Полет Птитса

Карл промолчал. Серпентира одним видом вызывала у него чувство отвращения, а сама мысль о том, что одни могли быть лучше других лишь по факту рождения в Тёмном Замке, казалась ему дикой. Безусловно, имперцы в большинстве своём животные, и ростки надежды разбросаны по Империи, как ложки мёда в огромной бочке дёгтя. Но принимать этот мёд за дёготь только потому, что он хранился среди дёгтя, было просто неосмотрительно. Разрушители должны сплотиться против Империи, а не бороться друг с другом, и если бы Философ этого не знал, то Тёмного Замка уже давно бы не существовало. Оставшееся время Авис и Констриктор ели молча, и Карл облегчённо выдохнул, когда разрушитель в третьем поколении покинул трапезную, опираясь на чёрную трость с набалдашником в виде змеиной головы.

Однако подобные шовинистские воззрения среди инициатов были довольно редки. В целом атмосфера Замка больше подходила Карлу, чем школьная. В своей учебной группе он познакомился с многими хорошими людьми, преданными идеалам Разрушения. Но ни с кем он не подружился так сильно, как с Фридрихом Грюнвальдом, или Рубером. Они учились в разных группах и столкнулись совершенно случайно в пустом тёмном Аудиториуме. Карлу поначалу казалось, что все элементы внешности Фридриха не подходят друг другу — большие тёмные глаза, чёрные волосы до плеч и нос картошкой. Грюнвальд обычно носил чёрный кожаный плащ, как у агентов Охранительного Бюро, и Карл позже узнал, что одногруппники давно прозвали Рубера «Охранителем».

Прошлое Фридриха оказалось полно горя и лишений. Он вырос в трущобах Заксенвельта — одной из колоний Кригсхайма. Карл вообразил голодную жизнь в вечной тени небоскрёбов и монорельсовых путей и понял, почему Грюнвальд так ценит своё нынешнее положение. Если Авис ещё мог что-то потерять в Империи, то Руберу терять было нечего.

Когда Фридриху было пятнадцать лет, на Заксенвельт напали космоварвары. Эта нечеловеческая раса была открыта на заре Эры Империи миссионерским флотом Ордена святого Себастьяна. Вместо того, чтобы по обыкновению выжечь чужаков священным пламенем, монахи по необъяснимым причинам принялись учить полуразумных обезьян имперскому языку и наукам. Космоварвары почему-то не поняли благих намерений людей, алишь перерезали всю экспедицию и съели трупы. Кое-как овладев элементарными техническими знаниями, полученными от монахов, они скопировали имперские корабли и оружие и отправились в открытый космос захватывать человеческие планеты. Несмотря на примитивную технику и полное отсутствие понятий о тактике и стратегии, космоварвары брали числом и грубой силой, и поэтому имперцам приходилось с ними считаться.

На Заксенвельте чужаки зарубили родителей Фридриха топорами с электрифицированными лезвиями, а самого его забрали на одну из своих планет-тюрем. Там, в захваченных имперских казармах, космоварвары сталкивали самых сильных людей в гладиаторских поединках, а остальных держали в качестве прислуги. Фридрих был мальчиком на побегушках у бойца по прозвищу Шер-Хан. Грюнвальд видел, насколько жестокими могли быть человеческие подростки, и вскоре нашёл друзей, вместе с которыми он смог сохранить себя и противостоять тем, кто погрузился в звериное бешенство.

— Нас было несколько: Пиксель, Босс, Михаил, Антимон, Цапфер, Хелен, Лейба и я, — рассказывал он Карлу, — мы всегда старались держаться вместе, что бы ни случилось.

Авис удивился, что Рубер чередовал имена и прозвища.

— Босс был гладиатором — видел бы ты его мышцы, — продолжил Грюнвальд, — но все остальные стали слугами. Однажды мы решили, что с нас хватит, и сбежали из тюрьмы. Мы угнали лодку и улетели в сторону ближайшего имперского мира. За наше спасение стоит благодарить Пикселя — его родители были конструкторами кораблей и научили его управлять всякими посудинами и разбираться в гиперпространстве. А потом наши пути, к сожалению, разошлись. Вместе со мной в Замок из наших попали только Цапфер и Хелен, остальным это не надо было.

Друзья шли по длинной галерее с высоким потолком. Справа от них висели движущиеся портреты знаменитых Лордов и Леди Разрушения, а слева тянулись ряды готических окон, за которыми виднелся космос.

— А как вы сюда попали? — поинтересовался Авис.

— Ты мне порой напоминаешь Лейбу, Карл. Такой же мягкотелый, хороший дворянин. Увы, Лейба погиб во время побега — славный был человек. А вот Дэниел Цапфер лучше бы не выжил. Скользкий тип. Ещё раньше он был знаком с Валдоро: они породнились на почве всяких сектантских штучек типа поля сознания и всего такого. О, кстати, вот и Цапфер с Хелен.

Фридрих показал на одно из окон в галерее. На толстом каменном подоконнике сидели два человека. Рыжий кудрявый юноша в сиреневой рубашке и чёрных блестящих брюках оживлённо беседовал со светловолосой девушкой в салатовом платье, расшитом узорами трав и цветов. Он попытался поцеловать её, но тщетно — она его резко одёрнула.

— Я не хочу тебя больше видеть, сволочь! — услышал Карл её крик.

— Это неудивительно, — с умным видом заметил Фридрих, — Цапфер — тот ещё придурок. Решает все свои проблемы за счёт других и с головой уходит во всякие идиотские теории. Хелен всегда его презирала — она любит Пикселя.

— А это имя? — спросил Карл.

— Нет, прозвище. Он ещё в тюрьме себя так называл. Полнейшая посредственность, ну просто эталон вечной серости. Почему таким прекрасным девушкам всегда нравятся какие-то Пиксели? — на миг глаза Грюнвальда стали печальными, — она красива не только снаружи, но и внутри, а такое бывает очень редко. Храбрость, решительность, духовность. «Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть» — так она говорит. Хотя я сомневаюсь, что это она сама придумала. Она зачитывается книгами вроде «Властелина Колец».

— А что это?

— Одна древняя книга. Я тоже читал и тебе советую. Она как раз о борьбе добра со злом — мы же сами этим и занимаемся. Увы, потом Пиксель вместе с Боссом и остальными ушёл в Имперский Флот. Ну, а Хелен до недавнего была вынуждена терпеть Цапфера — поначалу она дружила здесь только с ним, не считая меня. Но теперь она нашла себе новых друзей. Что ж, я рад за неё.

Цапфер исчез, а Хелен ушла в компании четырёх парней в одежде с такими же, как у неё, природными мотивами. Один из них нёс гитару. Заметив Грюнвальда вдалеке, Хелен подмигнула ему.

— Прям мыльная опера какая-то, — заметил Карл.

— А ты думал? — поднял бровь Фридрих.

Рубер вечерами сидел в комнате Ависа, и они вместе изучали сеть Тёмного Замка — с первого сентября браузер больше не ворчал. Несмотря на своеобразный стиль многих публикаций, Карл нашёл там много полезной информации из разных областей. А однажды Грюнвальд принёс ему карту памяти и запустил игру, в которой он узнал «Паладина Добра». Но вместо борца за справедливость в белых сверкающих доспехах он увидел на мониторе орды Зла.

— Я взломал код, и теперь можно играть и за злые силы, — пояснил Рубер — я даже написал для них кампанию. Вот, полюбуйся, — он нажал на кнопку «Старт».

Тёмный Властелин в чёрных доспехах, покрытых шипами, ревел узнаваемым голосом Фридриха:

— Склонитесь предо мною, смертные, ибо пришло время Тьмы!

Авис расхохотался — он не мог смотреть без смеха на персонажа игры, озвученного другом.

— Жаль, что по «Властелину Колец» нет игр, — сказал уже настоящий Грюнвальд.

— Может, и были, но давно утеряны? — предположил Карл.

— Кстати, напомни мне принести книжку. Она есть в сети, но не знаю, как тебе, а мне больше нравится бумажный носитель.

У Карла порой возникало ощущение, что его друг что-то недоговаривает. Он иногда произносил фразы вроде «Тебе этого не понять», «Тебе это знать рано». Карла сильно раздражала эта напускная загадочность, но Фридрих вечно увиливал от ответов на его вопросы.

— Когда-нибудь я тебе всё расскажу, — обещал Грюнвальд.

Но всё же продержал Ависа в неведении вплоть до конца первого учебного года. В конце концов Рубер собрался рассказать обо всём другу сразу же после того, как они обрушат мост на флимузин Хонорика и сдадут зачёт по мятежеведению. Когда довольные результатами друзья попрощались с Леди Ребеллией, сняли костюмы с датчиками и надели обычную одежду, они направились в корпус общежитий. Грюнвальд остановился у своей комнаты, открыл дверь и произнёс: