Страница 6 из 46
Надо отметить, что обе формы колонизации Сибири главным образом базировались на миграциях из северных «черносошных» уездов. Ратных людей для службы в Сибири набирали прежде всего в поморских городах. В основном из Поморья же отправляли за Урал «на вечное житье» и первых крестьянских поселенцев. Почти исключительно силами поморских выходцев осуществлялась, наконец, и вольная колонизация Сибири. Из других районов Русского государства больше всего в Сибири было представлено Поволжье [112, с. 77–89], жители же прочих областей попадали за Урал редко и почти исключительно в качестве ссыльных.
Факт первоначального заселения Сибири главным образом северорусским населением может на первый взгляд показаться непонятным, ибо свидетельствует, что в XVII в. на восток в поисках лучшей доли уходили представители не самых угнетенных и закрепощенных, а наоборот, самых свободных слоев трудового населения России, однако этот факт твердо установлен на основе самого широкого круга источников — от сугубо исторических до лингвистических, — и отдельные попытки оспорить его выглядят неубедительно. Движение в Сибирь прежде всего северорусского населения объясняется рядом факторов: давним знакомством поморских промышленников с Зауральем, высоким экономическим потенциалом черносошного Севера, в целом свободного от наиболее грубых форм феодальной эксплуатации, сильным развитием в Поморье промыслового предпринимательства, усилением в XVII в. на Севере налогового гнета и возникновением относительной земельной тесноты в ряде северных районов, сходством природных условий, географической близостью Поморья к Сибири.
В связи с последним обстоятельством следует подчеркнуть такую особенность вольной (и прежде всего крестьянской) колонизации, как ее «ползучий», «ступенчатый» характер. Крестьяне обычно двигались на новые земли как бы поэтапно, т. е. переселялись не сразу на большие расстояния, а оседали вначале в ближайших от места выхода районах (что позволяло не отрываться надолго от полевых работ) [111, с. 17, 54–56; 64, с. 180–181; 124, с. 30].
Среди вольных переселенцев было немало беглецов, оставивших тягло «впусте», однако нужно заметить, что бытовавшее до недавнего времени мнение о безусловном преобладании беглых среди отправляющихся за Урал последними исследованиями не подтвердилось. Легально оформленный уход в Сибирь был вполне заурядным явлением в XVII в. [ИЗ, с. 57–68]. Возможность беспрепятственно покинуть тягло, подыскав себе замену, несомненно, также создавала благоприятные условия для развития переселенческого движения на сибирскую «украй-ну» из Поморья.
* * *
С переходом из бассейна Оби на Енисей обычно связывают начало второго этапа присоединения Сибири. Разграничение это, однако, несколько условно: северную часть Енисейского бассейна русские промышленники начали осваивать задолго до присоединения Западной Сибири. По-видимому, они достигли его сразу же после их открытия р. Таз. Примыкавший к ней район «Мангазея» был хорошо известен русским уже в 70-х годах XVI в.; к этому же времени относятся и упоминания о «Тунгусии», а англичанам и голландцам об экспедициях поморских промышленников на Енисей стало известно уже в 80—90-е годы XVI в.
С р. Таз по волоку русские добирались до р. Турухан, по нему — до Енисея, а далее открывался путь к Таймыру, Нижней Тунгуске и другим районам Восточной Сибири. Ее хозяйственное (в данном случае промысловое) освоение началось, таким образом, также с севера, будучи неразрывно связанным с Мангазеей, служившей со второй половины XVI в. опорной базой русских и зырянских промышленников. К началу XVII в. они уже настолько прочно освоили Мангазею, что построили там свои городки, наладили оживленную торговлю с местными жителями, а часть их даже объясачили и, как позже выяснилось, «дань с них имели воровством на себя».
Узнав об этом, московское правительство решает поставить под свой контроль эксплуатацию маигазейских земель и в 1600 г. направляет на Таз воевод М. Шаховского и Д. Хрипунова с отрядом в 150 человек. Однако экспедиция не смогла выполнить возложенную на нее задачу: служилые люди потерпели крушение в Обской губе, а двинувшись далее сухим путем, подверглись нападению «самояди» (которое, по-видимому, организовали «московских городов торговые люди»). Сильно поредевшему «войску» Шаховского, правда, удалось достичь Таза и укрепиться в одном из построенных промышленниками городков, но полностью овладел положением в крае лишь новый правительственный отряд. В 1601 г. воеводы В. Кольцов-Мосальский и С. Пушкин основали там город (будущую знаменитую Мангазею), организовали таможенное и государственное ясачное обложение. Постепенно контролируемая царскими властями территория расширилась до Енисея. В 1607 г. там были сооружены новые центры ясачного сбора — Туруханское и Инбацкое (в устье Елогуя) зимовья. Вскоре Мангазейский уезд стал важной исходной базой для нового продвижения на восток [18, т. 3, ч. 1, с. 141–148; 76, с. 45–47; 12, с. 13–18; 58, т. 2, с. 42–43].
Роль перевалочного пункта для отправлявшихся в глубь Восточной Сибири промысловых и военных экспедиций Мангазея сохранила и после 1620 г., когда правительство, обеспокоенное упорными попытками западноевропейских мореплавателей освоить дорогу на Обь и Енисей и недовольное беспошлинным провозом поморами пушнины, запретило под страхом смертной казни Мангазейский морской путь. Промышленники и раньше пользовались для поездок в «Мангазею и Енисею» «чрезкаменным» путем; наряду с ним после 1620 г. стал широко использоваться путь по Иртышу (через Верхотурье)[3].
Территория Мангазейского уезда сформировалась в основном к середине 30-х годов XVII в., когда была приведена «под государеву руку» большая часть племен по рекам Таз, Турухан, Енисей, Нижняя и Подкаменная Тунгуски и п-ва Таймыр. Их объясачивание велось служилыми людьми в тесном взаимодействии с промышленниками.
Более южные пути из Западной Сибири в Восточную русские люди проложили по притокам средней Оби, и прежде всего по Кети. Там в 1618 г. у волока на Енисей возник Маковский острожек, однако одного укрепленного пункта оказалось недостаточно для обеспечения безопасного перехода, и с противоположной стороны волока в следующем году был основан еще один острог — Енисейский— в дальнейшем новый уездный центр Сибири. Сооружение обоих острогов было проведено силами тобольских служилых людей.
Однако сразу же после этого встал вопрос о постройке крепости выше по Енисею. Оттуда на новые русские владения начались «приходы… воинских людей частые», и без сооружения на их пути города «государевых ясачных людей, которые платят в Енисейский острок ясак», было «уберечь… немочно». В этом районе русские натолкнулись на сопротивление енисейских, бурятских и «колмацких» князцов, не желавших уступать «белому царю» своих данников и настроенных весьма воинственно. Для противодействия им и присоединения Аринской и Качинской «землиц» в 1628 г. отрядом из 300 специально «прибранных» в сибирских городах служилых под началом А. Дубенского был основан Красноярск, остававшийся на верхнем Енисее вплоть до начала XVIII в. главным оплотом русских.
Постройка этого отдаленного форпоста оказалась весьма трудным делом, нелегко было обеспечить его существование и в дальнейшем. Однако в стратегическом отношении место для «Красного острога» было выбрано очень удачно. Он не только надежно прикрывал расположенные севернее земли, но и вклинивался между владениями киргизских и бурятских князцов, сковывая их наступательные действия [18, т. 3, ч. 1, с. 150, т. 4, с. 18–22; 12, с. 20–37].
* * *
От Енисея в глубь Восточной Сибири русские продвигались стремительно. Лишь по мере приближения к степной полосе, сравнительно густо населенной воинственными кочевыми племенами, это движение замедлялось, но в восточном и северном направлениях оно шло с небывалой быстротой. Да и сам процесс присоединения восточносибирских земель отличался большим своеобразием.