Страница 4 из 28
Закончив проводить утренний инструктаж, Холлс распустила сотрудников, попросив остаться лишь меня.
– Пойдём. – Она направилась через весь филиал в свой кабинет.
По дороге я осмотрела себя. Я переживала за свой внешний вид, так как когда ругать было не за что, Холлс переключалась на стандарты униформы, указывая на то, что сотрудник настолько бездарен, что даже с такой простой задачей, как регламент внешнего вида, справиться не может. Была ещё одна причина, о которой я и думать не хотела: руководство узнало о моём вчерашнем своеволии…
Мы зашли в её кабинет – маленькое помещение, пронизанное оранжевыми деталями интерьера, с бьющим в глаза ярким искусственным светом. Первые секунды я щурилась. Холлс села за свой большой стол, а я осталась стоять перед ней.
– Знаешь, почему ты сейчас здесь? – Она с ухмылкой посмотрела на меня.
О, я знала, что ответ на этот вопрос не может быть правильным.
– Нет, – коротко ответила я, чтобы не дать повода придраться к себе.
– Кем ты видишь себя через три года? – Она расположила пальцы над клавиатурой, чтобы начать записывать мои ответы.
– Руководителем отдела, – я ответила честно.
Я верила в то, что, став руководителем отдела в большом филиале Аковама, я смогу семимильными шагами изменить устоявшееся отношение руководства к гражданам. Я планировала прислушиваться к своим сотрудникам. Планировала медленно продвигать свой подход к гражданам среди других руководителей отделов. Я планировала подобраться к тем, кто "свыше", чтобы, перепрыгнув через Холлс, рассказать им о себе. Доказать им, что иногда решения важных для населения проблем может инициироваться и снизу-вверх. Но этого я тоже никогда не произнесу вслух.
– Ты делаешь всё возможное со своей стороны, чтобы прийти к этому? – Холлс снова демонстративно вытянула пальцы над клавиатурой.
– Да.
Любой другой ответ был бы ошибкой. Я знала, как отвечать, чтобы добиться своего, демонстрируя невероятную покорность.
– Атанасия, перейдём к сути. Я предложила руководству твою кандидатуру для участия в очень важном проекте. Это будет грандиозное событие, в котором тебе доведётся сыграть немаловажную роль. На данном этапе я могу рассказать тебе о том, что ты получишь, если тебе удастся попасть в проект.
Зная, какими ужасными и тяжёлыми бывают проекты, на которые нас порой отправляли, я была не уверена, что мне интересно слушать о наградах. Самым отвратительным было то, что от проектов отказываться было нельзя, так как отказ тут же расценивался актом мятежа и неминуемо наказывался незамедлительным увольнением, без возможности устроиться куда бы то ни было ещё.
– Если ты успешно пройдёшь все собеседования, ты получишь пять годовых зарплат на своё счёт. – Даже зная, что эмоции нужно максимально сдерживать, мой рот непроизвольно открылся. – А если ты хорошо себя покажешь, Аковам возьмёт твою семью на пожизненное обеспечение продуктами питания, товарами первой необходимости и лекарствами.
– За что могут обещать такие огромные деньги и привилегии? Что это может быть за проект, за участие в котором готовы так поощрять?
– Что мне нужно будет делать на этом проекте?
– До подписания всех бумаг я не могу тебе рассказать. Есть ещё кое-что: проект будет длиться примерно шесть недель, и после твоего возвращения, доказав свою целеустремлённость и верность государству, ты получишь должность руководителя отдела.
– Но почему из всех вы выбрали именно меня? – растерянно спросила я.
Холлс многозначительно посмотрела на меня, скрестив руки на груди.
– Я вижу в тебе кое-что очень важное. Во-первых, ты очень гибкая: быстро адаптируешься к самым разным событиям, не бросаясь в слёзы и сопли. – Не могу не согласиться, но прошу заметить, что мои нервы почти всегда на пределе. Во-вторых, мы не можем не признать, что тебя любят граждане. За последний год твоё имя чаще всего мелькает в книге благодарностей. Твою заботу и доброту замечают и подростки, и мамы с детьми, и старики, и даже твои коллеги. Это может сыграть нам на руку. В-третьих, ты исполнительная. За два года тебе доставались проекты разной сложности, и все они были выполнены. Нравились они тебе или нет, итог всегда один – отличные результаты по окончанию проекта.
– Это что-то опасное? Почему такое большое вознаграждение? – прямо решила уточнить я.
– Не в опасности дело, а в том, что это совместный проект с частной организацией, которая и назначала премии, мы лишь согласились на их условия. Всего десять девушек из нашей страны будут согласованы в этот проект, а мы, в свою очередь, просто хотим продемонстрировать партнёрам своих лучших сотрудниц. Зачем нам подвергать вас опасности? Это нелогично.
Я знала, что задачей Холлс было просто найти дурочку, которой не хватит духу уйти с работы, отказавшись участвовать в таком рискованном проекте. Мне было так стыдно за то, что её она видит именно во мне и за то, что она была права, я не могу уволиться, просто не позволю себе уйти, когда столько позади.
– Атанасия, твою кандидатуру утвердили, выбрав из тысяч предложенных руководителями сотрудниц по всей стране. Взяв на себя инициативу, я выдвинула тебя от лица нашего филиала и то, что ты прошла первый отбор – это уже невероятный успех. И я хочу, чтобы ты попала в десятку! Ты представляешь, какая это ответственность? Вас осталось всего несколько сотен кандидаток, но впереди ещё несколько собеседований.
Зная своё руководство, я понимала, что ничего хорошего они для нас подготовить не могли, но в этом проекте была ещё и вторая сторона… Была надежда, что щедрый партнёр действительно очень нуждался в красивых сотрудницах, хорошо разбирающихся в государственных услугах. Конечно, ни один проект не могла бы оправдать премия, равная пяти годовым зарплатам и пожизненному обеспечению, но что если это мой шанс? Через шесть недель нас всех ждут на рабочих местах, а значит, нет цели нас убить или покалечить. Предлагается повышение, что означает: обязанности на этом проекте будут повышать нашу квалификацию как профессионалов. Меня терзали сомнения, ведь была вероятность, что я просто не пройду следующие этапы и смогу спокойно вернуться назад.
Холлс пустила на печать несколько листов.
– Подпиши вот тут и здесь. – Она протянула мне два документа о неразглашении государственной тайны и согласии на медкомиссию. – Подписав эти документы, ты будешь допущена до следующего этапа собеседования.
Замерев, она наблюдала, как я ставлю свою подпись. Помимо стыда и страха, мне льстило то, что руководство обратило внимание на мои достоинства в работе. Ей никогда не приходилось хвалить меня, а сегодня, пусть и для манипуляции, ей пришлось озвучить что-то столь приятное. Мне было важно, что она и, видимо, руководство знают о моих полезных государству качествах и готовы дать мне шанс на повышение посредством этого проекта. Я не верила в то, что из сотен претенденток именно я буду той, кому удастся пройти дальше.
– Отлично. Завтра ты отправляешься на медкомиссию. Получив результаты, я сориентирую тебя, как попасть в офис к нашим партнёрам.
– Я могу рассказать семье о нашем разговоре?
– Конечно, но только о нашем с тобой разговоре. Всё, что тебе предстоит узнать далее – государственная тайна, – строго сказала Холлс. – Можешь идти.
***
После тяжёлого рабочего дня дома меня встретила мама. Видя мою усталость, она гордо обняла меня.
– Ати, как твой день? Идём ужинать, я всё приготовила.
– Ну… нормально. День как день, – делая радостный вид, сказала я.
Мы прошли на кухню. Папа уже сидел за столом, загипнотизированный телевизором, а сестра Арианна зашла сразу за нами. Она обняла меня со спины.
– Садитесь, красотки, ужин остывает, – сказал папа.
Все были голодны, но ждали меня с работы, чтобы провести время вместе.
Как и каждый вечер, мы устало болтали во время еды, рассказывая, у кого что произошло за день. Мама рассказывала о своих подругах, распространяя услышанные сплетни. Папа говорил о любимой политике. Сестра рассказывала о детях, муже и его семье, с которой ей приходилось жить. А вот мои истории никто не любил. Если я и рассказывала что-то, настроение за столом сразу портилось и все сидели мрачные. Меня это не обижало. Моя повседневность и правда была не для разговоров за ужином.