Страница 24 из 64
Наш выбор пал на придорожную пиццерию на новой трассе, примостившуюся прямо до знака выезда из города. С улицы она выглядела достаточно аккуратно для заведения, куда по будням наведываются разве только дальнобойщики из-за стоянки под боком, да менеджеры всех сортов и видов для сборов заказов по государственным учреждениям, каким в округе по моим наблюдениям было каждое третье здания.
Фасад был выкрашен в белый, а единственное панорамное окно прямо по центру кафе-пиццерии было изуродованное скидочным слоганом, выведенным красными прямоугольными буквами. Зайдя внутрь, я удивилась: почти все столики оказались заняты несмотря на ранний час. Мы прошли всю комнату насквозь и нашли свободное место в самом углу. По обе стороны от стола стояли кресла с высокими спинками, закрывая посетителей друг от друга и создавая более уединённую обстановку. Ламинированные меню лежали по одному на каждой стороны, а у стены оказались флаконы с солью и перцем, расставленные по обе стороны от вытянутой стеклянной вазы, в которой одиноко красовалась белая роза в пике цвета. Вот теперь всё действительно становится похожим на настоящее свидание. Никита тут же сел на диван у стены, а я подумала, что после леса было бы неплохо помыть руки. Положив на стол телефон, я подошла к официантке и спросила, где у них уборная.
— О, милая, наша на выходных вышла из строя: проблемы с давлением в трубах. Починят только завтра, — раздосадовано ответила мне женщина средних лет с вульгарно-малиновой помадой на губах: — Но ты можешь воспользоваться вот той, по правую руку от стоянки для фур. Скажи, что ты из пиццерии, ребята бесплатно пустят.
Я поблагодарила женщину и пошла к выходу. Оказавшись у двери, уже успела потянуть за ручку, как по другую сторону кто-то рванул её на себя. От неожиданности я подалась следом за дверью, продолжаться держаться за круглую насадку и прямо лицо влетела в грудь незнакомого мужчину в шерстяной рубашке в тонкую красную клетку. Подняв голову, я увидела лицо человека и на мгновение потеряла дар речи. Никогда раньше я ещё не видела таких. У мужчины была небрежная чёрная щетина; дугообразный, точно несколько раз переломанный нос и широко расставленные ноздри. И без того узкие губы были недовольно поджаты, а взгляд казался неестественно затуманенным, пусть и источал злобу. Незнакомец сузил глаза, оценивающе смотря на меня сверху, и свёл брови. Встреть я такого человека ночью на дороге – побежала, не оглядываясь. Всё в нём говорило об опасности и неприязни к окружающему миру. В особенности ко мне, хотя я не сделала ничего такого. Странный человек.
Натянув кепку за козырёк до бровей, он отошёл в сторону, пропуская вперёд.
— Спасибо, — сказала я и прижалась плечом к противоположной стене в узком проходе, чтобы разойтись с незнакомцем. Он был крупным не только по росту, но и в ширину. Должно быть, один из дальнобойщиков.
Выйдя на улицу, я пошла в указанном официантке направлением. Никогда бы не подумала, что в городе так оживлённо в одиннадцать утра. Со стороны трассы слышался гул проносящихся мимо машин. Они следовали друг за другом непрерывно и, казалось, потоку не будет конца. На парковке напротив здания администрации в ряд стояли припаркованные фуры. Более мелкие портеры выстроились, как мне казалось, в хаотичном порядке в самом центре залитой асфальтом площадки, создавая тем самым лабиринт. Наконец, обойдя их, я добралась до здания администрации и попросилась в туалет.
Выйдя из кабинки, я подошла к раковине и включила воду. Рубильник был полностью повёрнут в сторону красного деление, но из-под крана текла ледяная вода. Ополоснув руки, я надавила на мыльницу, я быстро растёрла по кистям полученную пену с лимонной отдушкой. Она совершенно была непохожа на ту, которая навсегда в моей голове будет ассоциировать с мягкими губами Ника и нашим первым поцелуем. Приятное воспоминание вызвало улыбку на моём лице и стоило мне повернуться в сторону диспенсера с бумажными полотенцами, как кто-то сильной рукой схватил меня за плечи, а свободной рукой прижал к моему лицу какой-то кусок ткани. Резкий запах ударил в нос. Размахивая локтями, я пыталась высвободиться из хватки, достать до обидчика, но точно била по воздуху: руки будто проскальзывали по какой-то скользящей ткани, отводя удар. Тогда я с силой принялась стучать по полу пяткой, заводя ногу всё выше и выше, чтобы как можно сильнее наступить нападающему на мысок, но подошва лишь глухо встречалась с безобразной пожелтевшей плиткой.
Чем активнее я пыталась освободиться, тем ярче воспринимался едкий запах от ткани, наброшенной не только на нос, но и на рот. С каждым вынужденным вдохом, через мою слизистую будто проходил дикий, неудержимый огонь, оставляющий за собой острую боль одновременно в тысячах клетках.
Ноги стали ватными. Я не то чтобы не могла больше бить, но даже стоять. Колени подкашивались. Из последних сил я впилась пальцами в удерживающую меня крупную руку. Последним, что я увидела перед тем, как потеряла сознание, оказалась рубашка в тонкую красную клетку.
Эхом в голове раздавались голоса. Один из них определённо был женским и отчего-то знакомым, хотя точно сказать, кому принадлежал, я сказать бы не смогла. Другой был басовитым, глубоким и несмотря на тембр, слова казались прерывистыми, точно говорившись поспешно пытался оправдаться. Смысл ускользал от меня, отдаваясь болью в висках. Спиной я облокачивалась на что-то холодное и твёрдое, будто сидела, прижавшись к стене. Медленно я приоткрыла глаза и поняла, что сижу на полу, с выпрямленными ногами. Единственный тусклый источник света был где-то далеко впереди меня и скупо освещал окружающее пространство. Осторожно покачав головой, я рискнула подвигать шеей и осмотреть по сторонам. Виски неприятно сдавливало, но даже концентрируя взгляд на единственной лампе, боль не усиливалась. Хороший знак.
Я попыталась вспомнить, как здесь оказалась. Перед глазами всплывали короткие образы: усадьба, лес, машина Никиты, пиццерия и рубашка в красную клетку. Из причудливого набора фрагментов я уцепилась за каждый поочерёдно и только дойдя до последнего у меня свело горло. Неужели меня похитили вот так, посреди бела дня?
Думая о худшем, я попыталась подняться, но голова тут же пошла кругом. Стоило мне привстать, как тело неудержимо тянуло к полу. Ладно, без паники. Нужно осмотреть, а там, быть может, найдётся какая опора.
Глазами я скользила по помещению, в котором оказалась. Казалось, здесь не было ничего, кроме непонятного старого дивана с тканой обивкой, насколько я могла судить при скупом освещении, и каких-то коробок, стоящих далеко впереди. Подвешенный в углу фонарь слегка освещал за собой светлую стену. Казалось, всё вокруг — и потолок, и пол, и стены — были выкрашены в одну и ту же краску. Сжав правую руку в кулак, я осторожно постучала о пол. По отзвуку казалось, что он сделан из пластика или чего-то похожего, слегка приглушающего звук. Отставив руку в сторону, я проделала тоже сама со стеной справа и не расслышала разницы, а затем постучала по стене позади меня. Удивившись результату, я повторно постучала по каждой из стен и задумалась. Глупость какая-то: как могут быть все поверхность в доме или квартире быть отделаны пластиком? Подсознание весело шепнуло, что если ты — серийный убийца, то пластиковые поверхности могут показаться очень даже практичными, с одной точки зрения, однако моя мудрая, сознательная часть, шутку не оценила.
Рассудок постепенно возвращался, и я поняла, что голоса не были плодом полудрёмы. Они звучали на самом деле и не где-нибудь, а прямо у меня за спиной. Мужчина и женщина переговаривались между собой на повышенных тонах. Вернее, кричала определённо женщина, а мужчина скорее что-то мямлил. С трудом развернувшись, я прижала ухо к стене и обратилась вслух:
— Если кто-то тебя с ней увидел, нам крышка! Девчонка же ещё и не одна пришла в кафе, а с мальчишкой. Он уже её первым и хватится, Глеб!
— Но ты сама же девчонку в туалет отправила!
Послышался звук звонкого шлепка, и я предположила, что женщина ударила мужчину по лицу.