Невинные создания

ГЛАВА 6

После двух чашек кофе, я собиралась съездить в морг. Я почти не спала, думая о том мужчине, что спрыгнул с эстакады. Скорая ничего не успела спасти его, к тому времени, как машина приехала, он был мертв. Я хотела помочь, но не знала, как? Все, что мне оставалось, это держать его за руку, облегчая переход на тот свет… и от этого, становилось еще хуже. Боже, он казался таким молодым. У него была вся жизнь впереди, но он решил ее оборвать. Догадываюсь – почему. Это был тот самый район, где промышляли продажей наркотиков. Я знала его, потому что Элиот часто приходил сюда за дозой. «Туннель Смерти», так его называл брат. Когда попадаешь в него, пути назад уже нет. И этот мужчина пришел сюда с конкретной целью. Наркоман, купивший дозу, а после, примерив на себя роль Хокинга40… жаль, что бессмысленно.

Перед тем, как выдвинуться в путь, а это уже было около девяти утра, я повисла на телефоне, обзванивая морги Нью-Йорка. Куда именно отвезли труп, мне не сказали, да и не было времени, потому что полиция задавала вопросы, при чем неохотно. Для них, это обычный случай, как и соблюдение формальностей, для меня… это нечто большее, чем просто смерть человека. Я чувствовала себя ответственной за то, что произошло. Я была с ним в последние мгновение, и моим долгом было узнать, кто он и есть ли у него родственники. Может, родители или девушка ищут его?

После седьмой попытки, у меня был адрес – больница «Нью-Йорк Immortal»,41 с известным лозунгом – «тела мертвы, но души бессмертны». Забавно. Когда дело касается рекламы, никто не задумывается, что морг, это не то место, которое требует к себе повышенного спроса. Как будто работникам больницы, не терпится заиметь себе побольше клиентуры. Боже, и я знала, что это за больница. Туда же отвезли тело Элиота, после того, как я нашла брата мертвым, в квартире, которую он снимал с другом – наркоманом. Иногда, мне кажется, будь мама чуть сострадательней к Элиоту, он смог бы вылезти из ада, но вместо этого, она только и делала, что обвиняла его в глупости, слабохарактерности и никчемности. Как будто это давало мотивацию моему брату, чтобы бороться с зависимостью. Похоронив отца, мама превратилась в железную леди и воспринимала болезнь Элиота, как плевок в лицо. На тот момент, она отвернулась от него, а я же, пыталась достучаться до брата, вытаскивая его с галлюциногенных горок… в этот раз, просто не успела. И вот результат… Элиот умер, а мать переключилась на меня, обвиняя во всех смертных грехах.

Где логика, черт возьми?

Выскочив в августовское утро, я поежилась от прохлады. Асфальт блестел от дождя. В выемках собрались грязные лужи. Оглядевшись по сторонам, я чертыхнулась, что не надела под кашемировое пальто свитер из медвежьей шерсти. Ненавижу холод и влажность, а в этом месяце, слишком много промозглых дней. Солнце не так уж и радует Нью-Йорк, а если и теплеет, то недостаточно, чтобы хорошо прогреть воздух. Надо быстрее забраться в машину и включить печку, пока я не окоченела. Район, в котором я снимала квартиру, не имел собственной парковки. Это даже нельзя назвать спальным курортом… так, П-образная коллекция трехэтажных, жилых домов из желто-рыжего камня с пожарными лестницами, покатыми крышами и темными, узкими закоулками. Из освещения несколько фонарей, да и те не справляются. Там, среди мусорных контейнеров, обосновались бездомные. Я частенько натыкалась на них, когда выносила мусор. Место, где я могла оставлять Хонду, было очевидным. Подъездная дорога к дому… и как только мою машину до сих пор не украли? Ладно, я не единственная, кто держал свои четырехколесники.

Забравшись в салон, я запустила двигатель и включила печку, растирая руки.

Черт, может это плохая идея ехать в морг? К чему тревожить старые воспоминания? Мне не должно быть никакого дела до того мужчины, совсем никакого. Но… что-то было в нем, из-за чего на сердце было не спокойно. Наверное, его глаза. Я никогда прежде не встречала такого оттенка… цвет молодой травы. И самое главное, то, как он на меня посмотрел, прежде чем уйти – его взгляд был осознанным, словно мужчина понимал, что идти на попятную поздно. Он принял это решение и не боялся последствий. В его глазах отражалась не только сила, твердость, но и древность. Такой взгляд был только у тех, кто прошел через ад. Возможно, так и было и дело даже не в наркотиках.

Нечто другое.

Ладно, все равно. Выжав сцепление и переключив скорость, я вжала педаль газа, трогаясь с места. Выехав на дорогу, я увеличила скорость, минуя серию однотипных построек, смешанных с магазинами и кафешками. Всего пятнадцать минут, и я буду на месте, а там уже решу – входить в больницу или проехать мимо. Черт, неужели, я думаю о том, чтобы все-таки пойти на попятную? К чему тогда звонки в морги?

Бэт, соберись. Не нервничай.

Я пытаюсь, но в животе крутиться что-то плохое. Предчувствие или паника, но эти два ощущения не прибавляют мне решимости. Даже радио, когда я выбрала станцию 80-х, не ослабило напряжения в теле. Я пыталась не думать о том, что увижу на хромированном столе, как и старалась не вспоминать глаза мужчины.

– К черту все. – Крепче обхватив руль, я сосредоточилась на дороге. Проскальзывающий мимо пейзаж в бледно-серых и грязно-желтых тонах, превращал улицы Большого Яблока в открытки Холлмарка,42 и едва ли кто-то желал придавить их магнитом на своем холодильнике. Я, точно нет. Вырубив печку, я покрутила радио, выискивая что-нибудь повеселее, чем унылое завывание Селин Дион. Посмотрев «Титаник», я была разочарована и раздосадована глупостью главных героев. Они оба могли выжить, если бы Джек не возомнил себя Флоренс Найтингейл.43Остановившись на старенькой «La Isla Bonita»,44я выдохнула. Так-то, лучше.

Сотовый зашелся трелью. Не спуская глаз с дороги, я потянулась за сумочкой, вытряхивая из нее содержимое, пока не нашла телефон.

Дэннис. Черт.

– Привет, Дэннис. – Я сделала музыку потише.

– Привет, Бэт. Как ты? У тебя все хорошо?

– Эм, да. А что?

Дэннис выдохнул, после чего, я услышала от него краткий монолог, что его знакомый полицейский сообщил ему о происшествии на эстакаде, а я была главным очевидцем и свидетелем. Так уж получилось, что Дэннис вел группы для тех, кто пытался покончить с собой… весело, правда? Поэтому, коп поделился этой информацией, заодно и упомянув обо мне.

Ладно, мир тесен, а мы по-прежнему упорно стараемся в него впихнуться.

– Со мной все хорошо.

– Ты куда-то едешь?

Хм, скажу, что в морг, Дэннис начнет меня отговаривать от поездки, а я этого не хочу.

– У меня кое-какие дела. Хочешь пообедать? – тьфу, зачем я предложила это? Ведь понятно же, что после посещения «формалинового мира» с жуткими зелеными коридорами и посудой из нержавейки для утрамбовки внутренностей, я не захочу есть. – Я позвоню тебе, как только освобожусь и мы поговорим. Ты же на это намекаешь? – доктор Фил45 так и рвется из Дэнниса.

– С удовольствием с тобой пообедаю.

Слыша улыбку в его голосе, я сморщилась. Ненавижу лгать людям, а еще больше, слышать восторг, у которого нет продолжения.

– Тогда, договорились. – Я отсоединилась, бросив телефон на сидение. – Дерьмо.

Через пять минут, я была на Амстердам авеню, в Верхнем Вест-Сайде, припарковав свою машину у подъездной дороги. Высотное здание из рыже-белого кирпича и кучей квадратных окон. От центрального входа расходятся три лестницы, две из них с мини-эстакадой, для инвалидных колясок. Справа, парковочная зона для работников больницы и машин скорой помощи. Вдоль асфальтированной дорожки, круглые кусты топиари. По бокам, высокие дубы, с пышными кронами. Остальной участок покрыт газоном, с табличками – выгул собак запрещен. За крутящимися дверями, слоняется медперсонал. На другой стороне улицы, стояла церковь «Святого Марка». Я была там после… неважно.

Входя внутрь, я на секунду почувствовала себя героиней «Больницы Никербокер»,46 только условия лучше и главный хирург не сидит верхом на лошади.47