Как на ладони

— Он не оставался, — вставила слово я.

— Угу, — буркнул папа.

— Пойдемте есть пахлаву, — предложил Гил.

Папа не тронулся с места.

— Вы со своей женой что, совсем за ней не присматриваете? — спросил он.

— Конечно, мы присматриваем за Джасирой, — ответил Гил. — И кстати, Мелина тоже считает, что Джасире еще рано общаться с мальчиками.

Папа промолчал.

— Пошли, — позвал Гил. — Я приготовлю кофе.

Кажется, папе кофе совсем не хотелось. Вид у него был такой, словно он хотел обнюхать тут каждый сантиметр в поисках улик. Но в конце концов он все-таки развернулся и вышел из комнаты. Затем он заявил, что у него есть несколько вопросов к Мелине.

— Нет, — возразил Гил, — никаких вопросов, пожалуйста.

— Я имею право задавать вопросы, касающиеся благополучия моей дочери! — воскликнул папа.

— Джасира уже ответила на ваши вопросы.

— Она врунья, — заявил папа.

— Что-что? — не понял Гил.

— Она постоянно врет.

— Я никогда не ловил Джасиру на лжи, — ответил Гил, — и она всегда была предельно честна со мной и Мелиной.

— Ну-ну, — хмыкнул папа, — это мы еще посмотрим.

— Все, хватит, — решил Гил. — Хватит с меня этих мерзостей. Сейчас мы пойдем есть пахлаву, а потом вы с Тэной уйдете домой.

— Разумеется, — раздраженно бросил папа. — Как вам будет угодно! — Он прошел в мою ванную и захлопнул дверь.

— Пошли, Джасира, — сказал Гил и положил мне руку на плечо, ведя к лестнице. Пока мы спускались, мне было ужасно плохо. Мне казалось, что я должна ему сказать: “Уберите руку! Он прав, я врунья!”

— А где твой папа? — спросила Тэна, как только мы вошли в гостиную.

Судя по всему, они с Томасом уже закончили с посудой. Он снова уселся на пол, а она устроилась на противоположном от Мелины конце дивана.

— В ванной, — ответила я.

— Держи, — сказал Гил, передавая Томасу куртку.

— О, спасибо, — поблагодарил тот.

— Не стоит тебе больше наверх ходить, — добавил Гил.

Томас кивнул:

— Конечно.

— Ну, — сказал Гил, легонько хлопнув руками, — кто хочет кофе?

— Мне без кофеина, если можно, — попросила Тэна.

— Один без кофеина, — повторил Гил.

— Мне тоже! — сказал Томас.

— А ты, Джасира? — спросил Гил.

— Да, спасибо, — ответила я. Мне никто раньше не предлагал кофе. Я всегда думала, что еще слишком маленькая, чтобы пить кофе.

— А я молока выпью, — решила Мелина.

Гил кивнул и отправился на кухню.

Я уселась на диван между Мелиной и Тэной. Мелина протянула руку и погладила меня по голове.

— Все в порядке? — поинтересовалась она.

— Да, — кивнула я.

— Ну и хорошо.

Я взглянула через журнальный столик на Томаса, который улегся на пол. Он скатал куртку в рулон и подложил под голову вместо подушки. Глаза у него были закрыты.

— Ну что, готов идти домой, Томас? — спросила его Мелина.

— Ага, — ответил он, открыв глаза. — Но только после пахлавы.

Тэна кивнула:

— Рифат прекрасно готовит.

Через несколько секунд на лестнице показался папа. Он очень странно выглядел, а в руках у него был зажат кусочек туалетной бумаги.

— Рифат, — окликнула его Мелина, — мы готовы к вашей пахлаве. Впервые за все время я услышала, как она назвала его по имени.

Папа ей не ответил. Он молча спускался по лестнице. Потом он подошел к Томасу, лежащему на полу, и сказал:

— Встань.

— Что? — не понял Томас.

— Встань, — повторил папа.

— Что такое? — спросил Томас, садясь. — Что такое-то?!

Папа развернул туалетную бумагу и оттуда что-то выпало, прямо на колени Томасу.

— Что за хрень! — завопил Томас. — Какая мерзость!

— Это твое, — сказал папа.

Сначала я не поняла, что же это такое, но потом, когда Томас поднял его, я поняла, что это презерватив.

Папа повернулся к Мелине.

— Вы чем им тут позволяете заниматься? — поинтересовался он.

— Ничем! — воскликнула она. — О чем вы? Что это за дрянь?

— Это презерватив! — выкрикнул папа.

— О господи! — выдохнула Мелина, пытаясь встать. Я протянула руку, чтобы помочь, но она ее не заметила.

Гил, наверное, услышал папины крики, и решил выйти из кухни.

— Что случилось? — спросил он.

— Я нашел презерватив в вашем туалете, — заявил папа. — В туалете Джасиры!

— Какой еще презерватив? — не понял Гил.

— Его презерватив! — воскликнул папа, указывая на Томаса. — Он тут единственный, кому может понадобиться презерватив!

Томас взял со стола салфетку и завернул в нее презерватив, потом встал.

— Куда это ты направился? — гаркнул папа.

— Выброшу это в мусор, — сказал Томас. — Отвратительно, что вы вообще вытащили его из туалета.

— Дай его мне, — потребовал папа.

— Нет, — отказался Томас.

Папа рванулся вперед и выхватил салфетку из его рук.

— Господи! — воскликнул Томас.

— Ты никуда не пойдешь! — заявил папа. — Стой тут! — Потом он перевел взгляд на Мелину. — Я хочу знать, почему вы позволяете моей дочери пользоваться презервативами.

— Нет, — пролепетала Мелина, — я не позволяю. — Впервые, кажется, она выглядела растерянной. Будто не знала, что сказать.

— Тогда почему я нашел это? — упорствовал папа.

— Честно говоря, — призналась Мелина, — я понятия не имею.

— Вы считаете меня монстром! — закричал папа, глядя на Мелину с Гилом. — Вы оба думаете, что я такой ужасный! Но это вы разрешаете моей дочери водить к себе парней и использовать презервативы!

Он весь покраснел и стал мокрым — непонятно, от пота или от слез. Я боялась, что он кого-нибудь ударит, но вообще-то тут ему некого было бить. Если бы он ударил Томаса, тот бы наверняка дал ему сдачи.

— Рифат, — позвала Тэна. Она поднялась с дивана и подошла поближе к папе. — Давай успокоимся, хотя бы на минуту. Пожалуйста.

— Нет! — закричал папа, сбрасывая ее руку со своего плеча. Он повернулся ко мне и сказал: — Иди за вещами. Ты возвращаешься домой. — Когда я не сдвинулась с места, он заорал: — Живо!

— Погодите секунду, — сказал Гил.

— У вас есть фотографии ее ноги, а у меня есть презерватив! — заявил папа. — Если вы покажете полиции фотографии, я покажу им это! Вы тоже монстры. И вы тоже делаете ужасные вещи!

— Послушайте, — заговорил Томас, — мне очень жаль. Это все моя вина. Винить надо только меня.

— Конечно, я виню тебя! — прошипел папа. — Я виню тебя и ее! — Он указал на Мелину.

— Достаточно! — резко заявил Гил. — Успокойтесь. Вы же даже не знаете, что произошло.

— Я прекрасно знаю, что произошло! — кричал папа. — Я знаю, что моя дочь потеряла невинность в этом доме!

— Это неправда, — заметил Томас.

— Заткнись! — заорал папа, потом повернулся ко мне и сказал: — Я же велел тебе идти собираться!

Все молчали. Мелина, Гил, Тэна. Кажется, все они считали, что на этот раз папа оказался прав. И что с ним бесполезно спорить. Наверное, так оно и было. Но только не для меня. Я не хотела возвращаться к нему домой. Я даже представить себе этого не могла. Я не смогла бы снова жить с ним или мамой. Представить то, как я приезжаю к ним в гости, я вполне была в силах. Но в конце я обязательно должна была возвращаться к Гилу и Мелине. К моей раскладной кровати с неудобной штукой посередине. К моей ванной. К моей одежде в бельевом шкафу.

— Я не теряла невинность в этом доме, — сказала я.

— Это случилось у меня, — добавил Томас.

— Нет, — возразила я.

Томас уставился на меня.

— Я потеряла ее в твоем доме, — сказала я папе. — С мистером Вуозо. Он сделал это пальцами. Я не хотела, но он все равно это сделал.

Сказав это, я поняла, что никого больше не хочу видеть. Особенно я не хотела, чтобы кто-нибудь видел меня. Я не хотела, чтобы кто-нибудь знал такое обо мне, и жалела о своих словах. Мое признание было отвратительным — совсем как презерватив, вынутый из туалета. Я повернулась к Дорри и уткнулась в нее лицом и заплакала так, как не плакала никогда в жизни. Дорри начала легонько постукивать меня по лицу, и я обрадовалась, что хоть одна из нас жива.