Страница 7 из 43
Печать Казани также известна с XVI в. Еще Лакиер установил, что она была получена Казанью от русского правительства. Казанские воеводы привешивали печать с изображением коронованного дракона к различным документам. Сохранились грамоты с подобной печатью от 1596, 1637 и 1693 гг.
Возникновение большинства эмблем хронологически отождествляют с созданием государственной печати Ивана IV. Однако существует в литературе тенденция к удревнению корней некоторых эмблем — стремление вывести происхождение знаков из местных традиций. Под эту версию подходит, пожалуй, происхождение эмблемы Казани. В татарской легенде, рассказывающей об основании Казани, упоминается чудовище — змей, изгнанный по приказу царя Саина болгарского, о сожжении бывшего змеиного жилища: «Яко же преже сего на том месте вогнездися змий лют и токовище их, и воцарися во граде скверный царь…», «Выти от того (от сожжения змеиного логова. — Н. С.) велику смраду змиину по всей земли той, и проливающе впредь хотяще быти от окаяннаго царя злое со деяние проклятыя его веры срацынския».
Если учесть, что в русских литературных памятниках, а также в изобразительном искусстве с давних пор враг принимал образ чудовищного змея (аспида, василиска — в буквальном переводе «царек», «дракон»), то в данном конкретном случае хорошо объясним выбор казанской эмблемы. Страшный змей, дракон с короной на голове (корона — всегда олицетворение царя, царства — словом, высшей власти) — выразительный символ Казани, созданный, так сказать, не на пустом месте, а на основе подлинных (или легендарных) фактов. Эти факты были известны создателям эмблемы-печати. Их сохранила устная традиция или письменный памятник.
Возможно, какая-то литературная традиция была взята за основу и при воплощении Булгарии в виде идущего хищного зверя. Кстати, изображение Булгарии как самостоятельной территориальной эмблемы вызывает некоторое недоумение, ведь Булгария еще в XV в. вошла в состав Казанского ханства, растворилась в нем и в качестве самостоятельной области в середине XVI в. не существовала. В том же письменном источнике, который содержал рассказ о казанском драконе, читаем и о Булгарии: «И наведе (царь казанский. — Н. С.) из-за Камы реки язык лют и поган, болгарскую чернь со князи их и со старейшинами и многу ему сущу, ибо подбону суровством и обычаем злым, песьим главам, самоедом». Такая литературная характеристика булгар может объяснить и изображение их в виде дикого зверя.
Аналогичные литературные свидетельства, на которые можно было бы опереться при расшифровке других эмблем печати Ивана IV, найти пока не удалось.
Трудно найти объяснение и предложить более или менее убедительное толкование рязанской эмблемы (конь). Напрашиваются различные соображения. Например, не является ли конь намеком на известное сказание о «вещем Олеге»? Образ рязанского князя Олега не оставлял равнодушными рязанцев. Также пока не объяснимы эмблемы: тверская (медведь), астраханская (пес, волк в короне), ростовская (птица). До сих пор неясно, почему на государственной печати Ивана IV изображены «печать велiкаго княжества Смоленского» в виде трона с царской шапкой на сиденье, «печать ярославская» — в виде рыбы, а «печать великаго княжества Тверского» — в виде медведя. Может быть, эмблемы «перепутали»? Такое объяснение относится, скорее всего, к последующему периоду, когда, например, тверскую печать «перепутали» со смоленской (тверская эмблема в XVII в. представляла собой трон, на котором лежала корона) или пермскую — с тверской. Только что созданные эмблемы, разумеется, ни с чем «перепутаны» быть не могли.
Интерес вызывает и возникновение вятской эмблемы — лук со стрелой, нижегородской — в виде оленя (лося). Объясняли эти изображения некогда существовавшими здесь культами. Итак, дань традиции? Преемственность символики на протяжении столетий? Конкретно ответить на подобные вопросы пока невозможно.
Вообще, следует отметить, что русская феодальная символика, отражающая мировоззрение человека прошлого и раскрывающая закономерности его мышления, смысл поступков, до сих пор мало изучена. Ученые различных специальностей отмечают это и подчеркивают важность детальной расшифровки символизированного мышления наших предков. Печать Ивана IV, о которой говорилось выше, представляет собой прямо-таки сгусток символов. Естественно, что толкование их может быть лишь предположительным прежде всего в силу невозможное!и абсолютного осознания современным человеком всех деталей, аспектов, моментов логики средневекового мышления. Правда, замысел создателей печати Ивана IV понять не так уж трудно — показать единство и количество земель, объединенных под властью московского государя. И сочинение эмблем и композиция печати были типичны для государственных печатей многих европейских стран той эпохи; медальоны с изображением гербов земель, входивших в состав государства, помещались вокруг общегосударственной эмблемы. Печать по своему типу напоминала западноевропейские королевские и императорские печати. Не надо забывать, что она скрепляла важные международные документы.
Почти все эмблемы на печати Ивана IV светского характера, как и в других странах Западной Европы.
Между шестнадцатью эмблемами XVI в. и эмблемами, соответствующими тем же территориальным единицам в XVII в., полного тождества нет. На протяжении столетия эмблемы изменялись, находили «нового хозяина», иногда просто исчезали. Более того, эмблемы с печати Ивана IV в XVII в. практически не существовали. Исключение — дракон в короне, который ассоциируется с Казанским царством (а позднее становится гербом Казани), идущий олень с нижегородской эмблемы, московский всадник, копьем разящий дракона. Эмблема Астраханского царства, имевшая волка (пса?) в короне, теперь зверя «потеряла», осталась корона с лежащей под ней саблей. К началу XVII в. меняются и вятская (вместо лука — рука, выходящая из облака, держит лук), пермская (вместо лисы — медведь), ростовская (вместо птицы — олень), рязанская (стоящий вооруженный человек взамен копя), тверская (стул без спинки с лежащей короной — раньше был медведь), сибирская (вместо стрелы — два соболя перед кедром) эмблемы. Новгородская эмблема в течение XVII в. также подверглась изменениям, теряя и приобретая вновь отдельные компоненты. В росписи печатей царя Алексея Михайловича встречаем отличное от 1565 г. описание новгородской эмблемы: «В Великом Новгороде место, а на месте посох, под местом озеро да три рыбки», Ни о медведе, пи о рыси — прежних элементах эмблемы — не упоминается.
Белозерская, полоцкая, смоленская, черниговская, ярославская эмблемы в том виде, в котором они зафиксированы на печати Ивана IV, в XVII в. не встречаются. Светский же характер их сохраняется.
Вообще, для Руси XVII в. очень характерно употребление светских эмблем. Их можно было увидеть на личных печатях, на печатях правительственных учреждений, на полковых знаменах. Немецкий путешественник, автор «Описания путешествия в Московию», А. Олеарий, побывавший в 30-е годы XVII в. в России, обратил внимание на знамена с красочными эмблемами на полотнищах. Он остался доволен такими Emblemate, однако заметил, что эти остроумные знаки были выполнены, конечно же, по указанию немецких офицеров, служивших тогда при русской армии. «Русские не горазды на подобные изобретения», — высокомерно заявил Олеарий.
Однако Олеарии ошибается. История сохранила немало свидетельств искусного исполнения знамен и прапоров с изображениями эмблем, выполненных русскими мастерами. Справедливости ради заметим: первые знамена, не похожие на старинные образцы, с «житейскими» изображениями появились еще во времена Михаила Федоровича и принадлежали иноземным полкам. Иноземцам предоставлялось право делать знамена по своим обычаям, «как ротмистр укажет сам». На этих знаменах в виде эмблем писали орла, грифа, льва, змею, химеру, надписи делались на латинском языке. И в то же время появляется знамя Войска Донского. В центре его — двуглавый орел, на груди которого «в клейме написан был государев образ на копе, колет змия». Кстати, «государственные» эмблемы — лев, единорог, — украшавшие царский трон, еще ранее, в конце XVI в., помещались на знаменах. Известно знамя, бывшее с Ермаком Тимофеевичем в сибирском походе: в середине полотнища — лев и единорог, готовые к бою.