Темный час

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ О СОДЕРЖАНИИ

Серия Братство Обсидиана — это темный роман, в котором рассказывается о событиях, происходящих в тайном обществе. Мир, который Дилейни Фостер создала в этой серии, темный, запутанный и порой не очень благородный. Некоторые читатели могут счесть оскорбительными или некомфортными

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА

Братство Обсидиана — это серия, которая включает несколько книг. Как это иногда бывает, в одной книге могут остаться неразрешенные ситуации, которые будут иметь большее влияние в следующей книге или с точки зрения другого персонажа. Пожалуйста, имейте в виду, что хотя эти книги можно читать как самостоятельные, это не было моим намерением при их написании. Каждая история взаимосвязана, и каждая книга заканчивается HEA (прим. аббревиатура от Happy Ever After — жили они долго и счастливо). Здесь нет обрывов. Вы также можете заметить, что в первой книге я оставила предупреждения о срабатывании триггера в начале некоторых глав. В остальных книгах я этого делать не буду. Теперь вы должны знать, что нужно ожидать неожиданного. Спасибо вам огромное за то, что вместе со мной погрузились в этот искривленный, развращенный мир. Я так благодарна каждому из вас! Надеюсь, вам понравится это путешествие!

ПРОЛОГ

15 лет

Некоторые люди по воскресеньям ходили в церковь. Некоторые семьи сидели у бассейна, пока отцы жарили гамбургеры на гриле. Некоторые отсыпались после субботней ночи.

Я чертовски ненавидел воскресенья.

Раз в месяц мама устраивала воскресный бранч (прим. поздний завтрак), на котором собиралась группа скучающих домохозяек, которые пили мимозу и обсуждали, как небрежно потратить деньги своих мужей — о трудностях, которые возникают, когда речь заходит об одном проценте элиты. После трех бранчей я решил, что никогда не женюсь. Папа был умён. Он проводил воскресенья на поле для гольфа — по крайней мере, так он рассказывал. Скорее всего, он был по самые яйца в какой-нибудь двадцатилетней официантке, которую подцепил в кафе напротив своего офиса.

Большинство моих друзей были заняты теми делами, которые они забросили в субботу, и должны были закончить их к понедельнику, поэтому я спрятался в своей комнате и смотрел футбол. Мимозы были не в моем вкусе. Как и пьяные тридцатилетние домохозяйки.

Игра почти закончилась — матч «Seahawks/49ers» (прим. Сиэтл Сихокс/Сан-Франциско) — на которую я поставил бы сотню баксов. Я сидел на кровати, вытянув ноги перед собой, с пакетом Доритос на коленях и косяком между пальцами, прислонившись спиной к изголовью.

Seahawks только что отыграли два очка и до конца игры оставалось меньше минуты, когда у меня зазвонил телефон.

— Плати, засранец, — сказал мой друг Уэсли, когда я ответил после третьего гудка.

Я выпустил облако дыма.

— Ставки на спорт так не делаются. Ты выбрал плюс и минус, придурок. Они выигрывают всего на два очка. А ты дал шесть.

Я организовал в нашей средней школе тотализатор, и в итоге мне пришлось тратить больше времени на объяснение тонкостей ставок, чем на просмотр игр. Однако это была хорошая подработка, так что я не жаловался.

Мягкое женское покашливание заставило меня подпрыгнуть.

Черт.

Кто, черт возьми, открыл дверь?

Одна из маминых подруг прислонилась стройным плечом к раме. Ее темно-каштановые волосы были стянуты на затылке, а выбившиеся локоны падали на лицо и шею. Она была высокой и стройной, как будто проводила своё утро лицом вниз, задницей вверх, занимаясь йогой с парнем по имени Йохан. Для пожилой женщины она была сексуальна. И она смотрела прямо на меня — ну, на косяк в моей руке.

Блять.

Она посмотрела на футбольные майки в рамке на стенах и на полки с медалями и чемпионскими перстнями, полученными за годы занятий юношеским спортом. Ее взгляд остановился на аркадной игре Pac-Man и маленьком холодильнике в другом конце комнаты. Недвижимость сделала моего отца мультимиллионером, поэтому для нас было логично жить в доме, построенном для короля. Моя спальня была размером с гостиную большинства людей.

— Я тебе перезвоню, — сказал я Уэсли.

Затем я засунул косяк, который курил, в банку из-под кока-колы, надеясь, черт возьми, что ее кратковременная память исчезнет вместе с мимозой, которую она держала в руке. В моей старшей школе траву раздавали как конфеты. Несколько моих друзей курили, чтобы помочь себе справиться с СДВГ (прим. синдром дефицита внимания и гиперактивности). У меня была бессонница, поэтому я курил, чтобы заснуть.

— Тебе что-то нужно? — спросил я ее.

— Все уборные заняты, и твоя мама сказала, что я могу воспользоваться твоей.

Все уборные? Все пять? Какую хрень они добавляли в эти напитки?

Она показала пальцем на пятно на своей шелковой белой майке.

— Мне просто нужно привести себя в порядок, — я видел ее впервые и в ее словах был намёк на акцент, может быть британский? — Это займет всего секунду.

— Да, конечно, — я кивнул на дверь справа от меня. — Это прямо там.

— Спасибо, — сказала она, проходя мимо.

Спустя две минуты и неудавшуюся попытку избавиться от запаха марихуаны, она вышла из ванной без белой майки. Без лифчика. Ее идеально вылепленные сиськи были выставлены напоказ. Мне сразу же захотелось позвонить и поблагодарить ее мужа, кем бы он ни был. Этот вид стоил каждого пенни, который он за них заплатил.

— У тебя случайно нет рубашки, которую я могла бы одолжить? — она надула пухлые губы, теребя майку пальцами. — Моя испорчена.

Кто, блядь, так делал? Просто расхаживал перед незнакомым парнем с голыми сиськами?

Я вскочил с кровати и поспешил к комоду: — Держи, — я повернулся, чтобы бросить ей первую попавшуюся рубашку, но обнаружил, что она пересекла комнату, как гребаный ниндзя, и встала позади меня.

Она подняла руки над головой.

— Ты можешь помочь, если хочешь.

Хорошо, леди. Игра окончена. К чему бы она ни клонила, я не играл: — Да, наверное, это не самая хорошая идея.

Ее руки упали по бокам: — А ты думаешь, что курить травку и делать ставки на спорт — это хорошая идея? — она выгнула бровь. — Твои родители знают об этом?

Какого хрена она пыталась сказать? Она угрожала настучать?

Она облизнула губы.

— Не волнуйся. Я умею хранить секреты.

— Спасибо. Вот рубашка, — я протянул ее, стараясь, черт возьми, не коснуться ее сисек.

Слишком поздно.

Она схватила мою руку и положила ее на свою левую грудь.

— Ты когда-нибудь раньше прикасался к девушке?

Девушке? Да. К Линдси Брекенридж, когда она пробралась в раздевалку после футбольного матча, да и то через мягкий лифчик. К взрослой женщине, которая годится мне в матери? Ни за что, блять.

Когда я не ответил, она улыбнулась.

Мне действительно нужно было выгнать эту женщину из комнаты. Травка сделала меня параноиком, и я знал, что моя мать может войти в дверь в любую секунду. На лбу и у основания позвоночника выступили мелкие бисеринки пота. Мое сердцебиение участилось. Она мою руку своей и сжала. Не так, как я себе представлял, должны ощущаться взрослые сиськи. Я всегда представлял их мягкими на ощупь, похожими на подушки из теплой плоти. Ее сиськи были твердыми и упругими, как утяжеленные мячи, которые мы использовали на футбольных тренировках.

— Тебе нравится? — спросила она. Ее голос с акцентом был низким и хриплым.

Мне это не должно было нравиться. Я не хотел, чтобы мне это нравилось. Но я был подростком, попавшим в зыбучие пески полового созревания. Конечно, мне это чертовски нравилось. Генетика не оставила мне выбора.

Она опустила другую руку между нашими телами и нащупала мою эрекцию.