Секрет города «вечных»

– Ну пока, – колко и в то же время немного разочарованно попрощался Леон, и его скейтборд шумно покатил по мостовой.

Когда он скрылся из виду, я сразу же достала из кармана записку Бонски. И поначалу недоумённо наморщила лоб: это был какой-то дурацкий рекламный флайер. Похоже, Бонски второпях не нашёл другого клочка бумаги и нацарапал что-то на обратной стороне флайера. При виде этих слов меня одновременно бросило в жар и в холод.

«Вечные, – было написано там. И чуть ниже: – Серьёзная угроза. Вынужден уехать. Будьте осторожны и оставайтесь в безопасности. Они вот- вот...»

Фраза обрывалась на середине, и я мысленно обругала Леона за то, что он так не вовремя помешал Бонски.

«Вечные» вот-вот – что?

Глава 7

Выждав пару часов после обеда, я. взяла телефон и позвонила Матсу. К этому времени тренировка по баскетболу уже должна была закончиться. Я боялась, что к телефону подойдёт Леон, и когда услышала голос их мамы Сьюзан, вздохнула с облегчением.

– Привет, Люци! – весело, как обычно, по здоровалась она. – Ты, наверное, хочешь поговорить с Матсом?

– Да, было бы здорово. Он дома?

– Сейчас позову.

Из трубки в моей руке донеслись приглушённые шаги Сьюзан по лестнице, неразборчивое бормотание, а потом голос Матса:

– Привет!

– Привет, – ответила я. – Мне срочно нужно кое-что тебе показать. Можешь зайти?

– Прямо сейчас?

– Да, было бы здорово!

– Хорошо, сейчас буду.

Не прошло и пяти минут, как Матс уже стоял на пороге. Открыв дверь, я жестом пригласила его подняться в мою комнату. Он плюхнулся в старое кресло рядом с кроватью и взял протянутый мной флайер. Открыв рот от удивления, он дважды или трижды перечитал каракули Бонски.

– «Они вот-вот...» – Матс потёр лоб. – Вот- вот что? Приготовят новую партию «Аромата вечности»?

– У них нет метеоритного порошка, – напомнила я, и он облегчённо кивнул.

– Может быть, нам стоит найти Бонски, – задумчиво проговорила я вслух.

– Давай для начала позвоним Виллему, – в конце концов предложил Матс. – Уж ему-то Бонски наверняка рассказал о том, что происходит.

Тут он был прав. Я кивнула. Матс вытащил из кармана телефон и набрал номер. Включив громкую связь, он положил его между нами, и мы стали слушать гудки.

Хоть мы и не знали, где сейчас скрывается Виллем с семьёй, но всегда могли связаться с ним по телефону – в этом он нас горячо заверил.

Во время последнего телефонного разговора Виллем рассказал нам, как медленно привыкают к новообретенной свободе его дочь Хелена и внук Эдгар. Особенно тяжело, по его словам, это давалось внуку – ведь он почти всю свою жизнь провёл взаперти, никогда не покидая имения баронессы фон Шёнблом, где им с матерью приходилось очень несладко.

Они прислуживали баронессе, в доме которой царили порядки столетней давности. Вся работа выполнялась вручную, не было ни холодильников, ни стиральных машин, ни пылесосов. Хелена и Эдгар трудились не покладая рук, чтобы ублажить знатных господ, и на что-то ещё у них наверняка совсем не оставалось времени.

Конечно, после такого к вольной жизни привыкнешь не сразу. Наверное, ужасно было осознавать, что «вечные» относятся к тебе, как к человеку второго сорта... и в то же время самим стать такими же. Эдгар, как и все остальные «вечные», был не подвержен воздействию возраста. Об этом собственнолично позаботилась баронесса, которая регулярно пичкала его и Хелену «Ароматом вечности». Только благодаря этому ей удавалось столько лет шантажировать Виллема, принуждая готовить для неё всё новые и новые порции искусственно продляющего жизнь зелья. Лишь пока Эдгар и Хелена были живы, у неё оставался рычаг давления. Интересно, Эдгар с Хеленой уже стали старше, подумала я, или действие «Аромата вечности» всё ещё продолжается? И смогут ли они когда-нибудь жить нормальной жизнью – после всего, что с ними произошло?

Гудки наконец прекратились.

– Да, кто это? – послышался из трубки привычно неприветливый голос Виллема.

– Это мы. И нам нужно срочно кое-что обсудить, – сказал Матс и взглядом пригласил меня продолжить.

И я рассказала о предупреждении Бонски. Странно, но Виллема оно встревожило гораздо меньше, чем меня.

– Ну тут же всё ясно, как белый день, дети: Бонски хочет, чтобы вы были начеку, затаились на вилле «Эви» и не казали оттуда носа! – проворчал он. Мне всякий раз приходилось заново привыкать к его старомодной манере говорить – ведь он тоже был «вечным» и его речь за сто с лишним лет не очень-то изменилась. – К сожалению, я понятия не имею, что за «серьёзную угрозу» имел в виду Бонски, – произнёс он. – Постараюсь что-нибудь выведать, но, боюсь, быстро связаться с ним не выйдет. Обычно он сам меня находит, когда нужно поделиться какими-то новостями. Насколько мне известно, в последние несколько месяцев он только и делал, что изо дня в день неусыпно следил за «вечными».

– За «вечными»? – переспросил Матс, нависнув над телефоном. – А кого именно вы имеете в виду? Только баронессу? Или ещё и этого Сирелла де Ришмона? Он же тоже один из них, верно?

Упоминание этого имени меня озадачило. Уже несколько недель я совершенно не вспоминала о Сирелле де Ришмоне. Пару месяцев назад мы с Матсом случайно наткнулись в Интернете на информацию о производителе парфюмерии Сирелле де Ришмоне – одной из наиболее влиятельных фигур в кругах «вечных», как утверждалось в статье. Однако в амстердамском имении баронессы мы его не застали, да и Даан де Брёйн потом наотрез отказался о нём говорить.

Когда Матс произнёс имя «Сирелл», Виллем тяжело вздохнул:

– Он хуже всех. Просто прислушайтесь к Бонски и держитесь от де Ришмона подальше – что бы ни происходило!

– Но почему? – спросил Матс.

– Расскажите нам о нём, – настойчиво попросила я. Меня ужасно раздражало, что Виллем, Даан – да и Ханна тоже – постоянно что-то недоговаривают и пытаются оградить нас от всего. Казалось, они и половины того, что надо бы знать про аптеку ароматов, нам не рассказывают. – Пожалуйста!

Виллем снова сердито засопел – как будто само звучание этого имени вызывало у него досаду.

– Де Ришмон непредсказуем, дети. Поверьте, лучше вам выбросить его из головы. Он... Он возомнил, что ему необязательно подчиняться правилам, которые сегодня едины для всех – будь ты хоть трижды важный гусь.

На слове «гусь» Матс тихонько хихикнул. К счастью, Виллем этого не услышал и продолжил:

– Хоть Ришмон и дотянул до наших дней с помощью «Аромата вечности», но сегодняшняя жизнь и дух времени ему чужды. Он всё ещё, как и в тысяча восемьсот дремучем году, считает, что каждый человек по рождению принадлежит к какому-то сословию и что одно лишь это и определяет, кто он. Аристократ для него стоит несравненно выше продавца, пекаря или фермера. И если уж не довелось родиться в знатном семействе – то знай, сверчок, свой шесток и даже не пытайся пробиться выше. Чтобы обычный гражданин взял да и женился на графине – такое де Ришмону и в страшном сне не приснится. Он не может смириться даже с тем, что женщины в наши дни могут сами решать, за кого выходить замуж.

– Вы серьёзно? – удивилась я.

Судя по голосу, Виллем улыбнулся моим словам:

– Ах, дети, вы даже не представляете, насколько иначе всё было устроено ещё совсем недавно! Всего какую-то сотню лет назад. Но, должен признаться, некоторые вещи мне самому уже кажутся немыслимыми – хотя мне и довелось их пережить. – Виллем замолчал, и в этот момент я прямо-таки увидела, как он поправляет бейсболку на седых кудрях – словно он стоял прямо тут, передо мной. – Но вернёмся к де Ришмону, – снова заговорил Виллем. – Вот что вам нужно о нём знать: люди для него делятся на два сорта: высокорождённые, как он их называет – это те немногие, кто благодаря аристократическому происхождению относятся к правящему классу, – и все остальные, кто должен повиноваться высокорождённым. Вот так просто, он считает, всё устроено, вот чем он всегда руководствуется. Неважно, какой век на дворе. В общем, он своего рода живой динозавр. – Виллем сделал небольшую паузу. – Пока ещё живой, по крайней мере.