Страница 58 из 68
– Ненавижу балы, – прорычал Ян, ступая в Белый зал Летнего дворца, принадлежащего герцогине Зальцбургской.
Это было залитое ярким искусственным светом огромное помещение с помпезным интерьером, при помощи пилонов и арок поделенное на зоны. Наиболее вычурно и роскошно выглядела центральная часть, по которой перемещались участники бала, собравшиеся в полном составе. Они прохаживались туда-сюда, весело болтали и приветствовали знакомых, целуя воздух у щек друг друга, пока шныряющие безмолвными тенями официанты разносили наполненные напитками бокалы. Остальные части зала, боковые, были вспомогательными. Справа разместился оркестр, слева были установлены диванчики со столиками, чтобы танцующие имели возможность отдохнуть и перекусить.
В целом, всё внутреннее убранство герцогской трехсот пятидесятилетней резиденции было стилизовано под средиземноморскую виллу. Повсюду коринфские колонны и беломраморные статуи, а еще аркады, дополненные пилястрами, фрески в стиле европейского ампира и прочие зодческие изыски, в которых звучала целая эпоха.
Ян терпеть не мог этот дом, все эти карнизы и балконы давили на него, заставляя еще сильнее желать вернуться в родной замок – сосредоточение минимализма, симметрии, сумрака и спокойствия.
– Веди себя прилично, – зашипела на него мадам Ясмин, поправляя подол длинного черного бархатного платья, которое ей необычно шло.
– Лучше я сделаю кое-что другое, – широко ухмыльнулся вампир, продемонстрировав в улыбке острые боковые резцы.
– Что сделаешь? – не сообразила его матушка.
– Сделаю вид, что мы не знакомы, – заявил Князь и уверенно пошагал вперед, собирая восхищенные взгляды окружающих.
Стать, положение головы, разворот плеч – всё в нем выдавало аристократа до мозга костей, в таком поколении, что и считать бессмысленно.
– Как же хорош, – восхитилась вслух его мать, наблюдая за медленной, чуть ленивой и в то же время преисполненной внутреннего достоинства походкой своего сына, который не глядя ни на кого направился сразу же к диванчикам.
Танцевать он сегодня не собирался.
Следующие несколько часов Князь сидел, закинув ногу на ногу, наблюдая за окружающими с бесконечно скучающим видом и изредка кивая мимо проходившим знакомым. Большинство гостей едва только поймав его взгляд, поспешно растворялись в толпе, отчего вампир лишь едва слышно хмыкал. Он никогда не боялся внимания, но и не искал его.
Как только короткая стрелка часов достигла цифры десять, официанты исчезли, музыканты заняли свои места и грянул оркестр, давая понять, что Бал Дождей начинается.
Ещё ярче вспыхнули огни под высокими потолочными сводами, практически ослепляя присутствующих, и по лестнице начали спускаться пары. Бал по традиции открывали дебютанты, молодые парни в черных фраках и девушки в корсетных платьях в пол нежно-персикового цвета. Все они были из богатых и знатных семей, которые внесли значительную сумму за возможность представить своё драгоценное чадо высшему обществу.
Ступив на отполированный до блеска паркет, пары выстроились в ряд друг за другом, чтобы станцевать полонез.
Руки девушек были украшены перчатками выше локтей. Парни, едва касаясь затянутых в шелк тонких пальчиков, вели их в танце. Так предписывал этикет. Мужчина ни в коем случае не должен был коснуться обнаженной кожи своей партнерши, это считалось не комильфо и сразу же выдавало невоспитанного человека. А все они старались показать себя очень воспитанными, смущенно отводя глаза и трогательно краснея. Это потом, в кулуарах, прячась за полотнами, коими традиционно драпировались стены, они будут не только касаться друг друга, но и делать вещи куда поинтереснее танцев, но сейчас, у всех на глазах, необходимо было показать свою образованность и рафинированность. Ведь именно манеры, их наличие или отсутствие, были той лакмусовой бумажкой, с помощью которой на Балу считывали «свой» или «чужой».
После полонеза зазвучали звуки гросфатера и следующим танцем был объявлен вальс.
Прозвучала фраза распорядителя:
– Alles Walzer!
То есть, «Вальсируют все!».
И к дебютантам начали присоединяться остальные участники мероприятия. Уже не такие молодые, и не такие задорные, как дебютанты, но еще помнящие свой первый выход в свет. В зал вновь вернулись официанты, которые начали разносить не только напитки, но и легкие закуски. Теперь они двигались не сквозь толпу, а по периметру зала, старательно пытаясь избежать столкновения с танцующими. Для присутствующих на балу вампиров были предусмотрены высокие бокалы из черного стекла, но их официанты не разносили, эти бокалы стояли на отдельном столике недалеко от диванчиков, где сидел Ян.
Танцы длились долго. После вальса была объявлена мазурка, потом галоп, следом за ним полька, затем фокстрот и снова вальс. Когда пришла очередь кадрили с её огромным количеством замысловатых фигур и переходов, Ян решил, что необходимое по этикету время он уже отприсутствовал, а значит, можно уходить.
За то время, что он охранял диван, ни разу даже не поднявшись с него, поблизости часто замирали девушки, по одиночке или в компании. Молодые, раскрасневшиеся от танцев, с призывно бьющимися жилками на раскрепощенно раскрытых шеях. Они бросали на Князя призывные взгляды и томно вздыхали. Некоторые, кто посмелее присаживались рядом, двое даже попытались завести разговор.
Всё происходящее напоминало Князю распродажу животных на сельской ярмарке, разве что только овцы не носили кринолин. Малышек, так рьяно пытавшихся завладеть его вниманием, он игнорировал. Во время непродолжительных бесед отвечал кратко и холодно, всем своим видом демонстрируя нежелание общаться.
Они его раздражали. Они были скучными и предсказуемыми. Завтра он даже не сможет вспомнить их лица. Просто парад облаченных в платья безликих тел.
Еще до того, как они появлялись рядом, он уже знал, что они попытаются сделать, что скажут, как посмотрят и как будут себя вести. Он даже знал, что уходить они будут с надутыми розовыми губками и злыми взглядами, старательно скрытыми за ажурными веерами, которыми барышни обмахивались между танцами.
Некоторых девушек он видел еще до попытки вынудить его пригласить их на танец. В обществе своей матери.
Мысленно простонав после очередной такой, перекочевавшей от его матушки к нему самому мадмуазели, Князь заключил – родительница закусила удила и теперь полна решимости его женить. Эта мысль добавила к скуке глухую злость.
Жениться Князь не хотел и, более того, даже не планировал. Ему было много лет по человеческим меркам и достаточно мало по вампирским, но как бы там ни было, прожитого времени ему хватило, чтобы понять – в его жизни никогда не было женщины, которую он захотел бы сделать своей. Своей женой, своей спутницей, хозяйкой своего замка, матерью своих детей.
Её не было, нет и скорее всего уже никогда не будет. Нет, он не жил монахом, в его постели всегда были дамы, много дам, но ни одна из них не тронула его сердце настолько сильно, чтобы он подумал: «Я останусь с ней навсегда».
А по его мнению, именно такой и должна была быть настоящая любовь. Сильной и отчаянной, грубой и нежной, страстной и согревающей, ломающей и возрождающей. Вечной. И непререкаемой. Любовь должна была быть чувством, в котором сосредоточены все краски мира, вся его боль, и вся его радость.
Вампир знал, понимал, что такое любовь. По крайней мере, конкретно для себя самого он давно определился с восприятием этого понятия, но испытать всё то, что он вкладывал в это слово «любовь»… ему не довелось. А потому и смысла жениться он не видел, ведь, по его мнению, связывать себя узами брака следовало лишь в том случае, когда в твоей жизни появлялась именно «та» женщина. Такая женщина, с которой ты готов пойти до конца.
Он поднес ко рту черный бокал и замер. В разодетой, нарядной, веселой толпе промелькнуло нечто красное. Промелькнуло – и исчезло. Но Князь был готов руку отдать на отсечение, что это была она.
Розабель.