Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 18 из 34

Но нельзя почивать на лаврах. Еще одно слово, скорей! Она вспомнила, что на прогулке ей встретилось некое интересное существо. Это слово ни разу не попадалось ей в книгах для чтения. То есть слово еще более трудное. Нужно было его выстроить, исходя из тех, которые она уже видела написанными. Она начертала: “кошичка”.

Какая находка! Глядя на свое произведение, она вспомнила Мистигри[13]. “О”, как ей показалось, заключало в себе золотистый кошачий глаз, а буква “ш” мурлыкала, словно кот. Она завороженно уставилась на буквы и не заметила, что в комнату вошла мама и наблюдает за ней.

– На что ты смотришь? – спросила она наконец.

Тристана вздрогнула. К счастью, написанное слово помогло ей вывернуться по‑кошачьи.

– Это воспитательница написала.

– У твоей воспитательницы странный почерк и хромает орфография.

– Что такое орфография?

– В слове “кошечка” в середине должно быть не “и”, а “е”.

Как реагировать на такую непонятную претензию? Тристана высунула язык.

– Ну да, конечно, – сказала мама. – Ты еще мала.

Она ушла и занялась своими делами.

Тристану бросило в жар. Она хотела исправить “и” на “е”, но потом подумала, что это будет ошибкой. Если маме случайно попадется исправленный листок, это ее выдаст.

Отныне ей придется уйти в подполье. Тристана решила, что ничего дурного в этом нет. Родители тоже не всё ей говорят. Вот и она имеет право. Ради их же блага. Правда им не понравится, так что лучше ее утаить.

Разве не устроили они недавно жуткий шум у себя в спальне? Назавтра она спросила их, что это было. Мама в ответ засмеялась. Девочка поняла, что расспрашивать не надо.

Вот и у нее будут свои секреты.

* * *

Воспитательница заметила, что Тристана умеет читать и писать.

– Мама или папа научили тебя?

– Нет, я сама.

– Они знают?

– Да.

– Я могу предложить им перевести тебя в группу постарше.

– Не надо.

– Почему?

– Мне хочется остаться с вами.

– Тебе не скучно?

– Нет. Мне нравится играть с детьми из группы.

Мадам Вернье задумалась. То, что Тристана называла “играть с детьми”, означало скорее смотреть, как другие дети вместе играют. Ну, в конце концов, ребенок вправе получать от этого удовольствие. Однако она решила бросить пробный шар:

– Не хочешь порисовать вместе с Мари-Лор и Тьерри?

– Зачем?

Понимая, с кем она имеет дело, мадам Вернье дала классический ответ мудрецов:

– Ну так, попробовать.

Девочка сделала глубокий вдох и подошла к рисующим, которые приняли ее, не выразив недовольства. В этом возрасте не быть отвергнутой сообществом уже серьезная победа. У Тристаны началась социальная жизнь. Она обнаружила, что к ней хорошо относятся, и была столь же обрадована, сколь и удивлена. Хотя ничего удивительного: она была милой, сообразительной, внимательной и необидчивой. Когда на нее нападали, она смеялась.

Вскоре она стала сама проявлять инициативу. Вместо того чтобы присоединяться к самым доступным группам, она сосредоточилась на тех, кто держался в стороне. Выработала тактику сближения: сесть на пол неподалеку от выбранного персонажа и заняться каким‑нибудь делом. В какой‑то момент она прерывалась и просила помочь:

– Дмитри, облака какого цвета бывают?

Или:

– Сандра, у меня не получается крыша из лего.

Она довольно быстро полюбила играть с непростыми детьми. Не формулируя этого внятно, Тристана очень долго считала себя проблемной девочкой. И вдруг, благодаря своей неожиданной популярности, обнаружила, что ничего подобного. Если сама она так легко избавилась от скованности, значит, вряд ли других сложных индивидов будет трудно склонить к общению.

С той поры, за исключением своей семьи, она больше нигде и никогда не чувствовала себя отверженной.

Знакомые Норы и Флорана не унимались:

– Глядя на эту парочку, можно подумать, будто они только вчера поженились.

– Рождение ребенка ничего не изменило.

– Вытащили счастливый билет: ребенок шелковый, никаких заморочек. И дома и в саду тише воды ниже травы.

– Ей уже четыре, могли бы заделать ей братика или сестричку.

– Вот именно. Но дважды в лотерею не выигрывают.

Им стали рассказывать, как тяжело приходится единственным детям. Доказано, что отсутствие братьев и сестер способствует развитию депрессии. К тому же лучше не откладывать: фертильность Норы скоро начнет снижаться.

Эти разговоры встревожили родителей. Нора не горела желанием опять ходить беременной и сидеть потом в декрете. Да и хочет ли Тристана братика или сестричку?

Нора решила поинтересоваться у дочери.

Девочка распахнула огромные глаза и сказала:

– О да!

Ей очень нравилось быть крестной Козетты, а мысль стать кое‑кем поважнее – сестрой – тем более привела ее в неописуемый восторг.

Тут вмешался Флоран:

– Если мы заведем еще одного ребенка, ты будешь нам помогать? Будешь давать ему ночью бутылочку?

– Да!

– Будешь менять подгузники?

– Да!

Чувствуя, что мама с папой все‑таки сомневаются в ее готовности, Тристана заявила:

– Я хочу, чтобы он спал в моей комнате.

На сей раз она их убедила, и родители принялись за дело.

Рождество, как и каждый год, праздновали у бабушки. Перед десертом Флоран встал, попросил тишины, поднял бокал и обратился к дочери:

– Тристана, в этом году Дед Мороз запоздает. Ты получишь свой подарок в конце лета: это будет маленький братик или сестричка.

Девочка завизжала от счастья. Бабушка захлопала в ладоши.

– С ума сошли! – возмутилась тетя Бобетт. – Заводить еще одного ребенка, имея такое чудо, как Тристана, большой риск.

– Чья бы корова мычала, – отозвалась Нора.

– Ничего общего! Мои паршивцы ни в какое сравнение не идут с вашей дочерью.

Дети слушали этот разговор, ничего не понимая.

Бабушка сменила тему:

– Хватит, давайте лучше выпьем за такую прекрасную новость!

В машине на обратном пути Тристана задумалась:

– Почему тетя Бобетт не рада новому малышу?

– Боится, что ты будешь меньше заниматься своей крестницей.

Ах, так вот в чем дело!

– Вы можете отправить меня жить к ней до рождения ребенка. Я займусь Козеттой.

Родители переглянулись. Тристана почувствовала, что идея показалась им заманчивой.

– Миленькая, ты уверена? У тети Боббетт все не так‑то просто.

– Она живет рядом с моим садом. Если что, я позвоню воспитательнице.

Этот довод при всей своей странности, похоже, подействовал. Приехав домой, они позвонили Бобетт. Та издала крик ликования, узнав, что у нее поживет племянница. Тристана догадалась, что тетя сказала нечто вроде: “Вы ведь не будете слишком скучать по ней?” – потому что папа ответил:

– Знаешь, Нора очень утомлена беременностью. Ей будет полегче, если не придется ухаживать за малышкой.

Вышеупомянутая малышка поймала себя на мысли, что мама и так не особенно за ней ухаживает и ее отсутствие не принесет ей отдыха. “Им без меня лучше”, – с грустью заключила она. Но у нее хватило мудрости сказать себе, что зато тетя Бобетт будет рада ее обществу.

Когда родители везли ее к тетке, они смотрели на нее так, словно провожали на войну. У Норы, видимо, совесть была не совсем чиста, потому что она сказала:

– Если будет очень тяжело, позвони. Мы тебя заберем.

Однако Тристана с большим удовольствием прожила эти восемь месяцев у тетки. Работы, конечно, хватало, зато Бобетт была великолепна. Она научила племянницу пользоваться консервным ножом. Потом объявила:

– Ну вот ты у нас и повариха теперь.

Она давала ей по утрам кошелек и просила на обратном пути из сада купить еды на ужин. Тристана сочла эту миссию потрясающей и очень серьезно подошла к своим новым обязанностям. Она покупала в супермаркете консервированные равиоли, горошек и другие загадочные блюда. В кухне у тети Бобетт она открывала банки и разогревала содержимое. Потом подавала на стол и приглашала всех. Ее кузены в полном изумлении садились ужинать.