Страница 30 из 67
— Я молчала.
— Ты мне не мешала.
— Ну да. Не мешала тебе копать нашу общую могилу. Идут. Что мне делать?
— Сиди спокойно — спокойно сказал я.
— А если договориться миром не удастся?
— Точно не удастся — оповестил я ее, рассматривая двигающуюся к нам делегацию.
— Ты же говорил, что шансы договориться есть! Миром!
— Да. Говорил.
— И?
— До этого я не видел Джонни — вздохнул я с грустью, глядя на того, кто, будь его кожа зеленого цвета, вполне бы мог быть истинным орком.
— Вот черт! Ты что говоришь?! Нам надо договориться! Надо!
— Не дергайся. С таким не договориться. За километр же видно — он тупой, жадный и болезненно гордый. Вон как пыхтит и рычит. Такой предпочтет потерять выгоду, но не лишиться мнимой репутации.
— Вдруг получится! Оди!
— Дам ему шанс — дернул я плечом — Пусть начнет говорить первый. С первых слов все будет ясно.
— Твою мать…
Размашисто шагающий мужик приближался и приближался. С каждым его шагом я получал больше информации. Белокожий. Громадный. Жир вперемешку с мышцами. Огромное пузо торчит из-под майки, ручищи как свиные окорока. Ляжки бычьи. Шорты в облипку. Голова мелковата для его габаритов. Злобно сверкающие глаза смотрят из-под выпуклого маленького лба. Черные волосы торчат в разные стороны, образуя что-то вроде неумело начесанной львиной гривы. Он еще и злобно скалится, старательно демонстрируя зубы. Работает на публику. Лютый огромный зверь — само собой хищный. Само собой черногривый лев. По имени Джонни. В майке, желтоватых штанах, красных сланцах. Пузо придавило бедолагу ремень с коего свисает пластиковая дубинка.
За лидером топают еще четверо. Девушка и три парня. Все они младше лидера лет на пять-десять. Все они наслаждаются своим положением и явно ожидают веселого развлечения. А уже за их спинами ковыляет посланница, держась шагах в десяти позади. Ну да — она так… никто… прислужница, а когда под рукой нет кого-то посимпатичней — сгодится и для небрежных потрахушек.
Еще толком не подойдя, Джонни разинул и бешено заревел:
— Сука! Гнида! Падла! Мразь! Иди СЮДА! — пальцем-сосиской Джонни ткнул себе под ноги — Сюда, соска долбаная! СЮДА! Молись, падла, чтобы я тебе твои сучьи мозги не выбил разом! Не иди! Нет! Ползи, с-сука! Ползи-и-и! — он разинул рот еще ширше и полился такой мат, что я аж рот приоткрыл, старательно внимая этой безбожной чернухе.
Мой вердикт оправдался — с этим не договориться. Это очевидно. Такой понимает только один язык — силу. Поэтому я спокойно продолжил слушать. И едва не пропустил момент, когда неподвижно сидящая Йорка вдруг начала ме-е-едленно подниматься. Будто завороженная. Пришлось ткнуть ее ногой под столом. Девяносто первая очнулась, удивленно вздрогнула, захлопала глазами, глядя на меня с потрясением.
В Джонни я немного ошибся — он и впрямь тупой, жадный и болезненно гордый. Но при этом он в нем есть искра странного и немного тошнотворного таланта. Что-то от священника? Только Джонни пользуется угрозами и руганью и вместе эта мерзкая смесь действует как огонь на мотылька — заставляет покориться и лететь к губительному свету.
Когда до него дойдет?
Потребовалось еще секунд тридцать прежде, чем он допер — Йорке плевать на его слова. Она не двинется с места. До этого все его внимание было направлено на нее. Сейчас же, поняв, что без чужой помощи тут не обошлось, он медленно повел головой, нацеливаясь на меня. Ткнул пальцем — вспомнилась сразу злая прислужница — сглотнул скопившуюся слюну, хрустнул шеей. Сейчас грянет новый матерный залп… Но я не позволил. Продолжая сидеть, состроил глумливую физиономию и тоже навел палец. Только он целился мне в лоб. А я опустил руку пониже. И с все той глумливой ухмылкой спросил:
— Эй, толстозадый. У тебя что на самом деле такой крохотный? Шорты в облипку… тебе не стыдно так ходить и всем показывать своего сдавленного крохотного джонни? А яйчонки твои шортами не натерло? Хотя ты такой уродливый, что всем плевать на остальное. Эй, гоблины! Гляньте! Он же урод! А эти его черные патлы? Он думает это круто? Твою мать! Вот же ты страшный! А эти ляжки… с них можно тонну жира выжать! Если тебя по жопе с размаху пнуть — сколько часов она будет трястись? Бьюсь об заклад — два часа минимум трястись будет!
Место вокруг нас стремительно пустело. Зомби, гоблины и орки расползались спиной вперед, не в силах оторвать от меня глаза — не каждый день какой-то придурок сам себе подписывает смертный приговор. Но как красиво он это делает! Так красиво и так ярко, что сам Джонни Лев застыл тупорылым истуканом с отваленной челюстью и никак не может прийти в себя — ведь еще никто и никогда, никто и никогда…
Где его реакция-то? И впрямь стоит с отваленной челюстью и ничего не делает…
Пришлось с треском врезать ладонью по столу. Джонни вздрогнул. Свел разъехавшиеся глаза, захлопнул челюсть. И резко начал багроветь — его рожа стала кирпично-красной за секунду. Дошел наконец-то до него смысл сказанных слов. Как бы он хотел сейчас стиснуть ручища на моей шее… это написано у него на харе крупными буквами.
— Я тебя… я тебя… я с тобой…
— Ты со мной? — переспросил я — Пошла ты, уродина! Я такими страшными не встречаюсь!
Где-то в глубине зала раздался блеющий смешок. Такой коротенький. И такой важный. Ведь все наконец поняли — над Джонни Львом вовсю стебались. А он, такой грозный и сильный, стоит и ничего не может сделать. Прямо над нами перевернутый купол стационарной полусферы наблюдения. Система бдит. Мать приглядывает за детишками и в любой момент готова покарать нарушителя ее законов.
Будь Джонни умнее и острее на язык — он бы может и сумел провести ответную словесную атаку. Но он не привык к тому, чтобы над ним стебались. Новая для него ситуация. Унизительная. Потерял лицо. И никак не может собраться с мыслями.
— Я тебя…
— Заткнись! — мой голос прозвенел стальной струной и Джонни осекся на полуслове.
Поднявшись, чуть наклонил корпус вперед. Указал подбородком на Йорку и заговорил, стараясь вбить каждое слово будто гвоздь в его крохотную голову:
— Она добрая. Решила все просто закончить. Раздолжилась. Проблема решена. Даже меня уговорила. Так вот, сраный ты жирный Джонни. Я даю тебе и твоей кодле шанс и советую его принять. Мы в расчете с вами. Никто никому не должен.
— Я убью тебя — просипел жирный лев.
Ясно…
— Мне над тобой и дальше смеяться, сарделька ты свиная? — спросил я, убирая металл из голоса — Или поймешь, что не стоит со мной на словах бодаться? Валите отсюда.
— Я тебя изуродую… червем сделаю… и каждый день буду находить тебя и…
— Смотрите, гоблины! Вонючий холодец заговорил! — заголосил я — Слава гниению — оно дало холодцу разум!
— Я тебя…
— Пошли! — главаря дернула за плечо девушка. Статная, высокая, с приятными изгибами. И хорошо одетая. Вот кому уходила дань Йорки. Вот кого она толкнула во время игрового вызова — якобы. И эта штучка поумней главаря. Мы встретились с ней глазами. Она первой отвела взор. Дернула сильнее продолжающего что-то бубнить Джонни — Пошли! Потом, Джонни! Потом!
Подействовало. Развернувшийся с грацией обделавшегося в трико бегемота, Джонни зашагал прочь. Все порывался обернуться, вернуться. Но повисшая у него на жирной руке девушка не позволила. И утащила за собой и остальных. Кто в их банде настоящий лидер? Не лидер… серый кардинал с грудью третьего размера. Поймав ее брошенный назад взгляд, я громко сказал во всеуслышание:
— Не лезьте к нам! Если полезете — я возьмусь за эльфийский цветок. И заставлю пожалеть каждого, кто к нам сунется! Каждого! С эльфийским цветком не шутят!