Три подруги и разбитое зеркало

Я была безмерно зла. Если бы Симона не отправила Фирусу к Максу, если бы муза не подкинула ему идею о создании симбионта, если бы Морин не согласилась сотрудничать, и если бы я обо всём узнала раньше, а не тогда, когда зеркало почти окончательно вышло из-под контроля… если бы, если бы, если бы… Многого не пришлось бы делать, много можно было бы успеть. И почти не пришлось бы врать.

И Лорс, и отец молчали.

– Из-за вас эта недобитая гадюка сейчас в Нисе. И лишь вопрос времени, как быстро она подавит её волю и чем после этого займется!

– Захват не то же самое, что подселение, – отрезал отец, бегая глазами вокруг, но не глядя на меня. – При захвате тень тратит много сил на подчинение чужого сознания, а при подселении создается связь, которую невозможно разорвать в одностороннем порядке. Так что, чего бы не желала Нуатль, ей потребуется время, чтобы освоиться в новом теле.

– Сегодня тень заполучила Нису, а завтра… Что если завтра она придет за мной? Когда вы соглашались на сделку вы не могли не понимать, что собираетесь выпустить на свободу кого-то очень страшного, желающего смерти, в том числе, и мне, – я очень сильно старалась не срываться на крик, а потому большую часть времени шипела боевым гусем. Разве что крыльями не хлопала. – Отец, подними усыпальницу матери и пусть эта тварь забирает её тело.

– Думаешь, Нуатль согласится на обмен? – отец казался растерянным. Ситуация поставила его в тупик.

– Согласится, – уверенно ответила я. – Она ненавидит маму, потому что ненавидит бабушку. Для жрицы поселиться в теле матери станет величайшей победой над врагом. Папа, – позвала я, чем ввергла короля в ступор, ведь не называла его так больше десяти лет. – Вы заварили эту кашу, вам и тушить огонь под кастрюлей!

– Если ты рассчитываешь на помощь Табити, то не жди её появления, – проговорил отец и на молодом лице, которое будет оставаться таковым еще очень долго, появились следы измождения. Это напомнило, что ему уже много-много лет. – Она не сможет победить Нуатль, потому что давным-давно лишилась почти всей своей магии. Никто не знает жива ли она вообще или нет.

– И что ты предлагаешь?

– Если ты боишься мести жрицы, то возвращайся домой и займи положенное рядом со мной место, – отец указал на второй трон, размером чуть поменьше первого, который стоял рядом. Стоял пустым, потому что никто не имел на него прав. Никто, кроме меня. – Здесь тебя никто не достанет.

– Да, – согласилась я и добавила дрогнувшим голосом: – И тогда моя подруга погибнет!

– Подруга тебе ценнее матери? – на лице короля отобразилось сомнение.

– Ты сам сказал, маму не вернуть, – я позволила слезам заполнить мои глаза. – А Нису еще можно спасти.

Отец заложил руки за спину, встал, покачался на пятках, уставившись в пол на собственное отражение, не менее властное и величественное, чем оригинал, и спустя некоторое время заявил:

– Хорошо, я сделаю это.

Я, больше не сдерживаясь, выдохнула с откровенным облегчением.

Отец кивнул, будто бы принимая это искреннее проявление эмоций за благодарность, и приказал Лорсу, подпирающему дверь:

– Готовь дьяволов.

Когда мы с отцом по мосту вышли к ступеням, по ту сторону прозрачного пузыря нас уже ожидали три оседланных ската, которые висели в воде, плавно и неторопливо двигая головными плавниками, словно взмахивая крыльями.

– Куда мы? – спросила я, рассматривая крайнего правого и самого мелкого манта. Исходя из размеров, он предназначался мне.

– Скоро всё узнаешь, – не стал заранее анонсировать отец.

Обернувшись и подняв голову, я увидела на одном из балконов дворца, в той его части, которая традиционно принадлежала королеве, свои младших сестер.

Фелис, Элора и Тэйла.

Принцессы-погодки. Фелис шла сразу после меня по старшинству, потом Элора, затем Тейла. Они терпеть не могли меня, а я – их. Всё детство они раздражали меня своим бесполезным и бесконечным нытьем, махровым эгоизмом, самовлюбленностью, взращенной в них матерью, второй женой отца, и постоянным желанием быть в центре внимания.

Они считали себя лучше меня во всем. А я в ответ не уставала напоминать, что никого не интересуют младшие сестры, до тех пор, пока самая старшая – жива, здравствует и не замужем. Сестричек мои слова злили еще сильнее, стимулируя делать гадости с утроенной силой. Стекло в еде, иглы в подушке, лезвия в обуви, отравленные перчатки на постели – это были одни из самых невинных их забав. Знаю, что сестрички не могли проделать подобное исключительно самостоятельно, им просто обязан был помогать кто-то взрослый, кто обладал хитростью и желанием не просто сделать больно, а устранить окончательно и навсегда. На эту роль отлично подходила их мать. К моей и не только к моей радости, мамаша троицы сама в королевах долго не проходила, уступив основательно нагретое местечко другой, такой же, какой она сама была когда-то, любовнице, ставшей третьей супругой. И тоже нарожавшей целый выводок дочерей…

Испытав прилив вредности, я поднесла пальцы к губами и послала сестричкам воздушный поцелуй.

Высокая, стройная, белокурая Фелис, которая стояла ближе всех, опираясь на перила, вздернула милый носик и надменно отвернулась, сложив руки в том месте, где у всех женщин имелась выпуклость, а её природа наградила впуклостью, практически каньоном.

Элора, с волосами красными, как кораллы и таким же румянцем на щечках с ямочками, с отвращением фыркнула, тряхнув упругими кудрями.

Тейла, которая была ниже своих старших сестер и шире раза в два, поправила складки на платье с утягивающим корсетом, одновременно погрустнев и поскучнев.

И ни одна из них ничего не сделала в ответ, хотя могла бы, как минимум, продемонстрировать парочку неприличных жестов, которые они заучили еще до того, как научились полноценно разговаривать.

Пожав плечами, мол, неинтересно мне с вами, я повернулась обратно и наткнулась на внимательный взгляд отца, который, как оказалось, за нами наблюдал. Одного его быстрого взмаха рукой оказалось достаточно, чтобы сестры унеслись с балкона, и мы остались без лишних глаз.

– Ты всегда была слишком жестокой, – ни с того, ни с сего брякнул отец.

Я выгнула бровь, показывая, что не понимаю, по какому поводу сии откровения.

– Ты могла бы хотя бы попробовать наладить отношения с сестрами, – дополнил свою предыдущую претензию папаша. – И со мной.

– Ага, а еще с десятком твоих ежегодно меняющихся жен, чьи имена даже ты сейчас не вспомнишь, – грубо заявила я. – Зачем было тащить всех во дворец и под венец? Ну, спал ты с ними, так спал бы на сторону! Зачем мне всё это было показывать?

– Мне нужен был наследник, – жестко отреагировал отец, сжимая кулаки, каждый из которых обладал внушительными размерами. О таких еще говорят пудовые.

– Да, помню, – с горечью усмехнулась я. – Я тебя никогда не устраивала. И вынуждена была расти с этой мыслью. С мыслью, что меня тебе недостаточно! И мамы тебе недостаточно! Тебе нужны были другие. Другие жены, другие дети! Иногда я думаю, что лучше бы ты с самого начала сослал нас к бабушке. Тогда бы и мама была жива, и я увидела бы куда более счастливую жизнью. Рядом хотя бы с одним любящим родителем.

Глава 29

– Ты винишь меня? – отец был ошарашен этой мыслью. – Винишь за то, что случилось с мамой? Но это ведь твоя бабка, эта старая ведьма, еще в начале времен ввязалась во всю эту возню с одной из нагов! И это она за сотни лет так и не смогла прикончить эту змеиную пакость, подставив под удар своих дочерей! Сподобилась лишь соорудить им какие-то паршивые амулеты, и то едва не лишилась последних остатков разума в процессе. Думаешь, я не любил твою мать? Я любил! Я любил её так сильно, что в каждой следующей женщине я искал её черты – лица, тела, характера. Искал и не находил!

– А потому никогда не прекращал поисков? – мой голос зазвенел от переизбытка эмоций. Всего было слишком много: любви, ненависти, боли.