Песнь русалки

— Погоди! Сначала уговор выполни. Кожу мне мою верни, лицо белое.

— Сейчас-сейчас, — хмыкнула Дана, схватила кошку за шкирку и отбросила в ближайшие кусты.

Положила руки на грудь любимого, вонзила ногти в мягкую плоть, прикрыла глаза и сконцентрировалась на ощущениях. Чувствовала она, как капля за каплей в Дамира перетекает жизнь, как начинает потихоньку биться сердце, как слабо поднимается и опадает грудь. Дана зажмурилась еще крепче, сильнее надавила на грудь. Колдовская сила вперемешку с жизнью полилась в любимое тело, зажужжала под кожей. Распахнул глаза Дамир, задышал прерывисто, закашлял, будто только что из-под воды вынырнул. Заплакала Дана, потянула к нему руки.

— Дамир, любимый.

— Кто ты, красавица? — немного смущенно улыбнулся мужчина. От вида этой улыбки сердце Даны чуть не разорвалось на части. — Не видала ли ты жену мою? Она… ее…

Он замер, лицо исказила гримаса боли. Перед остекленевшими глазами замелькали обрывки воспоминаний столетней давности.

— Все хорошо, Дамир, — заворковала Дана, еле успевая отирать слезы. Попыталась она обнять Дамира, да только напряглось крепкое тело. Мягко отвел мужчина свою спасительницу в сторону, вылез из лодки. Огляделся по сторонам.

— Кровью пахнет. Где я? Где жена моя⁈ Кто ты⁈ — с каждым вопросом голос его становился все меньше похожим на человеческий. Хрипел и повизгивал Дамир, урчало у него в горле, будто вода там застряла. Дана отчаянно заглядывала ему в лицо, и ужас сковывал ее. По венам вместо алой крови бежала черная жижа. От этого сеть сосудов вздувалась, пухла под тонкой кожей. Движения быстро утрачивали плавность, кожа начала расслаиваться, как плохо сшитое одеяло. Дана обернулась к Водяному.

— Что ты наделал⁈ Верни его!

— Я вернул. Вернее, ты вернула, — хохотнул Водяной. За время трогательного воссоединения он успел забраться на холмик и там вовсю наслаждался вниманием своего многочисленного семейства. В качестве сиденья он использовал бездыханное тело Кощея. — Ну а что ты хотела, он сотню лет в иле гнил! Даже со всей кощеевой силой прошлого не воротишь. Хотя…

Он указал куда-то за спину Даны. Ходивший по берегу, как болванчик, Дамир, спотыкался и размахивал руками, икал и гыкал, словно пытаясь отрыгнуть застрявшие в горле слова. Но не это привлекло внимание Даны — вода у берега запузырилась, забурлила, и над поверхностью показались головы. Лица. Синюшные. Зеленые. С отпавшими челюстями, с белесыми глазами. Утопленники ползли на поверхность, вонзали тонкие пальцы в мшистый берег и подтягивали себя вперед. Когда первые показались по пояс, Дана увидала, что каждый мертвец был за веревку привязан к лодке, в которой привезли Дамира.

— Ах ты сволочь глубоководная! — завопила Дана. — Ты чего натворил?

— Не я, а ты, — улыбнулся Водяной. — Забирай мужа и иди на все четыре стороны.

Дана поджала губы, обернулась к Дамиру. Тот перестал бродить, застыл неподвижно, глядя куда-то промеж деревьев. Дана прищурилась, попыталась всмотреться, и на секунду глаза ее уловили женский силуэт. А Дамир вытянул руки и как мог побежал вперед, истошно вопя: «Любимая!»

Не успела Ольга твердо встать на ноги и как следует осмотреться, как сжали ее твердые руки в объятиях, как в тисках. В нос ударил запах тины и разложение. Что-то мокрое принялось елозить по лицу. Девушка упиралась, пыталась отвернуться, но схвативший ее мертвец был сильнее. Все крепче стискивал он объятия, выдавливая из девицы последние глотки воздуха. Голова закружилась, потемнело в глазах, но вдруг сверкнуло что-то перед глазами, и мертвец с воплем отшатнулся. Перед Ольгой тут же оказался Святослав. В руке он сжимал нож, украшенный камнями. С лезвия капала черная жижа, запах гниения стал нестерпимым.

— Дами-и-ир! — завопила остановившаяся поодаль Дана, все еще в обличии Милорады.

— Отдай, — пошатываясь, произнес Дамир, сверля Святослава мутным взглядом. — Это моя любимая. Отдай.

И завизжал истошно, так что в ушах зазвенело. Копошившиеся в прибрежной грязи мертвецы засуетились, поднялись на ноги и повалили в березовую рощу. А из воды выползали все новые и новые утопленники, словно со всех рек и водоемов собрались они и прибыли в Алую топь.

Святослав завел Ольгу за себя.

— Где волки? Неужто застряли?

— Я не знаю, — нервно сглотнула девушка. — Милорада!

Зеленые глаза впились в пушистый рыжий хвост, мелькнувший на березе. Кошка жалобно мяукала и скребла кору дерева, а в корнях вокруг березки копошились несколько утопленников.

— Мяутушка, тетушки! Спасите! Защитите! Совершила я ошибку! Предала любимого! Век буду искупать. Помогите выручить, — вопила она и, если бы умели плакать кошачьи глаза, то залилась бы горькими слезами.

Но молчали березы, тихо оплакивали потерянную сестрицу, что лежала теперь горстью щепок на берегу. Жалобно мяукала Милорада. Уходили дальше в рощу пробудившиеся мертвецы.

Святослав покрепче перехватил нож, другой рукой тесня Ольгу назад. Утопленники, несмотря на дерганность движений и непослушность конечностей, двигались быстро. Святослав и не заметил, как один подкрался к ним сбоку. Наугад махнул юноша рукой, рассекло железо вздувшуюся шею, хлынула во все стороны черная гниль. Мертвец завопил и упал наземь — и тут же окрасился алый мох черным. Остальные замерли на секунду, завизжали и с пущей яростью бросились на живых.

— Бежим, — крикнул Святослав, хватая Ольгу за плечо.

— Но Кощей!

— О себе подумай, — бросил он, утягивая девушку дальше. Вглубь топи, по чавкающей трясине они бежали недолго. Вскоре из-за деревьев показался другой берег, тоже заполненный сонными мертвецами. Завидев обидчиков, бросились они на юношу с девушкой.

Крепче сжал в руке нож Святослав, пытаясь унять дрожь. Сколько мертвецов уже вылезло на берег? Сотня? Больше? А сколько еще осталось, скрытых под толщей воды?

— Убегай, я их задержу, — сказал юноша, отталкивая Ольгу от себя. — Найди Милораду. Найдите безопасное место. Вот!

Он бросил ей заплечный мешок с вещами, что дала Яга.

— Может, что поможет.

Ольга запустила руку в мешок и вытащила на свет нитку красных бус. Улыбнулась и бросила ее на землю, зашептала наговор.

Раскатились бусины во все стороны, потерялись во мхе и тут же начали расти, шириться, тянуться вверх. Показались плечи и головы, руки с каменными мечами. Десять каменных богатырей встали со Святославом плечом к плечу и принялись ломать и кромсать бежавших на них мертвецов, защищая Ольгу надежнее крепостной стены.

Воздух наполнился вонью, от которой голова шла кругом, а в животе все переворачивалось, отчаянно просясь наружу. Святослав кашлял, закрывал лицо. Каменные богатыри повторяли все его движения.

Вдруг содрогнулась топь от оглушительного воя. Задрожала земля от ударов лап. Влетела стрелой волчья стая в поток мертвецов. Мелькали зубы и когти рвались мертвецы на мелкие ошметки. Над головами полетели руки, ноги, челюсти.

Перед Святославом возникли два черных волка — Влас и Гордана.

— Нужно Кощея спасать! — рявкнула волчья княгиня.

— Там Водяной, — перепрыгивая с ветки на ветку, кричала Милорада.

— Этот моим будет, — осклабилась Гордана. — А вы остановите мертвецов. Нужно убить того, с кого все началось.

— Дамир, — подсказала Милорада и снова принялась деревья рвать. — Матушка, любименькая! Защити и спаси! Вспомни дочь свою Милораду.

Раздался треск, лопнул ствол березки, выскочила из него рыжеволосая русалка, заозиралась.

— Милорада! Где моя дочь?

И, не увидав ребенка, зато заметив толпу визжащих мертвецов, сунула пальцы в рот и оглушительно засвистела. Тут же пробудились ее сестрицы и потянули мертвецов обратно под воду.

Волки Горданы рвали их на берегу, русалки бились в воде, не давая новым утопленникам выйти на сушу. Каменные богатыри помогали Святославу и Ольге пробиться вперед, обратно к месту, где сиживал на бездыханном Кощее Водяной и хихикал. Жены расположились у его ног и не смели пошевелиться. А Дана все пыталась утянуть Дамира прочь. Но стоило тому завидеть Ольгу, снова оттолкнул он влюбленную в него красавицу.