Тайная Миссия

Этот Триффан сказал гвардейцу Трифту, что кротов Данктона можно найти в Безмолвии. Какое-то время это бесило Хенбейн: она терпеть не могла никаких загадок, кроме тех, которые задавала сама. Потом она забыла об этом, хотя Сликит сомневалась, так ли это на самом деле. Хенбейн ничего не забывала.

Теперь Сликит поняла, что хотел сказать Триффан. Ну конечно. Ведь тот, кто серьезно искал Безмолвие, должен что-то знать о самом Безмолвии, а зная, такой крот мог легко найти Триффана. Но в этом случае Безмолвие заставит его (или ее) присоединиться к Триффану, а никак не убить его.

Сликит рассмеялась и побежала. Она видела красоту Данктонского Леса и могла представить себе, как сильно кроты Данктона будут скучать по нему. И Сликит поняла, каким злым должно быть Слово, чтобы выгнать таких кротов. Ей захотелось присоединиться к ним в поисках Безмолвия. О да! Сликит, сидим, испытала вдруг глубокое смирение. Один крот открыл ей свою душу, доверился ей и ответил на вопрос, который был действительно очень важным.

— Помоги ему! — шептала Сликит.

Однако она понимала, что молится за другого крота, не за Бэйли. За самку, за сидим, за саму себя, которой теперь грозила опасность.

— Помоги мне! — молилась Сликит.

Когда наступил сентябрь, в систему стали прибывать больные и калеки, которых Хенбейн приказала поселить здесь, и с их появлением здоровые кроты почувствовали неудержимое желание уйти.

Убогие приходили по двое и по трое, гвардейцы, относившиеся к ним с отвращением, сбивали их в стадо — покрытых язвами, хромых, жалких. Тут были и немые, и слепые, причем они не просто ослепли — их глаза и рыльца были выедены болезнью, которая не имела названия, но предвестником ее была страшная лысуха.

Их доставляли в систему через коровий тоннель, а потом под страхом смерти (хотя мало кто мог оказать сопротивление) гнали вдоль Истсайда вниз, в грязный Болотный Край.

Со стороны грайков такой выбор места был вполне понятен: именно там могут скрываться периодически нападающие на них кроты — там, на северной окраине леса, где воздух был сырой, а растительность жалкой. Так и возникла эта мысль — поселить страшных кротов в страшное место.

— Что они заставят нас здесь делать? — спрашивали больные.

— Они хотят, чтобы мы тут остались, — отвечали калеки.

От страха они замолкали, потом молчание переходило в хохот, когда им объясняли, что делать ничего не

надо, просто жить — и умирать.

— Жить? — проговорил один, чье истерзанное тело причиняло ему невыносимые страдания.

— Здесь? — прошептала другая, которая не могла поднять глаза, разглядеть небо и услышать пение птиц. Однако грайка, который указывал ей, куда идти, она видела достаточно ясно.

Так они приходили в течение сентября — новые обитатели Данктонского Леса, собранные по приказу Хенбейн. Когда станет известно, что кроты, подобные этим, живут в одном месте, живут по своим правилам, вводя свои нелепые законы, выбирая собственных старейшин, подчиняясь одному лишь простому правилу, установленному для них грайками, — никогда не покидать Данктон, то содрогнется весь кротовий мир. Сюда они должны были прийти, здесь они должны оставаться, превращая в подобие ада систему, некогда процветавшую и любимую.

Так, понемногу, все кроты, перенесшие чуму, больные, немощные, психически неполноценные, негодяи, преступники, отбросы общества, паралитики, больные раком — все, кого грайкам удалось отыскать в соседних системах, были приведены в легендарный Данктонский Лес и выпущены там на свободу.

Хенбейн была довольна. Уид и Смэйл, которые руководили переселением, тоже радовались. Уже начались убийства. Формировались банды. Распространялись болезни.

— Повешение за рыльце отжило свой век, Уид. Наказание ссылкой в новый Данктон — штука намного более страшная, так будут считать во всем кротовьем мире, как только об этом пойдут слухи. Ссылка в Данктон будет страшнее, чем повешение. Это будет смерть при жизни.

— Но как же будут распространяться слухи?

Хенбейн пожала плечами.

— Распространятся как-нибудь, так всегда бывает. Однако я послала за элдрен Бик, чтобы она довершила дело. Она прикажет запечатать систему и назначит патрули из гвардейцев. Со временем надобность в патрулях отпадет, может быть, они нужны будут только в отдельных случаях, если, например, новые кроты Данктона попытаются выйти со своей мерзостью за пределы системы. Тогда, разумеется, придется принять меры. А сам новый Данктон превратится в такую грязную, отвратительную систему, что никто из кротов никогда не придет сюда — не захочет прийти. В Данктоне окажутся только те, кого мы накажем ссылкой.

А что станет говорить кротовий мир? Скажут, что Камень, великим символом которого является Камень Данктона, не защитил своих приверженцев. Станут издеваться. А самое главное — всех кротов со странностями, всех неприспособленных к жизни, больных, увечных будут просить отправить в Данктон. Умно придумано.

Уид улыбнулся. Умно. Очень умно.

— Рун будет доволен, — проговорил он.

— Рун… — вздохнула Хенбейн. — Когда он пришлет гонца?

— Скоро, — успокоил ее Уид. Он надеялся, что скоро. Казалось, он отправил послание на север так давно… и никакого ответа, вообще ничего. Была только ложная тревога, когда прибыл какой-то крот. Но это оказалась Бик. Она была недовольна новым назначением, но никто не смел отказаться выполнить волю Хенбейн.

Однако в конце концов посланник Руна все-таки явился. Он прошел через коровий тоннель, сопровождаемый грайками. Истинными грайками. Черными, сильными, бесстрастными. Сердце Рекина порадовалось бы при виде их.

— Отведите меня к Глашатаю Слова, — коротко потребовал посланец. Голосом, который привык к повиновению. Уид, услышав его, улыбнулся. Он знал его. Последний раз он его видел, когда тот был порочным подростком: Рун мудро выбрал преемника Хенбейн. Уид поторопился найти ее.

— Они пришли, — доложил он.

— Ты говорил с ними? — спросила Хенбейн.

— Видел их. Говорил с ними. Я знаю гонца, — ответил Уид.

— Кого послал Рун?

— Он сам назовет тебе свое имя, Хенбейн. Он будет тебе верен. Он сделает все, как ты скажешь, выполнит все твои приказания. Рун сделал мудрый выбор — тот, кто заменит тебя на юге, должен быть безжалостен и обладать очень слабым воображением.

Хенбейн улыбнулась.

— Мы заставим его подождать, — решила она, хотя ей не терпелось увидеть этого крота.

Прошли часы. Она играла с Бэйли. Доносился смех. Крот, проделавший такой длинный путь, был в ярости. Ночь. Сон. Во всей системе — беспокойство.

Наступило утро.

— Приведи его, — велела Хенбейн.

Посланец явился. Моложе Рекина, сильный, но с еще недостаточно острыми когтями.

Хенбейн молча смотрела на него.

— Глашатай Слова, — произнес он, и в голосе прозвучала такая интонация, словно он обращался к божеству. Хенбейн заурчала.

— Твое имя?

— Вайр, — ответил тот.

— Ты принес послание?

— Рун хочет, чтобы ты вернулась домой, в Верн. Он очень доволен.

— А ты, Вайр, что ты должен делать?

— Остаться вместо тебя на юге.

— Отлично.

Когда они остались одни — не считая Уида и Сликит, — Хенбейн рассказала Вайру все, что тому следовало знать. Это заняло довольно много времени, потом они поели. Вайр поведал Хенбейн о своем путешествии. Кротовий мир покорен. Он полнится слухами. Последние — о Данктоне, как система стала отверженной, где нормальному кроту не место. Триффан схвачен, кроты знают об этом.

— Это не так, но все равно хорошо, — проговорила Хенбейн. — Очень хорошо.

Через день Хенбейн со своими приближенными приготовилась уходить. Бик, очень недовольная, оставалась в системе и должна была проследить, чтобы Данктон был запечатан и поставили охрану. Вайр собирался отправиться на запад, в Бакленд.

— Я хотела бы поговорить с тобой наедине, Вайр, — сказала Хенбейн, перед тем как уйти.