Страница 42 из 68
В какой именно момент всё закончилось, я не поняла. Как и не поняла, сколько пролежала, елозя лицом по травке. Но вот, с меня убрали то, что громоздилось сверху, а по ощущениям это был целый автобус, и помогли сесть. Я убрала с лица налипшие травинки и частички земли, и огляделась.
Оказалось, на мне вольготно валялась муза, защищая собственным телом. Её черные глаза были широко распахнуты, и в них в них вихрями кружились страх и растерянность.
– Что случилось? – откашлялась я, проследила за взглядом Фирусы и обернулась.
Вокруг, тут и там, на склоне и в овраге, у валунов и у шалашей, лежали змеелюди. У одних было вырвано горло, у других разворочена грудина, у третьих зияла дырка от пули в сердце. Из ран сочилась кровь, густая, темная, уже начавшая сворачиваться и превращаться в нечто желеобразное. Король тоже был повержен, но не убит. Он лежал, скорчившись и схватившись за живот в ногах у… Лозовского. Надо же, а я-то ждала их обоих, раз уж они договорились не соперничать, а просто образовать дружную полигамную семью.
Я оглядела собравшихся в овраге. Всего их было около десяти. Все крепкие молодые мужчины, некоторые были вооружены пистолетами, но большинство явились с голыми руками, имея в своем распоряжении лишь собственные когти и зубы, которые и демонстрировали, не стесняясь.
– Если тебе нужна была помощь, – заговорил Лозовский, впиваясь в моё лицо холодным властным взглядом, который он демонстрировал редко, стараясь прикрываться маской добросердечия, – нужно было просто попросить. Зачем всё настолько усложнять? Подсылать ко мне музу со странными рассказами и просьбами…
– Это тебе кажется, что я всё усложнила, – криво усмехнулась и потерла о бедра вспотевшие ладони. – А на самом деле – я пошла самым коротким путем.
– И чуть всех не угробила, – низко прорычал Лозовский, чьё лицо приобрело жесткость, а в глазах полыхнула злость. – Интересные у тебя пути…
– «Чуть» не считается, – отмахнулась я, оперлась о плечо музы и встала. – А где Ниса?
Фируса сжалась и бросила нерешительный взгляд на Лозовского.
Тот сильнее сжал челюсти.
– Что? – почувствовала я неладное.
– Ди, – осторожно начала муза, – зачем ты разбила зеркало?
– Как зачем? – с раздражением дернула я плечом. – Чтобы уничтожить эту тварь!
– Я не знаю, что произошло, – муза закусила губу, её глаза повлажнели и подернулись грустью. – Но когда тень освободилась…
– Ну! – поторопила я. – Говори быстрее!
– Она вселилась в Нису! – договорил за музу Лозовский и рявкнул: – Зачем ты это сделала?! Ты ведь не могла не знать, что разбив зеркало, выпустишь зло на волю! А теперь твоя подруга одержима! И, скорее всего, навсегда! Нуатль отпустит её только в одном случае – если найдет кого-то еще сильнее, чем она, что весьма сомнительно! Ты буквально преподнесла ей свою подругу на блюдечке!
Я схватилась за голову.
– Не может быть… Нет! Я была уверена, что разбив зеркало уничтожу тень!
– Очевидно, кто-то ввел тебя в заблуждение, – взволнованно заметила Фируса. – Что же нам теперь делать?
***
Следы случившегося в равнине мы ликвидировали долго. В основном потому, что прятать трупы и заметать следы Лозовский и его мохнатая команда отказались, молча убравшись восвояси и не забыв прихватить с собой полуживого короля.
А мы с музой, оставшись вдвоем в окружении уже начавших чернеть и коченеть трупов провозились до вечера. Среди убитых были женщины, подростки и даже дети. То белое нечто, лежащее в вырытых ямах, оказалось отложенными яйцами. Мы долго простояли над этими кладками, раздумывая, что же делать. У меня рука не поднималась уничтожить кого-то настолько беззащитного и безвинного. Я никак не могла решить, что хуже: не дать малышам родиться вообще или позволить прийти в мир, в котором у них больше никого не было, потому что я была уверена, Лозовский не позволит королю выжить. Змеелюд пытался убить меня, поэтому Лозовский убьет его.
Пока я сражалась с моральными дилеммами, Руся не выдержала, кинула на гнезда ветки и подожгла их со словами:
– Змеиное барбекю заказывали?
По возвращению в город мы разделились. Я высадила музу в центре, приказав ехать домой, запереть двери и окна, спрятаться в ванной и ждать от меня новостей.
А сама направилась к морю.
До берега добралась быстро. Дороги были пустынными. Врывающийся резкими порывами воздух был наполнен свежестью и отлично бодрил. А впереди путеводной звездой сияла цель.
Я была близка. Я почти достигла того, к чему стремилась долгие годы. Ради чего преодолела путь, длинною в целую жизнь. И ради чего рискнула многим, в том числе, и жизнью близких.
Припарковавшись чуть в стороне, я вышла, захлопнула дверь, оставив ключи внутри и уверенно зашагала к воде, ступая по песку и чувствуя, как в него легко погружаются голые ступни. Обувь я тоже оставила в машине. А вот одежду сбрасывала на ходу. Бретельки майки соскользнули с плеч, потом я стянула лосины и полностью раздетой вошла в воду, чье внутреннее свечение и пение волн манили с каждой минутой всё сильнее.
Нырнув с головой, зажмурилась, затаила дыхание. В первую секунду вода показалась обжигающей холодной, но почти сразу тело вспомнило, как это – быть под водой. Жить под водой. Быть частью воды. Быть частью стихии.
Почувствовав легкое покалывание, я распахнула глаза и пронаблюдала за тем, как моя кожа приобретает голубоватый оттенок. Как начинает светиться, будто я проглотила луну. Как вокруг тела скапливаются крошечные огоньки, притянутые неведомой силой и похожие на алмазную крошку. Сгущаясь и обтекая меня по контурами тела, огоньки образовали подобие сверкающей оболочки, одновременно напоминающей наряд.
Улыбнувшись, я почувствовала, как душа погружается в состояние спокойствия и безмятежности. Какими бы сложными не были наши с отцом отношения, вода всегда была моим домом. В воде я чувствовала себя увереннее, чем на суше, ощущая сопричастность к чему-то бесконечному, бессмертному и чистому.
Море лечило. Оно всё понимало, всё принимало, убаюкивало, унося вдаль от всех проблем и от любых страданий.
Море было для меня всем. Моей жизнью, моей колыбелью.
Широко размахнув руками, я радостно крутанулась в воде и рванула вперед, к подводному дворцу.
Глава 26
На самом деле, на морском дне расположился не только дворец. Это был целый город, в котором обитало огромное количество самых разнообразных существ. Русалки и сирены, морские демоны и морские змеи, тритоны и водяные псы, наяды и мелюзины, накки и гриндилоу, и многие-многие другие. Все они жили по соседству друг с другом, подчиняясь, конечно же, моему отцу.
Припоминая прежних знакомых, я плыла, никуда не торопясь и наслаждаясь каждым мгновением, проведенным в воде. Я погружалась глубже, туда, куда не добирались солнечные лучи, из-за чего вода казалась почти черной. Потом выныривала на поверхность, чтобы весело попрыгать на разбушевавшихся волнах приветствующего меня моря, ловя руками барашков. Вскоре ко мне присоединилась стая дельфинов, которые издавая счастливую трескотню и довольное пыхтение мчались рядом со мной, кувыркались и выпрыгивали над поверхностью воды, превратив встречу в веселую игру. Вскоре среди задорного молодняка, который на инстинктивном уровне почувствовал во мне свою, я заметила их маму, с которой вот также, как и с её детьми сейчас, резвилась когда-то, устраивая заплывы на скорость.
Едва только я поманила к себе афалину, ставшую респектабельной главой семейства, как она рванула в мои объятия, взвизгнув подобно ребенку и едва не отшвырнув сильным ударом гибкого тела. Когда-то я дала ей имя Флория и она благородно его приняла.
Я погладила Флорию по спинному плавнику, показывая, что тоже очень скучала. И это было правдой. Поглядев на меня умными глазами, в которых я видела не только разум, но и личность, афалина ткнулась мне в плечо головой и указала вперед.
Я кивнула. И дальше мы поплыли рядышком, как в старые добрые времена. А за нашими спинами резвились дети и внуки Флории, для которых моя подруга детства теперь была непререкаемым авторитетом. Одного её недовольного взгляда было достаточно, чтобы детвора прекратила толкаться вокруг меня и последовала за нами в качестве шумной, очень шумной свиты.