Страница 20 из 20
Никаких канонерок, конечно, не могло быть. Это знали и Андреев и командир полка. Но так было сказано в штабе бригады, и командир полка обязан был это повторить.
— Действуйте, — сказал командир полка.
— Разрешите идти? — спросил Андреев.
— Да, идите…
Больше они не встретятся.
Андреев вернулся во взвод, выставил караул.
— Спать, ребята, спать. Квартир не искать, не расходиться. Здесь, в сарае…
Он бросил шинель у самых дверей, двери как ворота, а от земли пахнет сеном.
— Спать, спать, — настойчиво повторил Андреев, лег на бок и вдруг мечтательно сказал: — А в Москве собрались на съезд…
— Что? — спросил кто-то.
— Собрались, говорю, на съезд. Завтра открывается съезд комсомола.
Больше он не стал разговаривать, надо поспать и ему. Возможно, на мгновение в его памяти мелькнул Малоархангельск, чьи-то знакомые лица, может быть, даже мое…
Ранним утром они уже стояли на набережной, Андреев и его взвод, по прибытии на фронт его назначили политруком взвода, позавчера командира взвода убили, и теперь Андреев был и политрук и командир, теперь это был совершенно его взвод.
Они стояли на набережной и смотрели из-за пакгауза — и туда и сюда, потому что приходилось смотреть и туда и сюда, но больше на цистерну, на громадную цистерну, наполненную первосортной нефтью, привезенной в Мариуполь из Баку.
Врангелевцы наступали на Мариуполь, правильнее, они уже вступили в Мариуполь. Они уже заполнили город, борьба еще шла за вокзал, за порт, за телеграф. Отдельные роты и взводы продолжали борьбу, хотя Мариуполь был взят.
Андрееву приказали не отдавать врагу ни одной цистерны. Ни одной цистерны с нефтью! Пустые — пожалуйста, пусть берут…
Еще до того, как белогвардейцы ступили на набережную, ребята из взвода Андреева пробили в двух цистернах отверстия, и нефть из них жирной струей стекла в море. Но с третьей цистерной расправиться не удалось. Врангелевцы вошли в порт и обстреляли из английских карабинов все, что походило на людей.
Андреев со своими ребятами укрылся у самого берега за россыпью пустых бочек.
Пули постукивали о днища, точно камешки.
Тук… Тук… Тук-тук…
Андреев все посматривал на цистерну. Ему до нее ближе, чем врангелевцам.
— Ребята, рванем?!
Пули все постукивали. Не так чтобы часто, но постукивали.
— Рванем?!
Бочки пустые, сухие, просмоленные. Один из бойцов посмотрел на политрука. Вопросительно. И политрук понял. Утвердительно кивнул в ответ. Набрали щепок, паклю. Все делалось в считанные секунды. Запалили спичку. Еще. Поддули…
Бочки загорались медленно, дымно, но так, что уж не потушить.
Андреев побежал к цистерне.
— Скорее!
Он не смотрел, бежит ли кто за ним.
За ним следовал весь взвод.
Добежал, оглянулся. Никто ни о чем не сговаривался. Бойцы бежали с винтовками. Только у двух или трех в руках пылающие доски. Сговариваться нет времени.
Андреев стал, уперся головой о стенку цистерны. Кто-то вскарабкался ему на плечи. И еще кто-то… Ни дать ни взять партерные акробаты!
— Осторожно! Не бросайте доски, не топите! Кладите поверх, тогда загорится!
Поплыли кораблики, закачались…
— Бежим!
Теперь уже не уйти от врангелевцев. Уже видно их.
— К берегу!
Побежали…
Далеко ли убежишь по песку!
Фьюить!.. Закачало цистерну! Нет, не взорвалось… Черный столб метнулся вверх и повис в небе.
— Ребята, рассыпайся цепью…
Взвод уже у самой воды.
— Цепью!..
Кого-то уже нет…
Бойцы хорошо видны на берегу.
Позади огонь, впереди Азовское море…
Тут каждый обороняется как сможет, каждый сам по себе.
Из-за пакгаузов показались всадники. Казаки. С саблями наголо. На мгновенье скрылись и вот уже на берегу…
Скачут!
Друг ты мой единственный… Сережа! Сережа Андреев! Не видать тебе больше белого света! Не читать тебе больше книг, не произносить речей…
Обернулся, припал на одно колено, вскинул винтовку, прицелился…
По наступающему врагу!
Вот одного не стало. Кувыркнулся, гад…
И все. Сабля легко врезалась в плечо. Упал. Запрокинулась голова…
Спешились два казака.
— Кажись, дышит?
— В море его, пусть напьется…
Ты еще дышишь, Сережа, а тебя тащат к самой воде, и тебе даже легко становится на мгновение, и вот ты уже в воде, легкая волна покрывает твою умную, твою добрую голову, играет над тобой волна, убегает и набегает…
Вечный тебе покой, вечная тебе память!
С той поры прошло сорок семь лет… Полвека! Полвека, как перестало биться сердце Сережи Андреева…
Вот представляю я его себе, и его образ неуловимо тает в дымке времени…
Ты… Ты был первым секретарем укома, когда я вступал в комсомол, ты расчищал нам путь к будущему, и тебя давно уже нет, и твоя фамилия выцвела на старых комсомольских документах, и все-таки ты встаешь иногда передо мной, живой и близкий…
notes
1
В 1920 году председатель Успенского волисполкома; спустя несколько лет зверски убит кулаками.
2
В 1920 году секретарь Малоархангельского укома РКП (б); в настоящее время работает главным врачом одной из подмосковных больниц.
3
В 1920 году секретарь Орловского губкома РКСМ; погиб на фронте во время Великой Отечественной войны.