Полет Птитса

— Заходи, Карл. Пришло время всё узнать.

Глава 10

Любовь и «Логика»

Комната Фридриха мало отличалась от жилья Карла, только выглядела более захламлённой и запущенной. Столов было два — на одном лежали вразброс книги и стоял компьютер, а на другом Авис увидел модель здания. Архитектурой оно походило на «алмазовки» — небоскрёбы, построенные на Великородине в эпоху Айнура Алмазова. Они долгое время были символом ВССМ — белые величественные башни, украшенные статуями и позолоченными секаторами. После империализации здания покрасили в серый цвет, а всю старую символику заменили ангелами, орлами и буквами «I».

Белые шпили миниатюрной «алмазовки» были соединены мостиками, а посередине возвышалась главная башня, украшенная крылатой статуей. Карл пригляделся и заметил, что модель была собрана из пупырчатых пластиковых деталей. Этот конструктор был известен ещё на Древней Земле, где назывался «ЛЕГО».

— Это мой проект — Дворец Справедливости, — не без гордости сказал Фридрих, — часть более общего проекта «Логика».

— И ты всё время над этим работал? — изумлённо спросил Карл.

— Да, с тех пор, как оказался в Замке.

— И ты угрохал все деньги на конструктор?

— Ну, мне столько шмотья не надо, как тебе, Лейба. Вообще я не фанат детских игрушек, но у меня есть мечта, и я её осуществляю. Постепенно, к сожалению, но надеюсь, что скоро мы начнем строить настоящие Дворцы, чтобы в них жили люди.

— Так это жилой дом?

– Это нечто большее. В каждом Дворце есть заводы, больницы, школы, университет, стадион, — Фридрих показывал различные элементы модели, — даже теплицы и оранжереи имеются — проект рассчитан на самые неблагоприятные условия. Каждый Дворец — город, способный обеспечивать сам себя.

Рубер нажал на кнопку пульта, подключённого к модели. В окнах загорелся свет, и между башнями выросли крошечные голограммы, которые изображали самого Грюнвальда. Из туннелей появились синие поезда и начали ездить по мостикам между шпилями.

— Красиво, не правда ли? — спросил Фридрих Карла, выключив люстру.

В темноте ощущение того, что город на столе жил своей жизнью, только усилилось.

— Да, — Авис улыбнулся, — я был бы не против в таком пожить.

Рубер снова включил свет и продолжил:

— Тогда нам предстоит большая работа. Я основывался на трудах Маркса и Энгельса — кстати, их звали так же, как и нас, что не может не символизировать. Так вот, Дворцы созданы для того, чтобы люди жили по принципу: «От каждого — по способностям, каждому — по потребностям». Коммунизм в действии, так сказать. Ты ведь знаешь, Карл, что самые первые люди жили просто, пока не начали играть в государство и бизнес. Вот наша цель — вернуть их в похожее состояние.

Карлу идея Грюнвальда начала нравиться. Авис не видел в ней никаких противоречий, и она звучала убедительно.

— Каждый житель Дворца получит все блага, необходимые для жизни, — рассказывал Фридрих, — не будет начальников и подчинённых, а за порядком будут следить стражи.

— Кто?

— Вот, — Грюнвальд снял с одной из башен фигурку человека в броне с крыльями, — в стражи мы наберём лучших и достойнейших. Они будут летать над Дворцами и выискивать нарушителей.

— А самих стражей кто будет сторожить? — засомневался Авис.

— Ну, Карл, не переживай ты так. Это будут самоотверженные люди, и у них даже в мыслях не будет творить произвол. А для начала процесса нам нужна закваска.

— Ты собираешься привлечь на свою сторону кого-то из инициатов?

— Тут мне нужен особый тип людей, — важным тоном сказал Грюнвальд, — одержимые.

— Кто? — Карл посмотрел на Фридриха с недоумением.

— Это я их так называю. Типа они одержимы демонами — нет, не смотри на меня так, я в демонов не верю, я атеист! Вот книга, — Рубер протянул другу толстый том, — здесь всё написано.

— Матвей Руденко? — Авис не верил своим глазам, — эту книгу написал главный охранитель Великородины?

— Да. Ей сейчас руководствуются в охранке по всей Империи. Руденко развил идеи учёных Древней Земли и вывел признаки, по которым можно обнаружить потенциального предателя.

— И что же это за одержимые такие? — спросил Карл.

Фридрих сел на кровать.

— Одержимость — это когда у человека есть потребность быть не таким, как остальные, — сформулировал Грюнвальд, подняв указательный палец.

— Это как?

— Одержимый в нормальном обществе ощущает себя чужим, ведь по жизни ему нужно иное. Отсюда неприкаянность, чувство одиночества и поиск себе подобных. Это ответвление от генеральной линии эволюции, но обычно такие люди как раз и двигают историю.

Карлу это описание было знакомо. За исключением последнего — историю он не двигал. Пока не двигал.

— Не парься, весь Тёмный Замок такой, — произнёс Рубер, заметив волнение Ависа, — те, кто нас отбирает, тоже Руденко почитывают — эту его книжку я достал в здешней библиотеке. Да и без неё они в этом разбираются. Так вот, нормальных людей на постройку Дворцов не уговоришь. Они не любят работать на идею, так что придут попозже, на готовенькое. А для начала нам потребуются две группы одержимых. Миссионеры будут обрабатывать людей в имперских мирах и в Тёмном Замке, а строители — заниматься делом.

— И где ты собираешься построить первые Дворцы?

— Я уже нашёл. X-5 — небольшая планета на задворках Вселенной. В заднице мира, как любил говорить Пиксель. Когда-то там сражались наши с имперцами, но теперь планетка никого не волнует. Естественно, ведь она сейчас переживает свой седьмой ледниковый период.

— Фридрих, ты рехнулся? — Карл с трудом представлял себе, как можно строить города в условиях вечного холода.

— Нет, я всё рассчитал. Дворцы Справедливости могут стоять и на ледяных, и на вулканических планетах — везде, кроме газовых гигантов. Теоретически ещё их можно оборудовать двигателями и отправить в космос, как Тёмный Замок.

— Но почему тогда нельзя найти мир поближе и поприятнее?

— Так нас туда просто не пустят — либо имперцы, либо наши, либо пираты. А открывать новые миры опасно — можем нарваться на мирмекидов, космоварваров или ещё какую-нибудь чужацкую хрень.

— Что ж, с холодом справиться легче, — подумал и согласился Карл.

Он уже представил себе белые города, возвышающиеся посреди ледяных пустошей X-5. И в них живут люди, свободные от имперской тирании и предубеждений прошлого…

— Ты прав, легче, — усмехнулся Фридрих, — достижения современной науки нам в помощь. А теперь, друг, нам стоит закруглиться. У меня ещё дел невпроворот — надо ботать химию для Штейна. Давай потом обсудим остальное.

— Давай, — вздохнул Авис и направился к выходу из комнаты, явно заинтригованный продолжением разговора.

С тех пор Карл фактически жил мечтами о проекте «Логика» и Дворцах Справедливости. В перерывах между занятиями он помогал Грюнвальду дорабатывать утопию и решать спорные вопросы.

— Во Дворцах мы объявим свободную любовь, — рассуждал вслух Фридрих, стоя у доски в пустой полутёмной классной комнате.

— Это зачем? — спросил Авис, который сидел за первой партой. Он тут же представил себе первобытные племена и древние гаремы, где царил звериный хаос.

— А ты читал внимательно «Манифест коммунистической партии»? — спросил Грюнвальд, — вещь древняя, но актуальная — там всё расписано. Разве тебя не тошнит от традиционной имперской семьи?

— Ещё как, — пожал плечами Карл, — это сплошная обязаловка и никакого доверия. И роли вместо личностей. Люди живут вместе лишь ради выживания, а так быть не должно.

— Золотые слова, — живо улыбнулся Фридрих.

А Авис задумался — и не только о вопросах устройства общества. Он вспомнил традиционную семью, ту самую, в которой вырос. Впервые, только через год после битвы на Антее, юноша почувствовал укол совести за то, что оставил родителей в неведении. Они наверняка считали его погибшим, скорбели по нему…