Страница 40 из 63
Версии, записанные в пределах Евразии, Америки, Океании и Африки, содержат настолько много сходных подробностей, что предполагать их независимое возникновение практически невозможно. При этом все «экзотические» тексты интегрированы в местный фольклор и, как уже говорилось, следов недавних европейских заимствований не обнаруживают.
Американские варианты особенно интересны. Дело в том, что они занимают ту область, где встречается еще десяток сюжетообразующих мотивов, имеющих параллели в Южной Сибири — Центральной Азии и не имеющих таковых в других областях Нового Света [Березкин 2003а; Berezkin 2004]. В Северной Америке мотивы эти, скорее всего, появились в комплексе и были принесены одним конкретным потоком мигрантов — весьма вероятно, тем самым, представители которого представляли Большую Медведицу в виде семи братьев (рис. 29). В Южной Америке мотивы данного комплекса встречаются исключительно редко, а на востоке и крайнем юге континента вообще отсутствуют.
Конфигурация ареалов этих мотивов в Евразии и Америке, скорее всего, указывает на их проникновение в Новый Свет после открытия так называемого коридора Маккензи, по которому люди с Аляски смогли достигнуть Великих Равнин. Произошло это примерно 12 тыс. л.н. К тому времени соответствующие мотивы заведомо должны были быть известны в Центральной Евразии. Соответственно именно Евразия (но никак не Африка южнее Сахары) могла быть тем регионом, где данные мотивы впервые стали использоваться. Как говорилось неоднократно, в конце плейстоцена Сахара была необитаема, а предполагать появление соответствующих приключенческих мотивов в эпоху ранних сапиенсов нереалистично. Время проникновения этих мотивов в Африку в точности определить невозможно, но речь в любом случае должна идти о голоцене.
Весьма вероятно, что приключенческие мотивы, принесенные из центральной Евразии в Новый Свет и проникшие на Великие Равнины по коридору Маккензи, в Старом Свете тоже распространялись в комплексе, поскольку конфигурация их ареалов и здесь во многом сходна. Так, ареалы мотивов «узнать своего среди одинаковых» (K37) и «живой утопленницы» особенно схожи (рис. 60).
Рис. 60. «Узнать своего среди одинаковых», мотив K37. 1. Чтобы вернуть или получить жену, сына, мужа (в Африке также предмет или домашнее животное — барабан, корову), человек должен опознать ее или его среди нескольких одинаковых людей или животных. 2. Тексты на сюжет ATU 325, которые могут включать эпизод опознания своего среди одинаковых, но требуют проверки по публикациям.
Еще один мотив такого рода — «богатыри с различными способностями» (K66). Его ареал демонстрирует в том числе и характерный для мотива живой утопленницы «океанийский след» (рис. 61).
Рис. 61. «Богатыри с различными способностями», мотив K66. Каждый из нескольких спутников в чем-то превосходит других людей (лучше всех видит, слышит, бегает и т.п.); герой последовательно встречает персонажей, каждый из которых занимается каким-то особым делом, берет их в спутники.
Существенно, что центрально-азиатские и американские версии мотива К66 иногда имеют этиологические концовки (персонажи превращаются в звезды Большой Медведицы), а африканские версии — не имеют, причем частота записей соответствующих текстов в Нуклеарной Евразии значительно выше, чем в Африке.
Другие мотивы данного комплекса либо в Африку не проникли вообще, либо достигли только севера континента и бассейна Нила. В Юго-Восточной Азии и Океании данных мотивов тоже нет. Возможно, в Старом Свете их распространение за пределы первоначального евразийского центра началось несколько позже, чем распространение мотивов «живая утопленница», «узнать своего среди одинаковых» и «богатыри с разными способностями». Примером служит мотив «превращенный в животное» (К36), который в Африке, не считая севера континента и Сомали, есть только у нилотов в районе оз. Виктория. В текстах, включающих данный мотив, говорится о том, как герой или героиня временно превращены в животное (собаку, осла, вола и пр.). После того как ему или ей помогают вернуть прежний облик, в животное превращен антагонист, хотя в некоторых текстах метаморфозу испытывает либо только герой, либо только антагонист (рис. 62).
Рис. 62. «Превращенный в животное», мотив К36. Герой или героиня временно превращены в животное (собаку, осла, вола и пр.) После того как герою или героине помогают вернуть прежний облик, в животное обычно превращен антагонист.
Итак, совпадение ареалов только что рассмотренных мотивов позволяет предполагать, что они распространялись при сходных обстоятельствах. С одной стороны, весь этот комплекс должен был быть известен на юге Сибири не позже 12 тыс. л.н., иначе он не проник бы в отдаленные от Аляски области североамериканского материка. С другой стороны, в самой Евразии его распространение за пределы территорий между Кавказом и Южной Сибирью (где сосредоточены американские параллели) могло начаться существенно позже, так что лишь часть соответствующих мотивов проникла в Африку.
Мотивы, широко распространившиеся в Африке южнее Сахары, имеющие параллели в Северной Америки и, следовательно, существовавшие в Евразии 10—12 и более тыс. л.н., следует отличать от характерных почти исключительно для Нуклеарной Евразии и наверняка распространявшихся недавно. В Африке подобные мотивы редки и зафиксированы преимущественно у наиболее исламизированных групп, таких как фульбе или хауса. Примером мотива, имеющего ареал данного типа, служит «подслушанный разговор» (L37B). Случайно подслушав разговор животных или духов, человек узнает причину несчастий, постигающих его и других (рис. 63). Этот мотив обычно включен в сюжет ATU 613, но иногда — в ATU 671, а также в СУС 813A**.
Рис. 63. «Подслушанный разговор», мотив L37B. Случайно подслушав разговор животных или духов, человек узнает причину несчастий, постигающих его и других.
Почему некоторые популярные в Нуклеарной Евразии мотивы, используемые в приключенческих повествованиях, широко распространились в Африке, а другие встречаются там крайне редко или вовсе отсутствуют, мы не знаем. Все исторические обстоятельства, игравшие роль сита, через которое в Африку просеивался евразийский фольклор, вряд ли когда-нибудь станут известны. Что, однако, не вызывает сомнений, так это гораздо большее сюжетное разнообразие евразийского сказочного фольклора по сравнению с африканским. Очевидно, что формирование и распространение сюжетообразующих мотивов в Евразии шло значительно интенсивнее, нежели в Африке.
Добрые и недобрые женщины
Вернемся теперь к мотиву «подмененной женщины», точнее к мотиву «подмененная пасет скот» (02D), который с ним связан (рис. 64.1). Разница лишь в том, что в большинстве африканских и в некоторых европейских версиях речь идет о подмене не жены или невесты, а девочки или девушки, которая отправляется к своим кровным родственникам, а не к жениху или мужу. Африканские варианты записаны на территории между Южной Африкой, Кенией и Чадом (зулу, овамбо, гереро, ндау, исанзу, ньянджа, мунданг). Сопровождающая девушку обманщица выдает себя за героиню, а саму девушку — за служанку. В результате героиню посылают пасти скот или гонять птиц на поле. Все открывается — обычно после того, как люди слышат, как героиня жалуется на свою судьбу. У ньянджа в аналогичном повествовании действуют не девушка и служанка, а мальчик и его слуга. Сходство европейских и африканских вариантов очевидно из следующих примеров.
Конго. Богиня-прародительница Нзамби вырастила дочь в изоляции, отправляет ее на время в отдаленное селение, девушку сопровождает рабыня. По дороге дочь Нзамби спрашивает рабыню о названиях существ, которых они встречают (змея, антилопа, орел, бабочка). Прежде чем ответить, рабыня каждый раз требует, чтобы девушка отдала ей какой-нибудь предмет своей одежды. В селение рабыня приходит в наряде дочери Нзамби, выдает себя за нее, а настоящую дочь Нзамби отправляют следить за посевами. Люди слышат ее жалобную песню, торговец соглашается рассказать об услышанном Нзамби. Та восстанавливает справедливость, рабыню сжигают.
Русские (Олонецкая губерния). Трое братьев уехали в Петербург, потом послали за сестрой работницу Егибиху. Родители отправляют дочь в сопровождении Егибихи и собаки. По пути Егибиха предлагает купаться. Собака говорит, что мать не велела купаться, велела к братьям пробираться. Егибиха бьет ее палкой, одна нога отлетает, затем — вторая нога, третья; в общем, убивает собаку. Девушка входит в воду, Егибиха заставляет поменяться одеждой, братья принимают сестру за служанку, посылают пасти коров. Один брат подслушал, как она жалуется Солнцу, приводит ее домой. Егибиху «расстреляли на воротах».
Башкиры. Багрибакса узнает от соседки, что у нее есть братья, просит мать нажарить гороху, прикладывает горячий горох ей к груди, мать признается, что братья пропали за семью морями. Багрибакса едет их искать, с ней подруга Кюнхылу, они купаются, Кюнхылу предлагает поменяться одеждой, поэтому в дальнейшем она принята братьями за сестру, а настоящую сестру отправили присматривать за лошадьми. Она поет песню о том, как кони братьев пьют воду, один из братьев слышит, они признают сестру.