаждут отмщения, жаждут жертвы, великой жертвы человека. Так сказал я, которого вы называете владыкой духов!
Жрец медленно опустился на возвышение. Торреобоя молчал, молчали алии-управители. Молчали долго.
В круг собравшихся вышел Камеамеа. Таким его еще никогда не видели люди, глаза его блестели, наполненные гневом. Он медленно обвел присутствующих презрительным взором, алии отворачивали лица.
— Вы молчите! Слушайте, что я скажу, — Камеамеа лихорадочно подбирал слова, он знал, что наступил момент, великий момент, сейчас или никогда, — великий владыка духов прав. Небеса жаждут мщения, они ждут жертвы, той жертвы, которую хотел совершить живой Лоно.
Камеамеа перевел дыхание, кинул взгляд назад. Его воины незаметно подошли ближе. Верховный жрец поторопил алия:
— Говори дальше, могущественный и храбрый из алиев, говори!
— Небеса ждут твоей жертвы, владыка острова, твоей смерти, Торреобоя! — Камеамеа резко повернулся к правителю и указал в его сторону рукой, сжимающей подаренный кортик.
Несколько секунд царило оцепенение, потом гул торжества и гнева прорвал тишину.
Первым опомнился правитель и с ловкостью, несвойственной его обрюзгшему телу, выхватил у стоящего воина копье и метнул его в Камеамеа.
— Ты умрешь прежде всего, собака!
Гордый алий легко поймал копье и хотел было направить его обратно, но верховный жрец стал между ними. Алии-управители вскочили, готовые броситься на человека, посмевшего посягнуть на высшее табу. Но только сейчас они заметили, что воины плотным полукольцом окружили своего вождя и рядом с ним встал самый меткий копьеметальщик на островах — Коа. Толпа, пришедшая на собрание, безмолвствовала: шел спор между алиями — простые смертные должны молчать.
Верховный жрец приблизился к Камеамеа и тихо, сдерживая ярость, сказал:
— Уйди, могущественный алий, не оскверняй напрасно пролитой кровью святыни богов. Знай, боги не простят тебе твоих слов и даже мыслей.
— Я уйду, великий владыка духов, но не будет спокойствия на островах, пока не успокоится дух Лоно, пока не получит он предназначенной небом жертвы. Я уйду, но Торреобоя должен умереть, и я сделаю это!
Алий махнул рукой и через строй его воинов прошел раб, неся новый длинный плащ мамо. Этого не ожидал даже Коа. Камеамеа скинул ахуула и надел плащ мамо.
Никто не шевельнулся, чтобы наказать богохульника, никто не поразил его копьем, все ждали кары богов.
Но боги молчали, и вновь прозвучал голос смелого алия: «Я уйду, по Торреобоя умрет, я сделаю это!»
Час Камеамеа пробил. Он начал междоусобную борьбу. Его войска от победы к победе шли по селениям острова, и скоро власть над Гавайями перешла в руки Камеамеа. Но планы его шли еще дальше. Он видел мощь чужеземцев, идущих по океану на больших лодках, видел их смертоносный огонь из железных палок и хотел противопоставить им единую силу всех островов, способную делать и такие лодки и такое оружие. Камеамеа Первый, как он стал называть себя позже, начал большую войну за объединение. Он торопился, так как понимал, что корабли, покинувшие остров, могли вернуться. Дорога была уже известна.
В начале лета 1780 года корабли экспедиции Кука под командой Кларка взяли курс к Камчатке. Попытка пробиться сквозь льды у южного конца Берингова пролива окончилась неудачей. В трюмах осталось немного соленой свинины и ничтожное количество пресной воды. Появившаяся на горизонте земля вызвала радость. Но ее берега были неприветливы.
Река Авача прорезала стену скал и вливалась в Авачинскую губу — затейливую гавань-ковш. Губу от ветров укрывали сопки, они сходились у Петропавловских ворот и как будто замыкали бухту. Стенки ворот образовывали отвесные семьи утесов, вырастающие прямо из воды. На склонах сопок и на берегу бухты росли одинокие большие деревья, редкий кустарник и густая высокая трава.
На прибрежной полосе стояло восемь деревянных строений. В них размещалась пограничная стража — сорок казаков под командой сержанта. Это было юго-восточное побережье Камчатки, самой дальней точки континентальной части Русской империи.
Находившаяся на отшибе малонаселенная Петропавловская гавань впервые видела корабли под британским флагом.
По приказу капитана Кларка офицер с матросами на боте отъехал к берегу. Русские казаки, несшие охрану, ожидали нападения и приготовились к защите. Офицер поспешил знаками предупредить о своих мирных намерениях.
В Большерецк к главному командиру Камчатки майору Бэму был послан нарочный с известием о прибытии двух хорошо вооруженных английских кораблей. Бэм решил вести переговоры.
Русская делегация прибыла на корабль. Англичане оказали ей самый сердечный прием и просили помощи продовольствием. Бэм приказал отправить 250 пудов ржаной муки и 20 голов рогатого скота.
Капитан Кларк не знал, чем отблагодарить русских за столь щедрый дар. Он пригласил Бэма на корабль, а когда командир Камчатки покидал его, прол ремел двадцать один пушечный залп-салют наций. С корабля несли подарки английских мореплавателей — коллекцию гавайских предметов.
На прощальном обеде Кларк сказал:
— Я не нахожу слов, чтобы выразить свою благодарность вашему превосходительству и всем русским за щедрую помощь! Я прошу принять от нас в подарок коллекцию, собранную на Сандвичевых островах, где трагически оборвалась жизнь капитана Кука. Вы понимаете, как нам дороги эти предметы, но мы передаем их вам в знак признательности за помощь его экспедиции!
Время неумолимо летело вперед. С Камчатки в Якутск, из Якутска по санному пути на Тобольск и далее через Москву в Петербург отправили гавайскую коллекцию Кука. В ней был короткий плащ и шлем Камеамеа.