Колония

А если он спустится внезапно?

Тогда нам крышка.

Кто-то хоть заметит?

Лодочник пожал плечами.

Сообразят, что мы к ужину не вернулись.

Вот и все.

И все.

автопортрет: тонущий I

белые буруны

поглотили лодку

автопортрет: тонущий II

вода соленая, студеная

разъедает краски

плоть

автопортрет: тонущий III

краска разлагается

плоть распадается

автопортрет: тонущий IV

в воде потеки

серо-бурого

красно-желтого

сине-зеленого

Далеко еще?

Прилично, мистер Ллойд.

Жена полицейского дожидается у входа подругу. Субботний полдень, второе июня. Они собрались в Арму за покупками, ездят каждую неделю. Светит солнце. Пятеро ее детей носятся по дому, муж Дэвид — на улице перед ней, в форме, прислонился к машине приятеля, болтает.

Мимо проезжает черный автомобиль. Громкий хлопок, она решает — столкновение, но Дэвид согнулся пополам и цепляется за дверцу машины приятеля, на белой рубашке кровавое пятно. Падает на землю. Дэвид Алан Данн, тридцатишестилетний протестант, мертв. Его тридцатиоднолетний друг Дэвид Стинсон, протестант, женат, трое детей, тоже мертв.

Ответственность на себя берет Ирландская освободительная армия.

Видите, мистер Ллойд?

Что?

Вон, впереди.

Впереди он видит волну, побольше остальных. Держитесь. Перепрыгнем.

Выгребают на гребень, он видит большой валун посреди океана.

Что ли, прибыли?

Прибыли.

И все скрывает стена воды.

Я другого ждал. Побольше.

А он вот такой.

Он вглядывается сквозь неровные зазоры между волнами, смотрит, как остров делается больше и красочнее, серый цвет камня в приближении распадается на фрагменты, появляются вкрапления зеленой травы, полоски желтого, пятнышки беленых домиков.

Они тут сами по себе живут, говорит он.

Верно, мистер Ллойд.

На самом краю Европы.

Так и есть, мистер Ллойд.

автопортрет I: de novo

автопортрет II: ab initio

А по-английски они говорят?

Маленько. Поймут, если постараетесь.

Вы-то говорите.

Я в школе проучился больше других.

Так, наверное, проще работу найти. Если знаешь английский.

Веслами на всех языках работать одинаково, мистер Ллойд.

Он нашел взглядом бухточку, забетонированный спуск к воде, пляж. У бухточки видны остатки домов, выше по склону, не у самого моря — горстка домов поновее, с дверями ярких цветов и серыми черепичными крышами. Еще видны ослы, на поле у берега.

картины острова: вид из карраха

Волна ударила в борт, швырнула в сторону. Лодочники заорали друг на друга.

Держитесь, мистер Ллойд.

Волна хлестнула с другой стороны. Лодочники поднялись с мест, опустили весла поглубже, плечи, шеи и лица напряглись. Ллойд вцепился покрепче, втянул голову в плечи. Заорал на лодочников.

Я выйти хочу.

Они заорали в ответ.

Мы того и гребем, мистер Ллойд. Сэр.

Гребцы замолотили по воде, которая из синей стала серой, из тускло-серой — черной, поверхность и подбрюшье воды взбаламутились и перемешались, вздернули лодку на дыбы, принялись швырять ее с волны на волну — лодочникам было не выгрести против водного напора, весла могли лишь удерживать лодочку в этом кручении, мешать ей перевернуться.

Ллойд шлепнулся в чрево лодки, в грязную стоячую воду, рюкзак все еще на коленях, пальцы так и вцепились в борта. Они видел, что из домов на утес выбегают мужчины и женщины. На дорожку, что ведет к бухте. Налетел вал, подмял его под себя, промочил грудь и голову

плот Жерико

чертов каррах Ллойда

Его в третий раз вырвало, желчь и желтая пена потекли по груди на рюкзак, чаек не заинтересовали. Он вытер рот о плечо пиджака.

Терпеть не могу эти долбаные лодки.

Заорал на лодочников.

Пошла она на хрен, эта лодка.

Они были заняты: смотрели на скалу, врезавшуюся в океан, рассекшую, разъявшую, раздробившую воду, которая теперь швыряла лодку из стороны в сторону, с носа на корму, на шеях у них вздулись артерии и вены — гребцы пытались развернуть лодку к старикам и женщинам, махавшим со спуска к бухте. Ллойд хотел помахать в ответ, возвестить о своем прибытии, но в нос ударила волна, лодка закрутилась, море, небо и суша понеслись вскачь, закружились, все быстрее, все по кругу, лодочники орут, верещат

этот их язык

гортанный

но из воронки все же выгребли на гладь бухты, к спуску, где стайкой островитяне в темной одежде — мужчины, женщины и дети — молчат, таращатся. Лодочники бросили весла и подались вперед, а каррах отдали в распоряжение старых островитян, шагнувших в воду

в обычной обуви не в сапогах не в бахилах

Старые островитяне вытащили из лодки мольберт, сундук и весла. Лодочники шагнули за борт, Ллойд остался на месте, на дне лодки в луже воды, пальцы впечатаны в деготь. С ним заговорил старый островитянин.

Amach leat anois.

Старик поманил его пальцем.

Amach leat anois.

Ллойд кивнул и ни с места. Старик поманил снова. Выйди.

Он взял старика за руку, потом за локоть, вцепился в грубое сукно куртки, шагнул на выветренную бетонную плиту, ноги дрожат, подгибаются. автопортрет: в образе новорожденного жеребенка Он прислонился к утесу, заросшему раскрошенными ракушками и лишаем, и стал смотреть, как старые островитяне вытаскивают лодку из воды, переворачивают, уносят, держа над плечами и головой, точно как на фотографии в его книге про остров.

картины острова: лодка с ногами

Лодочники и островитяне ушли вверх по склону следом за стариками и лодкой, унося весла, его мольберт, сундук с красками и кистями, он же остался вымыть лицо, сполоснуть волосы — солоноватая свежесть на коже приносила облегчение. Он погрузил в воду рукав, оттер пятна с пальто и рюкзака и двинулся следом за остальными — с пальто и волос капает вода; поднявшись от берега, старики опустили лодку на землю.

А потом пошли дальше, вверх по склону к деревне. Ллойд замыкал долгую медлительную цепочку, двигавшуюся к одному из домов. Вошел внутрь. Ему кивнула какая-то женщина, указала во главу выкрашенного голубой краской деревянного стола: в каркас вставлена меламиновая столешница, между пластиком и деревом застряли и гниют кусочки пищи.

Она поставила перед ним чашку, блюдце, тарелку. Налила чая из большого металлического чайника. Вторая женщина, помоложе, с волнистыми каштановыми волосами, ниспадающими на грудь, подала ему хлеба.

An mbeidh greim arain agat?

Он покачал головой. Она отошла

волосы

спадают вниз

переливы, чернильно

каштановые тона

простые линии

мягкость.

Лодочники взяли по два ломтя хлеба и не переставали говорить, пока устилали хлеб сперва маслом, потом вареньем, используя один и тот же нож, теперь в масле варенье, а в варенье масло.

Он налил себе молока из кувшина — тот оказался больше и тяжелее, чем он рассчитывал. Чай с молоком пролился на стол. Он поискал салфетку, не нашел. Махнул рукой, но та, что постарше, стояла к нему спиной. Щелкнул пальцами. Она обернулась, помедлила, подошла к столу с чистой чашкой. И блюдцем. Вытерла лужу, долила чая, добавила молока. Он выпил, радуясь цепкому теплу.

Я им сказал, что вы картины писать приехали. Это с ним заговорил Франсис Гиллан.

Да, верно.

Что проживете до конца лета.

Так и есть.

Они хотят знать, что вы писать будете.

Я приехал писать утесы. Ничего больше.

Не хотят здешние, чтобы вы их писали.

Тогда не буду.

Женщина налила еще чаю с молоком. Ллойд выпил. В кухню вошли другие мужчины, стянули, садясь, кепки, рассовали по карманам. Глядя на Ллойда, стали пить чай и есть хлеб.

автопортрет: объективизация

Он отвернулся от мужчин, все они были стариками, от Франсиса, посмотрел напервого лодочника.