На исходе лета

Смертельные удары обрушились на широкую спину Смитхиллза, они разили вновь и вновь, пока он не ослаб, пока глаза не застлала красная пелена и он уже ничего не сознавал.

— Какие мерзавцы! — сказал израненный и окровавленный в сражении грайк, глядя на окруженных мертвыми телами двух кротов, сражавшихся до последнего дыхания.

Подошедший гвардеец по имени Ромни взглянул на них:

— Храбрые мерзавцы.

Первый, рассмотрев своих противников получше, заметил:

— Это такие же грайки, как мы, мы своих убили.

— Но если бы ты их не убил, они убили бы тебя, эти двое кое-что смыслили в военном деле.

— Хватит там валять дурака! Вперед, вперед, вперед! — крикнул командир, и двое гвардейцев отвернулись от пятачка на юго-восточных Лугах, снова встали в строй и без всяких угрызений совести двинулись вверх, к южному краю Высокого Леса.

❦

На кратчайший миг Триффан и остальные подумали, что это Скинт и Смитхиллз идут через лес, но шум был громче, чем могли произвести двое друзей, и вдруг со всех сторон хлынули кроты, заполняя поляну, слишком широкую, чтобы можно было укрыться, если бы кто-то и подумал об этом.

Но никто не прятался. Все придвинулись ближе друг к другу, и Триффан, обратив рыльце к Камню, воскликнул:

— Камень, мы, данктонцы, стары и слабы и не уверены в себе, направь же нас. Помоги нам выполнить твою волю всей нашей силой?

Только он произнес это, как на поляну вышли три флегматичного вида крота и огляделись. Потом еще двое с другой стороны, и еще четверо. В лесу эхом раздавались крики, приказы, куда идти, — и всех охватило чувство бессилия и сознание, что они пойманы в ловушку.

Данктонские кроты, в большинстве своем напуганные, некоторые обозленные, другие в полном замешательстве, инстинктивно сбились в кучу у Камня, вокруг Триффана и Фиверфью. Возможно, если бы грайки набросились на них и стали драться, они бы сопротивлялись, но грайки не нападали.

Они осмотрели поляну, молодые и сильные, особенно зловещие в своем молчании, и единственная, с кем они заговорили, оказалась Тизл. Старая кротиха была настолько ошарашена этим вторжением, что осталась стоять где стояла, на краю поляны. С подчеркнутой любезностью старший из гвардейцев помог ей присоединиться к остальным:

— Ну-ка, милая, стой лучше здесь. И вы все, если будете хорошо вести себя, никто вас не тронет.

— Сомнительно! — пробормотал Мэддер.

— Кто это сказал? — раздался из темноты за поляной голос, хриплый и угрожающий.

Данктонские кроты молчали — никто не знал, чей это голос.

— Что вам надо от нас? — крикнул Хей, стараясь протолкаться вперед.

— Спокойно, крот, — сказал Триффан, удерживая его лапой. — Успокойся.

Через несколько мгновений, казалось, уже вся поляна была заполнена гвардейцами, часть из них окружила данктонских кротов, и не оставалось сомнений, что всякое сопротивление бессмысленно.

— Все здесь? — раздался голос. — А?

— Вокруг никого, и не видно было, чтобы кто-нибудь убежал. Может быть, кто-то остался в тоннелях, но едва ли. Это же Самая Долгая Ночь.

— На Лугах тоже никого.

— Хорошо. Скоро прибудут Хранители, так что давайте разберемся пока с этими. Мы знаем, кто нам нужен.

Нельзя было понять, от кого исходили голоса, доносящиеся с края поляны, а через лес продолжали пробираться все новые кроты, и гвардейцы стали строиться.

— Триффана уже нашли?

— Собираемся, господин.

Вопрос раздался из группы кротов, стоявших в темноте за Камнем.

— Не признавайся, Триффан! — прошептал Хей. — Если сам не признаешься, никто тебя не выдаст.

— Он прав, — откликнулся Доддер.

— Говорите только правду, не сопротивляйтесь, будьте с ними приветливы. Это наш единственный выход, — сказал Триффан. Фиверфью придвинулась к нему, обхватила лапами.

— Что, нашли его? — раздался голос ближе; это был глубокий и властный голос.

— Нет, господин Клаудер, еще нет. Он среди тех, у Камня… Друл собирается отсортировать их.

— Он уже занимается этим? — спросил Клаудер.

Эти бесплотные голоса, доносящиеся из мрака, не сулили ничего хорошего, и все же старики были застигнуты врасплох видом показавшегося на дальнем краю Друла. Его освещал свет звезд и взошедшей луны. Крот был огромный и казался толстым, неуклюжим и равнодушным. Он встал напротив данктонских кротов, взглянул на Камень, сплюнул и спросил:

— Кто из вас Триффан?

Заплывшие маленькие глазки уставились на них. Огромное туловище, мощные когти, курносое рыло — все в нем было отвратительно и вызывало ужас. Не возникало сомнений, что этот крот не будет зря тратить время, поскольку, после кратчайшей паузы в ожидании ответа, он когтем указал на ближайшую кротиху. Ею оказалась Тизл, которую последней втолкнули в толпу.

— Давайте сюда вот ее.

Когда два дюжих гвардейца хотели выволочь ее, данктонские кроты во главе с Хеем попытались воспрепятствовать этому, но подошедшие шестеро гвардейцев решительно пресекли все попытки сопротивления.

— Так кто же из них Триффан? — спросил Друл у бессмысленно уставившейся на него Тизл.

— Меня зовут Тизл, — сказала она, — и я не понимаю, зачем вы здесь. Нынче Самая Долгая Ночь.

Друл кивнул двум гвардейцам, и они подвели ее ближе. Огромной, жирной когтистой лапой он схватил старую кротиху за горло и подтащил к себе, причем проделал это так быстро, что все только молча разинули рты.

Потом он отодвинул Тизл от себя и медленно приподнял, когти сжимали ей горло, и ее крики превратились в хрип и кашель. Старые лапы беспомощно дергались в воздухе, рот раскрылся.

— Она не Триффан, — сказал Друл, глядя то на Тизл, то на сбившихся у Камня беззащитных кротов. — А кто Триффан?

Толпа раздалась, и вперед вышел Триффан.

— Отпусти ее, — сказал он. — Я Триффан Данктонский.

Медленно — казалось, слишком медленно — Друл опустил Тизл на землю. Но не разжал когти.

— Отведите его к Камню, — сказал он. — Остальных соберите позади меня и вразумите тех, кто вздумает сопротивляться.

Он отпустил Тизл, и она упала на землю, открытым ртом вниз, левой лапой беспомощно стараясь дотянуться до горла. В воздухе повис страх.

— Пустите меня к ней! — со своим странным акцентом крикнула Фиверфью, пытаясь прорваться через гвардейцев.

— Держите ее, — сказал Друл.

Несмотря на наказ Триффана, некоторые пытались сопротивляться, подбиваемые Хеем и Мэддером. Возникла шумная борьба, поскольку никто не хотел покинуть Триффана, и меньше всех Фиверфью.

— Мой любый, мой любый… — повторяла она.

После короткой безнадежной схватки Хей оказался на земле без сознания, Мэддер был жестоко избит, а Фиверфью отволокли прочь, ее буквально оторвали от Триффана и передали другим; Триффана же гвардейцы окружили и заставили неподвижно стоять у Камня.

Стариков согнали в дальний конец поляны, в тень Камня, некоторые из них плакали, большинство смотрели и молчали, кое-кто ухаживал за ранеными. Потом два крота оттащили Тизл обратно к остальным.

— Она умирает! — крикнул один из стариков. — Вы убили ее!

Друл ухмыльнулся и цыкнул зубом, а в лесу слышались спокойные приказы Клаудера:

— Да, оставайтесь на месте… Будущий Господин Слова придет сюда… Нет, сначала Хранители… Да, крота Триффана поставили к Камню.

А старый крот, величественный, благородный, стоял в тени Камня, уже не обращая внимания на царившее вокруг смятение. Взглянув на Друла, он спросил:

— За что вы мучите нас и таких, как мы?

Друлу было нечего ответить, да он и не пытался и не собирался отвечать, а обернулся к одному из своих помощников, стоявшему в лесу, и крикнул:

— Скажи Двенадцати Хранителям, что крот Триффан здесь.

— Уже сказали, господин.

❦

Чувство растерянности оттого, что Триффан и все они схвачены, что события совершенно вышли из-под контроля, усилилось при звуках низкого гортанного пения, донесшегося из Высокого Леса.