Необитаемый Остров

Внешне сохраняя спокойствие, но внутренне напрягшись, как тугая пружина, девушка отвела глаза в сторону и спокойно подошла к столику — запустив руку в сумку и нащупав газовый баллончик — предмет, который Стас долго учил ее не только постоянно носить с собой, но и быть готовой его достать и применить без долгих поисков и раздумий.

Когда в руке у Анны оказался небольшой, отливающий металлическим холодом цилиндрик, она на миг почувствовала себя спокойнее — но беспокойство тут же навалилось с новой силой — странный парень пошел в ее сторону. В тот момент, когда он свернул в проход между могилами, Анна поняла — он именно по ее душу — проход к протоптанной тропинке к выходу с кладбища через канаву был следующий. Уже не скрывая своих догадок, Анна попятилась назад, заходя за широкий могильный камень.

Парень подошел к оградке, и остановился, неприятно глядя на Анну близко посаженными глазами.

— Можно? — неожиданно спросил он, сделав маленький шажок, коснувшись кончиками пальцев калитки.

— Зачем? — поинтересовалась Анна, держа руку в сумке и удобнее перехватывая газовый баллончик. Прикидывая варианты бегства, она сейчас жалела, что отпустила такси — кладбище было далеко на окраине и не факт, что сразу получится поймать машину. Если удастся прыснуть этому в рожу, конечно, обезвредив его на время.

— К дяде Стасу, — проговорил вдруг парень и в голосе его послышались детские интонации — совершенно не соответствующие его несколько брутальному облику.

И вдруг Анна вспомнила незнакомца — хотя видела его всего один раз, в полутьме прихожей — тот самый Андрей Чесноков — из квартиры которого она забирала пьяную Веронику.

— Он хороший мужик. Был, — кивнул между тем Чесноков на могильный камень. — Помог мне, из ямы вытащил. Если б не он, я б сидел уже давно. Или лежал бы, где-нить вон там, — парень кивнул в сторону поля, на котором сквозь просвет среди деревьев был виден выдающийся язык новой части кладбища с многочисленными свежими деревянными крестами.

Анна понемногу успокаивалась, напряжение уходило. Но разговоры с этим Чесноковым в ее планы не входили, о чем она ему и сообщила.

— Да ты присядь, в ногах правды нет, — кивнул тот на скамейку, напротив.

— Может Стас тебе помог, но вежливости не обучил, — покачала головой Анна.

— Чего?

— Не присядь, а присядьте.

— Присядьте, пожалуйста, — безразлично пожал плечами Чесноков, показав подбородком на скамейку.

— Спасибо, постою уж. Рассказывайте, что хотели, и будьте добры, оставьте…

— Мне дали денег, чтобы я тебя убил.

— Что? — Анна вновь напряглась и снова сжала почти отпущенный было баллончик.

— Чтоб ты знала — убивать бы я никого не стал, хотя в ментовку не пошел бы. Но Стас Николаич хорошим человеком был, поэтому чтобы кого другого не нашли, я… ну, пришел, рассказал. Вон стоят, — кивнул Чесноков налево и посмотрев по направлению его взгляда, Анна увидела поодаль двух мужчин в штатском, недавно появившихся из дубовой рощи.

— Попросил их пару минут мне дать, с тобой поговорить. Только пожалуйста, епть, чтоб ты одна знала, что это из-за него, а не просто, за идею, — при этих словах Чесноков, кивнув на мраморный камень с изображением Стаса, поднялся. Звучно сплюнув — в проход, за ограду, парень отошел от Анны, больше не оглядываясь.

Сотрудники органов сразу же шагнули вперед, приближаясь. Дальнейшие события происходили с Анной как во сне. Она словно отстранилась от реальности — находясь все больше в своих мыслях, действуя на автомате — по просьбе сотрудников отключила телефон, отдала пару личных вещей из сумки — как вещдок, который сейчас предъявят заказчику. Когда полицейские попросили Анну вместе с ними проехать в отделении, она попросила на минутку оставить ее одну.

Подойдя к могильной плите, Анна села перед ней на колени, глядя Стасу в глаза.

— Ты хочешь, чтобы я пожила еще? — спросила она, грустно — и несмело, улыбаясь. Посидев немного, Анна погладила изображение и поднявшись, направилась к ожидающим ее неподалеку полицейским.

И только через несколько часов, когда ей все-таки сказали кто заказчик, а после показали видео оперативной съемки расчета и задержания, реальность лавиной обрушилась на Анну.

Глава 45

Анна

— Ну как ты? — в глазах Елены читалось искреннее беспокойство.

— Да нормально, — едва дернула плечом Анна, покачав головой и прикрыв глаза.

Вскоре перед ней тихо звякнуло — подошедшая Лена поставила на стол кружку с крепким кофе и присела в кресло напротив. Анна открыла глаза и осторожно дуя на горячий напиток, периодически его отхлебывала.

— Рассказывай, не томи уже. Как она там?

— Плачет, — снова дернула плечом Анна. И помолчав немного, продолжила: — Знаешь, первый раз за… да, года за два, наверное, я ее по-настоящему искренние эмоции вижу. Говорит, плохо ей, больше не будет никогда-никогда.

— Веришь?

— Верю, — тяжело вздохнула Анна. — Верю, а что мне остается? Застрелиться только, — покачала она головой.

— Ну, стреляться допустим, тебе сейчас точно нельзя, — проговорила, внимательно глядя на подругу, Елена.

— Ладно, я образно. Но сама понимаешь — моей вины не меньше — это я ее воспитала королевой неприкасаемой, теперь исправляться надо.

— Адвокат что говорит?

— Говорит, что условный вытянет. Он меня даже почти успокоил.

— Да, эта акула может, — довольно кивнула Елена — адвоката она сама советовала Анне. — Ладно, будем надеяться, все у тебя получится. Ты, кстати, на субботу как, есть дела запланированные?

Анна на секунду задумалась, мысленно ориентируясь в календаре.

— Если есть, отменяй — у меня юбилей, праздновать будем.

— Лен, я…

— Ты что, не придешь на мой день рождения? Вот, и нечего тут обсуждать. Давай, здесь соберемся небольшой компанией, все по-домашнему, никаких ресторанов…

По-домашнему — означало, что праздник состоялся в доме у Калбановых. А «небольшая компания» подразумевала то, что приглашенных было меньше ста — весь мощеный булыжником двор, как и дорога коттеджного поселка были заставлены машинам гостей. Анна, чувствуя себя немного не в своей тарелке, постаралась затеряться на празднике, и быстро засвидетельствовав почтение имениннице — пользуясь тем, что она отвлеклась, быстро затерялась.

Перемещаясь по залу и опоясывающей его галерее — дом Калбановых был достаточно велик для такого архитектурного решения, Анна здоровалась с многочисленными встреченными знакомыми, стараясь не особо задерживаться и ввязываться в разговоры. Выпив бокала вина, взятый с подноса у сновавшего по залу официанта, Анна немного раскрепостилась, понемногу приходя в себя.

Все же «в люди она вышла» первый раз, как… Тут Анна задумалась, вспоминая — и удивленно покачала головой — последний раз она была в большой компании в отеле, на общем ужине собравшейся в Паттайе компании. А до этого только работа, да полугодичной давности корпоратив на восьмое марта.

Собираясь на праздник, Анна долго думала, что одеть и остановилась на простом синем платье с минимумом украшений. Но не учла того, что большинство гостей были из возрастной категории Елены и ее мужа — и молодых, красивых женщин присутствовало не так много. Поэтому Анна вовсе не была обделена заинтересованными, провожавшими ее взглядами — она так и дефилировала бессистемно по особняку.

Вскоре состоялась неожиданная встреча — проходя мимо группы гостей, Анна обратила внимание на женщину в довольно смелом платье — совсем не длинном, с полностью открытой спиной, сильно просвечивающим. Бюстгальтера на даме точно не было, и когда Анна миновала ее, машинально обернулась посмотреть, как платье выглядит с фасада. Достаточно привлекательно и откровенно — отметила Анна, а когда обладательница платья поймала ее взгляд, и их глаза встретились, два удивленных возгласа слились в один: перед Анной была Ольга, собственной персоной.

Они отошли в сторонку, обменявшись охами, ахами и взаимными комплиментами, после чего некоторое время побеседовали, а потом подошел муж Ольги — статный, дородный мужчина. Он предложил переместиться куда-нибудь за стол, но Анна предложение не поддержала. Они с Ольгой обменялись телефонами и решили чуть позже вновь пересечься, после чего пара удалилась. Анна смотрела им вслед и вспоминала рассказ Жени, да и поведение Ольги на острове в отношениях с Георгием, — глядя при этом в спину ее мужу, — размышляя о превратностях людских отношений.