Как на ладони

Я взяла пакет с собой на улицу. Стоя на ступеньках, я смотрела, как мистер Вуозо у себя во дворе налаживает флаг. Когда он увидел меня, то сразу остановился. Мы смотрели друг на друга долго-долго. Я спустилась с крыльца и подошла к краю лужайки. Дальше шла наша подъездная дорожка, а потом начинался газон Вуозо. Через секунду я подошла к краю дорожки. Дальше зайти я не решилась.

— Привет, — произнесла я.

— Отойди от меня.

Я не знала, что мне делать. Я ожидала услышать от него совсем не это.

— Извините, что я про вас рассказала.

— Отойди, мать твою, от меня! — прошипел он.

Я стояла и смотрела, как он тянет за веревку, чтобы флаг начал развеваться наверху. Закончив, он пошел к дому.

— Снежка убил папа, — сказала я.

Он остановился и обернулся.

— Что?

— Это был несчастный случай. Он его переехал, и мы его заморозили. Мы не знали, что делать.

— Господи Иисусе.

— Вот Снежок, — сказала я, протягивая ему пакет.

Он застыл на секунду, потом подошел к краю лужайки и остановился у места, где их трава встречалась с асфальтом Мелины.

— Держите.

Он забрал у меня Снежка и внимательно на него посмотрел. Несколько раз пощупал, словно пытаясь определить, что есть что.

— Вот голова, — подсказала я, и он кивнул.

Через минуту я сказала:

— Простите.

Он вздохнул:

— Ты не виновата.

— Снежок сбежал, пока я разговаривала с Заком, — напомнила ему я.

— Ты не виновата, — повторил он снова.

— Ладно.

Он посмотрел на меня грустно-грустно, и я поняла, что люблю его. Я бы никогда не сказала этого Мелине или еще кому-либо, но так оно и было. Я ничего не могла с этим поделать. Он раскаивался. Правда. Он не хотел, чтобы мне было больно. Он тоже меня любил.

Он протянул руку и дотронулся до моего лица. Стояло раннее утро, и небо вокруг было туманно-розовым. Надвигалась летняя жара, но в это было трудно поверить — казалось, целый день будет держаться такая утренняя прохлада. Ладонь на моей щеке была мокрой и теплой. Как только он убрал ее, я услышала крик. Я повернулась и увидела на крыльце Мелину, она стояла в пижаме.

— Стой! — кричала она. — Хватит! Не смей ее трогать!

А потом она упала. Свалилась со ступенек и превратилась в странную огромную кучу на дорожке.

Я повернулась и побежала к ней через лужайку. Глаза у нее были закрыты, а на запястье виднелся маленький порез, который потихоньку начал кровоточить.

— Мелина? — позвала я.

Она не откликалась. Просто лежала на дорожке, и все.

— Мелина! — повторила я, дотрагиваясь до ее плеча. Она не очнулась, и я побежала к папе. Мистер Вуозо уже ушел к себе.

Папа уже проснулся и собирал вещи для своей поездки на мыс Канаверал. Они с Тэной уезжали сегодня вечером, после работы. Я закричала, что Мелина упала с крыльца, и он сначала не понял, о чем я.

— Где ее муж? — спросил он, подбегая к задней двери, чтобы обуться.

Мы вместе вышли на улицу, пересекли дорожку и лужайку мистера Вуозо.

— Мелина! — кричал папа на бегу. — Эй! Мелина!

Когда мы подбежали к ней, она все еще лежала с закрытыми глазами, так что папа слегка постукал ее по щекам.

— Мелина! — повторял он. — Очнитесь!

Она все не приходила в себя, и он велел мне вызвать 911.

— Скажи, что требуется “скорая” для беременной женщины, которая упала в обморок, — велел он. Я кивнула и бросилась в дом. Как только я подняла трубку телефона на кухне, то услышала сирены. Они становились все громче и громче, и я не стала пока набирать номер. Когда я поняла, что это приехали на нашу улицу, то бросила трубку и выбежала из дома.

— Они уже тут? — спросил папа, увидев мелькающие огни, и я пожала плечами.

Даже громкие сирены не заставили Мелину очнуться. Только когда два врача из “скорой” поводили какими-то лекарствами у нее перед носом, она открыла глаза.

— Вы упали в обморок! — завопил папа, не снижая голоса, как будто она все еще была не в себе.

Мелина кивнула. Она выглядела немного растерянной.

— Долго она была в отключке? — спросил один из врачей. В руках он все еще держал вскрытый пакетик с нюхательной солью. Мне страшно хотелось ее понюхать, но в то же время я этого ужасно боялась.

Папа взглянул на меня.

— Долго? — повторил он.

Я задумалась.

— Где-то пять минут.

— Мэм, вы помните, почему упали в обморок? — спросил второй врач. У него вокруг шеи болтался стетоскоп, и он закатывал Мелине рукав рубашки, чтобы измерить давление.

— Рука болит, — пробормотала она.

— Ты порезалась, — сказала я, показывая ей на кровь.

— Ну, с этим мы за секунду справимся, — улыбнулся врач с солью.

— Они хотят узнать, почему вы упали в обморок, — напомнил Мелине папа.

— Я не знаю, — ответила Мелина, глядя на меня. Я поняла, что все она прекрасно знает.

Вдруг она скорчила странную гримасу и схватилась за живот. — О господи.

— Схватки? — спросил врач со стетоскопом.

— Я не знаю, — призналась она. — Это мои первые роды.

Мы все смотрели на нее, не отрывая глаз.

— Дышите, — приказал один из врачей, и она послушалась, начав тихонько пыхтеть и кряхтеть.

Когда схватка закончилась, она пошевелилась, пытаясь сесть, и тогда-то я и заметила кровавое пятно у нее между ног. Оно проступило сквозь голубые штаны, в которых она спала.

— Ой, — вымолвила я.

— Что? — не поняла Мелина.

— Твои штаны.

Она взглянула вниз:

— О боже.

Папа быстро отвернулся.

— Так, — сказал врач с солью, поднимаясь с колен, — пора нам в больницу.

— Ладно, — нервно согласилась Мелина.

Оба врача залезли внутрь машины, чтобы достать носилки.

— Мне позвонить Гилу? — спросила я у Мелины.

— Времени нет, — решила она. — Позвоним ему из больницы.

— Я могу его вызвать, — сказал папа. — Пока не уехал на работу.

Мелина посмотрела на него:

— Вы что, с нами не поедете?

— Я? — удивился папа.

Она кивнула.

— Гил может и не успеть вовремя, — сообщила она.

— У вас же есть Джасира, — возразил папа. — Вот она с вами и поедет.

Мелина, кажется, была готова разрыдаться.

— Поверить не могу, что вы нас бросаете!

Папа взглянул на нее. Потом на меня. Я не знала, что ему сказать. Мелине трудно отказывать. Ведь если ты с ней соглашаешься, делаешь то, что она просит, то сразу понимаешь, что ты очень ей нравишься. Так что папа передумал и согласился. Он отправился за своей машиной. Тогда-то я и убедилась окончательно, что ему небезразлично ее мнение.

В машине “скорой” с нами остался врач со стетоскопом, он наблюдал за сердцебиением Мелины. Пока мы ехали, схватки у нее участились, и она сжимала мне руку, пока каждая не проходила. Мне было довольно больно, но я не стала ей этого говорить, она бы расстроилась. Она все время повторяла врачу, что уже хочет тужиться, а он велел ей терпеть до больницы.

— Почему? Вы что, не знаете, как роды принимать? Вас ведь наверняка этому учат!

— Конечно, я знаю, мэм, — успокаивал ее врач. — Вы просто еще не готовы. Потерпите чуть-чуть.

— Откуда вам знать? Вы же меня даже не осмотрели!

— Мэм. Мы уже почти приехали.

Мелина ничего не ответила, только схватила мою руку и всю последующую схватку сжимала ее. В заднее окно я видела папу на его “хонде”. На светофоре я помахала ему, и он замахал в ответ. Когда у Мелины закончилась очередная схватка, она повернулась ко мне и заявила:

— Ты же знаешь, что тебе нельзя разговаривать с этим человеком. Зачем ты с ним говорила?

На какой-то момент мне показалось, что она имеет в виду папу. Потом до меня дошло, что она говорила о мистере Вуозо.

— Я хотела вернуть ему Снежка, — объяснила я. — До того как его заберут в тюрьму.

— Мне наплевать, что ты там хотела ему вернуть, — злилась Мелина. — Ты теперь живешь со мной, так что будь добра, делай то, что я тебе говорю. И если я говорю тебе не общаться с ним, то ты должна меня слушаться.