Песнь русалки

— Не сердись, щеночек мой, — проворковала она, кутая его в свою шубу и прижимая к боку. — Я очень скучала. Но не один год понадобится, чтоб вернуть то, что потеряно. Ты думаешь, я не пыталась? Не выискивала лазейки, сквозь которые можно вернуться? Не посылала весточек?

— Не знаю, — насупился Влас. — Он тебя помнил и безо всяких весточек.

— Я его тоже помню, — улыбнулась Гордана, мечтательно глядя на горизонт. — Он рассказывал тебе, как мы познакомились?

— Не помню, — соврал юноша.

— Не так уж и давно это было, кажется. Тогда была очень суровая зима, и в лесах и Дола повадились волки на людей нападать. Собак драли, скотину, даже детей маленьких уносили. Поставил народ капканы, ловушки. А Микула-то ходил и спасал зверей, пока не издохли. Кого-то даже забирал к себе в сарай и выхаживал. Рассказал мне об этом один друг, что случайно в капкан угодил, и отправилась я Микулу за него поблагодарить, даров предложить. А как увидала — так уж покинуть не смогла. Только позже, когда батюшка мой Серый волк умер, пришлось мне уехать на пару дней. Но к тому времени уж все лазейки, чтоб к вам вернуться, закрылись. Но вас с батюшкой я никогда не забывала. Знаешь такое, когда увидал человека один раз — и выбросить из головы не можешь?

Влас и сам не заметил, как разморил его голос матери, как погрузил в дрему. Вопрос этот последний задавал ему раньше и отец, и в устах обоих родителей слова зазвучали колдовским напевом.

«Знаю», — хотел было сказать Влас, но веки отяжелели и закрылись, а под ними вспыхнули глаза цвета ясного неба и волосы цвета горящей меди.

Крепче прижала его к себе Гордана, согревая своим теплом.

— Спи, щеночек. Я посторожу твой сон.

Словно в знак согласия, засопел Влас, кутаясь в длинный мех шубы. Потеплело на сердце у Горданы, зацвели в голове мысли о том, как бы вернуться на их хутор, да обнять ненаглядного, да забрать его сюда сразу и с хуторком, и со скотиной.

Недолго продлилось спокойствие. Зоркие глаза княгини увидали на горизонте черное пятно, которое все разрасталось, ширилось во все стороны. Нахмурилась Гордана, умоляя себя не думать о худшем, и тут же тишину разорвало в клочья оглушительным карканьем:

«Ур-р-ра! Ур-р-ра! Жена! Жена!»

От этого клича Влас проснулся, встрепенулся.

— Что такое?

— Беда, — только и ответила Гордана.

Не сговариваясь, они обернулись волками и бросились вниз с горы.

В поселении уже царила суматоха. Те, что погорячее нравом, уже перекинулись в волков и гневно рычали на заполонивших небо воронов. Из шатра вылезли Святослав с Ольгой, как и остальные, они глядели в небо. Девушка вцепилась в плечо молодого князя. Обернувшись, Святослав увидел, что гласивое острое лицо искажено гримасой ужаса.

— В чем дело?

— Все очень плохо. Ни одна невеста Кощея не становилась его женой. Это, — она кивнула на небо и кружившее среди облаков воронье, — приглашение на свадьбу.

— Значит, отправимся на свадьбу, — рыкнула подоспевшая Гордана. — Нельзя, чтоб эта змея женой кощеевой стала.

— Почему нет? — спросил Влас.

— Потому что все его станет ее, — в унисон ответили Ольга и Гордана.

— В путь, — приказала княгиня. — Да забудьте вы о коньке! Скорее! Я проведу вас короткой дорогой.

Во дворце Кощея уже во всю кипели приготовления к свадьбе. Сам жених ходил по коридорам, пританцовывая. Никогда он не чувствовал себя таким бодрым, молодым, живым. Поистине, чудо сотворила с ним прекрасная невеста, когда за завтраком объявила, что не люб ей больше князь Святослав, желает лишь женой Кощея стать сей же час. Тут же пустился в пляс Кощей от радости, приказал служкам скорее приготовить все для празднества в новеньком саду. Замялся лишь на мгновение.

— А как же Ольга? Она не может пропустить такое.

— А ты ей приглашение пришли, — разумно рассудила невеста.

Прошла всего пара часов, а кошка Милорада чувствовала себя уже смертельно уставшей. Ее постоянно клонила в сон, а вот происходящее вокруг особого интереса не вызывало. То ли дело, когда в руках распрекрасной невесты мелькала лента или какая-нибудь побрякушка пускала по полу россыпь солнечных зайчиков. Тут-то тело наливалось прытью. Как заметила это Милорада — не на шутку испугалась, но успокоила себя. Вот, сыграет Дана с Кощеем свадебку, так тут же вернется ей ее тело нежное, лицо распрекрасное, волосы пышные. А Дана знала себе, пудрилась, мурлыкала под нос песенку.

— А когда Святослав вернется, ты сразу меня обратно вернешь? — промурлыкала кошка.

— Конечно, — кивнула Дана, всем видом показывая, как надоели ей эти вопросы. — Но сперва ты должна поделиться со мной силой своей. Иначе ничего не выйдет.

— Неужто тебе силы не достает?

— Достает, чтоб мужиков дурить, да от глаз всякое прятать. Ум, кошечка, вот, что позволяет не один десяток лет прожить среди людей. А сила настоящая есть у тех, кто в безвременьи прожил, кто колдовством вместо материнского молока питался. Ну так что?

— Хорошо-хорошо, — мурлыкнула кошка, обвивая черный сапожок хвостом. — Только поскорее, а то сживаться я с кошачьей шкурой начала. А значит — и ты с моей.

— Скоро уже, — пообещала невеста.

Она и сама чувствовала, как стягивается на ней силком чужая кожа. Как приживаются огненные волосы. Нет, больше тянуть было нельзя. Благо, луна со своим безразличным ликом, сама как несчастная невеста, двигалась по небу навстречу жениху-солнцу, чтоб заключить его жар в холодные объятия.

Встала со стульчика Дана, подошла к окну и ухмыльнулась. Вдали, через снежную равнину, неслась к замку волчья стая.

— Иди ко мне на ручки, кошечка, — улыбнулась невеста. — Давай попробуем заранее подготовиться. Поделись со мной силой.

Вспрыгнула на бледные руки Милорада, прикрыла глаза, заурчала. Потекла по жилам Даны обжигающая сила, мощная, как река в половодье. Прикрыла глаза невеста и рассмеялась.

Ольгу Гордана усадила себе на спину, Святослав же поехал верхом на Власе. Волки легко пробежали через горные хребты, будто те были не больше, чем обветшалым забором. Но не было в этом беге легкости и свободы, только ярость, с которой лапы разрывали рыхлый снег. Гнетуще орали над головами вороны. Все вокруг слилось для человеческих глаз в белое марево. Не успевший замотать лицо Святослав пригнулся, прижался к волчьей холке. Все силы его уходили на то, чтобы держаться да дышать ровно, лишь бы не задохнуться от врывавшегося в легкие морозного воздуха. Впереди замелькал черный дворец. Не успел Святослав обрадоваться, что они так скоро добрались, раздался треск. Что-то под землей ухнуло и загремело.

Волки, двигавшиеся стройной цепочкой, бросились врассыпную после оклика их княгини — и вовремя. Снег за ними разверзся, начал уходить из-под пружинистых лап, образовывая водоворот.

Свят обернулся лишь на мгновение и еще сильнее вцепился во Власову шкуру. Бежали Волки кто куда, подальше от напасти, а воронка все ширилась, так что даже быстрые лапы не спасали. Вот, один волк, подхваченный потоком уходившего из-под лап снега, пополз вниз. Вот, присоединился к нему товарищ. Завыли остальные, бросились было выручать, но рыкнула Гордана, приказывая двигаться вперед.

Вокруг загудели:

— Ловушка!

— Кощей проклятый в засаду нас загнал!

— Все погибнем!

Но Гордана рычала и хрипела на них, заставляя двигаться вперед. А справа и слева от них раскрывались новые и новые снежные воронки.

Волчья стая расползалась по равнине. И следа не осталось от ровного строя, от размеренного дыхания, только скулеж тех, кто угождал в снежную ловушку, да хрипы тех, кто старался как можно скорее унести ноги и спасти свою шкуру.

Из огромной стаи почти в сто голов, до подступов к дворцу добралась половина.

Свят потрепал Власа по холке, мол, потом оплачем их всех, дружище.

Громада хоромов Кощея уже показалась перед ними, как вдруг вороны, что кружили в воздухе, застыли. А потом ринулись вниз, сверкая серебряными клювами. Волки прижали головы и побежали.