Страница 20 из 58
Вот почему мой счетчик кругов имел значение.
Двенадцать кругов - это была спокойная тренировка. Если условия были ужасными или я выбивался из сил, двенадцать кругов были для меня минимально допустимой целью. Это означало, что я поддерживаю физическую форму, но не перегружаю систему. Если все было сделано правильно, я мог получить немного дофамина.
Шестнадцать кругов были хорошей тренировкой. Если бы не плохая погода или ноющая травма, шестнадцать кругов были моим стандартным требованием "хорошего дня на склоне". Это означало, что я выполняю работу и продвигаю дело, даже если в тот день условия не позволяли мне пройти трассу из моего списка или выучить трюк из моего списка трюков.
Двадцать с лишним кругов - отличный день. Это означало, что я катаюсь на сильных лыжах, развиваю свою физическую форму и, если условия позволят, буду готов попробовать одну из сложных линий или большие трюки из моего списка. Двадцать с лишним кругов - это еще и гарантия того, что по пути я войду в поток, ведь кататься так много без обезболивания, которое приходит вместе с состоянием, слишком утомительно.
Другими словами, проснувшись сегодня, я чувствовал себя изрядно потрепанным. Поэтому моей целью было проехать двенадцать кругов. Проехав шестнадцать кругов, я превзошел свои ожидания, получил немного дофамина за достижение первоначальной цели, получил еще немного за достижение растянутой цели и покинул гору с большей мотивацией, чем когда пришел. Это создает импульс.
По дороге домой я потратил этот импульс на дела. Мне нужно было самое необходимое. Я заехал в зоомагазин за кормом для собак, в продуктовый магазин за человеческой едой и в магазин трав для Стивена. Затем я вернулся домой и принял ванну, добавив в нее полпакета соли Эпсома.
Как я уже сказал, у меня уже все болело.
КИРКВУД, 5 ДЕКАБРЯ 2020 ГОДА, ПЯТЫЙ ДЕНЬ НА СНЕГУ
Каксказал LL Cool J, "Игра узнает игру"
В этой игре, во время второго заезда в день, мы с Райаном увидели, как парень в синей куртке лыжного инструктора ловит большой воздух от какой-то невидимой черты на склоне, а затем улетает в густой лес.
Игра признана игрой. Игра включена.
Мы с Райаном отправились вслед за лыжным инструктором. Мы не очень хорошо знали дорогу в Кирквуд. Мы просто знали, что здесь повсюду есть потрясающие секреты, если только кто-нибудь покажет нам, где искать.
Это было потрясающе. Позже мы назовем эту линию "Бег по пням", хотя в тот момент мы еще не знали, что нас ждет, но оно приближалось на большой скорости.
Райан первым заметил невидимый объект. Это была снежная рампа, поднимавшаяся над поваленным бревном на краю леса. Взлет выглядел идеально, но где, черт возьми, была посадка?
Я посмотрел направо, посмотрел налево, и все, что я увидел, - это большие кучи сосен.
Райан, должно быть, увидел что-то, что я пропустил. Он был в двадцати футах впереди меня, а потом его не стало. Он съехал с трамплина, скрылся в лесу, а потом исчез. Я не слышал грохота, так что, видимо, игра продолжалась.
Я ударился о рампу и взмыл в воздух. "Ага, - сказал голос в моей голове, - приземление - это не проблема".
Проблема заключалась в очень большой сосне в трех футах перед приземлением. Для решения этой проблемы требовалось то, что раньше называлось "разворотом Макконки", потому что никто лучше покойного великого Шейна Макконки не умел выполнять скоростные резаные удары, спасающие вашу задницу
Задница спасена.
Первый кикер привел к целой веренице таких же: прыжок с бревна на другое бревно, прыжок с бревна на рампу Ивела Книвела через огромный пень и просто злую рампу через другой пень. Я расчистил первое бревно, расчистил второе бревно, посмотрел, как Райан взлетает на луну с огромного пня, и решил пройти мимо. Потом я возненавидел себя за то, что проехал, и решил искупить свою вину на последнем из пней.
Искупление подбросило меня на пятнадцать футов вверх и тридцать футов вперед. Обычно в этот момент я начинал паниковать. Но не в этот раз. На этот раз я знал, что делать. Я подтянул колени к груди, перевернулся в воздухе и приземлился.
Отъезжая, я увидел того самого инструктора по лыжам в синей куртке. Теперь он стоял на обочине трассы. Он похлопал меня по шесту, когда я проходил мимо, - возможно, впервые в моей жизни кто-то похлопал за все, что я делал на лыжах.
Stump Run ввел нас в групповой поток, и мы сразу же перешли к игре "Погоня за кроликом".
Chase the Rabbit - это игра на развитие, в которую играют с помощью зеркальных нейронов и высоких скоростей. Принцип работы прост: кто-то ведет, кто-то преследует. Например, если кролик - Райан, он бежит по тропинке, а я пристраиваюсь позади. Моя цель - делать все то же самое, что и он, а иногда и лучше.
Chase the Rabbit усиливает прогрессию, как мало что другое, особенно если вы играете в потоке. Все дело в биологии. В человеке заложено стремление к подражанию. Мы - "человекообразные обезьяны", и это не просто так: подражание, копирование, подражание - это то, как мы учимся. Поскольку обучение является основой выживания, подражание происходит автоматически.
В потоке повышается как самосознание, так и быстрота мышечных реакций. Мы лучше воспринимаем тонкие сигналы тела и лучше действуем в соответствии с ними. И один сигнал имеет большее значение, чем все остальные.
Во время игры "Погоня за кроликом" через миллисекунды после того, как лидер делает движение, зеркальные нейроны последователя запускают ту же двигательную программу, имитируя движение лидера в сознании последователя до того, как ему придется выполнить это движение в реальности. В следующую миллисекунду механизм распознавания образов в мозге, посредством опыта, который мы называем "интуитивным самосознанием", сообщает последователю - либо крошечным приятным выбросом дофамина, либо крошечным испуганным выбросом норадреналина - есть ли у него навыки для выполнения этого движения. Это не двухступенчатый процесс: обезьяна видит, обезьяна делает. Скорее, есть третий шаг: обезьяна видит, обезьяна получает сигнал, если обезьяна может сделать, то обезьяна делает.
Пока вы получаете зеленый свет, слушаете этот сигнал и не колеблетесь в его исполнении, у вас есть навыки, чтобы сделать шаг. Нерешительность - это смерть. Оно усиливает страх. В ответ на это мышцы напрягаются, готовясь к возможному столкновению, а сознание снова включается, чтобы помочь предотвратить это столкновение.
К сожалению, сознание блокирует автоматическое выполнение двигательных паттернов, необходимых для предотвращения аварии. Другими словами, весь день и весь сезон - обезьяна видит, обезьяна проверяет сигнал, обезьяна делает, и вперед, к земле обетованной.
КИРКВУД, 9 ДЕКАБРЯ 2020 ГОДА, ШЕСТОЙ ДЕНЬ НА СНЕГУ
Draw - это длинная лощина, заполненная валами, скалами и обрывами. Крутые и высокие стены усеяны сериями все более крупных боковых ударов. В прошлом году я испытал шестифутовую стартовую рампу и двенадцатифутовую промежуточную рампу, но держался подальше от тридцатифутового мотоциклетного бутера. Последние семь футов этого бутера были полностью вертикальными, что идеально подходило для бэкфлипа.
Нет, спасибо.
Если вы не хотите делать бэкфлип, то более безопасным вариантом будет "шифти". Во время шифти лыжник поворачивает нижнюю часть тела в одну сторону, а верхнюю - в противоположную. Помимо очков стиля, шифти дает телу возможность что-то делать в середине полета и предотвращает "мертвый парус", то есть жесткость в середине полета, которая может отклонить лыжника от оси и привести к "мертвому парусу".
Я не знал, как делать шифтинг, но я знал, как бросать "мул кик" - это что-то вроде шифтинга вне оси. Как и мой скользящий спин 360, удар мула был уже укоренившимся паттерном движения, который я мог выполнять без особого страха и с высокой вероятностью успеха. А если я переделаю свой "мул кик" в "мул твист", то, как я полагал, через пару десятков повторений я стану слишком сексуальным для своей рубашки.