Страница 29 из 67
Лишение солов.
Лишение руки. Ты почти зомби. Если система заберет две конечности — ты гарантированный зомби.
Падение до гоблина — привет УРНа, я твой мусор. Копейки за задания.
Лишение банкомата — самое серьезное наказание. Никто не сможет перевести тебе солы, и ты не сможешь наведаться в медблок и пришить себе новую руку или ногу.
Это серьезно. Бригада легко прокормит искалеченного системой бойца. Сытная пайка обеспечена. Но год ходить без руки… и не дай бог поссоришься с бригадой — превратишься в обычного почти беспомощного зомби. Я бы на такое задание не пошел.
— Доступ к банкомату могут досрочно вернуть за хорошее поведение и выполнение заданий — добавила Йорка.
Я рассмеялся:
— Все же богатые правят. А наказания не слишком серьезное.
— Я толком не уверена. Но вроде везде свои тонкости — пожала плечами Йорка — Так просто никого калечить не дадут. Поэтому систему и называют Матерью.
— И главное — убийство. Что хорошего дадут за него?
— Тебя сделают червем — коротко ответила девушка — Со всеми прочими лишениями — денег, уровня рабочей нормы, банкомата…
— Надолго?
— Там по-разному. Я про начало знаю. Зависит от уровня нормы. О! Забыла про червей! Если убил одного из них — заберут только две конечности из имеющихся. Лишение банкомата на год. Если убьешь зомби и выше — тебя сделают червем. Но срок лишений разный. Убил зомби — через полгода вернут возможность пользоваться банкоматом. Убил орка — через год. Убил полурослика — три года. Дальше не знаю. Хорошо ведь? Мать защищает.
— Ну…
Ранжирование наказаний логично. Понятен выбор системы. Ей не с руки терять хорошо трудящихся людей. Червя не особо жалко — он конченный, чего с него толку? Зомби — тоже особого прибытка нет. А вот гоблины и орки — пусть мало, но трудятся, чистят, скребут, делают другую порученную работу. Полурослики — это уже считай другая каста, рабочий костяк, неистовые труженики. Отсюда и такое наказание за отнятую жизнь полурослика. Что ж… кое-что прояснилось… И стала понятна роль банкомата — этот агрегат весьма важен.
— Ранг убийцы имеет значение?
— М?
— Если я орк и убил орка — понятно — пояснил я — А если я полурослик и прикончил ничтожного червя? Тоже заберут руки и лишат банкомата на год?
— Слышала, что за случайное убийство червя — там правда все случайно произошло — полурослика лишили только денег на счету. Но червь — это червь. Сам понимаешь…
— Ну да… у червей ведь нет жажды жизни и справедливости. Они просто черви — дави не хочу.
— Идет… — только-только распрямившаяся Йорка опять съежилась.
Я укоризненно вздохнул:
— Эй! Гоблин! Договаривались же! Хватит ежиться!
— Я уже орк! — огрызнулась Йорка — Заткнись! И сдохни! Страшно же…
— В этом суть. Насладись страхом — посоветовал я — Почувствуй как тебя лихорадит, как стучит сердце, как выступает пот…
— Заткнись!
Хмыкнув, опустил левую руку под стол и незаметно провел по резинке шорт. Тут безопасно, большая полусфера почти над нами. Но все же… просто проверил…
Теперь можно и глянуть — кто там к нам пожаловал и с какой целью.
Глянул. Понимающе хмыкнул. Ну да — не самим же боссам искать вдруг не явившегося строптивого гоблина. Бред какой. Пошлют на поиски мальчика на побегушках. В данном случае — девушку на побегушках. Без левой руки, хромающую и с озлобленным выражением лица.
Интересно как она начнет беседу… наверное вежливо и непринужденно…
Посланец остановился шагах в семи от нашего столика. Вытянула руку, ткнула в Йорку. Со старательной, но не умелой угрозой просипела:
— Ты! Давай за мной, сука!
Ну… во всяком случае непринужденно…
— Ути боже мой — прыснул я, изумленно глядя на тощую мымру пытающуюся быть крутой. С внешностью ей не повезло. Типичный мужик. Не будь округлостей под майкой и длинных спутанных волос — спутал бы с мужчиной.
— Ты ваще заткнись, урод! Пока кости целы! Закрыл пасть! — завопила вдруг девка, предварительно зыркнув на потолок и лишь потом осмелившись полоснуть себе пальцем по горлу — Иначе сдохнешь!
— Пошла нахер, тварь — со скукой произнес я — Дешевка на побегушках. Иди и сдохни в попытке подлизать боссу еще сильнее.
— Ты…
— Свали нахер я сказал! — приподнявшись, рявкнул я. От завибрировавшей в моем голосе злобы и стали вздрогнула не только посланница — дернулась Йорка, за соседним столиком упал с лавки гоблин.
Тишина… так и застыла она с полураскрытым ртом. В ней внезапно проснулся инстинкт самосохранения. И сейчас инстинкт боролся с ее глазами — ведь перед собой она видела гоблина со старперскими руками. А глубинное подсознание ей истошно кричало — заткнись, заткнись, дура! Ничего не говори! Развернись и уходи! Она бы ушла сразу, но вот приказ…
Пришлось ей помочь. Усаживаясь, пробурчал, уже не глядя на нее:
— Скажешь своей главной — девяносто первая с долгом рассчиталась сполна! Она больше ничего не должна! Ни единого сола! Всем вашим передай то же самое, слышишь, дешевка? Девяносто первая вам больше ничего не должна! А теперь свали с глаз моих, дерьма кусок!
— Как… как ты со мной…
— Свали нахер!
Этого хватило. Опустив глаза, она развернулась и ускоренным шагом двинула прочь. Докладывать.
— Спектакль еще не кончен — со смешком предупредил я Йорку, решившую, что уже можно что-то говорить.
И точно. Сделав три шага, девка обернулась, зыркнула сначала на меня, потом на Йорку, следом на потолок и снова на Йорку. И аж давясь от черной злобы пообещала:
— Тебе конец, сука! Конец! Порежут на куски! Червем ползать будешь, тварь!
Только после этого она ушла окончательно. Проводив ее долгим взглядом, я широко-широко улыбнулся, растянув губы до предела. Чтобы мою сверкающую улыбку видели со всех сторон — и даже с затылка.
— Нам конец. Теперь и тебе тоже — удивительно спокойно поведала мне Йорка.
Перегорели в ней эмоции. Самое страшное случилось — она осмелилась сказать «хватит!» пусть и с моей помощью. А это самое страшное. Остальное — возможные побои, увечья — уже не так страшно.
— Ну нет — сказал я — Нам не конец. Продолжаем ждать.
— Думаешь явятся?
— Таких как ты у них много? Платящих дань гоблинов и орков.
— Рыл десять наберется точно. Вечерами все в одно место приходят — обычно к девятой тропе. Смешно… стоим гуськом, протягиваем наработанное за день, по очереди получаем по хлебалу, один за другим обещаем завтра постараться сильнее, ждем милостивого кивка и расходимся. И все это — не глядя друг на друга. Потому что стыдно показывать себя вонючей трусливой тварью отдающей последнее и не могущей сказать «нет». Как?! Как они со мной такое сделали?! Я ведь даже ни в чем не виновата!
— Они почувствовали в тебе слабину — пояснил я — Учуяли мягкое место. Податливость. И поспешно всадили туда отравленный коготь — угроза, давление, хорошо им известные словечки что действуют безотказно. А ты позволила им сначала себя уговорить, затем разрешила ударить. Следующий шаг — открыть пошире ротики или раздвинуть ножки.
— Пошел ты! Сдохни!
— Это было бы неизбежно, Йорка. Ты девка симпатичная. Сегодня-завтра один из них потребовал бы…
— Джонни — перебила меня Йорка, медленно кивая — Точно! Это он ударил меня. И он же намекнул, что если завтра не принесу чего-то действительно стоящего… то меня ожидает сюрприз, что может даже типа оказаться мне жутко приятным…
— Вот ее — я ткнул пальцем в сторону, куда ушла злобная посланница — Ее уже поимели. Другое слово не придумать. Была жертва. Стала подстилкой. Теперь она налитая злобой приспешница мечтающая только об одном — чтобы не она одна оказалась такой невезучей. Все ждала, что сегодня и тебя растянут на грязном полу. А тут такой облом — ты сумела проявить смелость и наконец-то сказала — нет! Хватит!