Страница 15 из 26
Синклер прочищает горло, напоминая о своем присутствии.
— Слышала, любимая? — обращается он ко мне самым сладким тоном. — У тебя проблемы с доверием, не вынесу, если это разрушит наше счастье.
Мне даже не нужно смотреть на него, чтобы понять, каким весельем сейчас пылают его глаза.
Он явно наслаждается представлением, которое устроил Джас. Ну ничего — еще один пинок испортит ему идиллию… Но моя пятка лягает воздух. Какой предусмотрительный мерзавец!
Я поворачиваюсь к Сину, а он торжествующе ухмыляется.
Ах так? Хорошо… Я тоже вступаю в игру!
— Мне всегда казалось, что верность в браке так же важна, как доверие, — говорю я, предварительно сделав глоток вина. — Правда ведь, бабушка?
Она кивает и готовится ответить, но Джаспер опережает.
— Но разве одно возможно без другого? Верность и доверие идут рука об руку, сестрица.
Ну, вот и всё. Мое терпение лопнуло, как огромный мыльный пузырь.
Я смотрю на брата и усиленно хлопаю глазами.
— Как отрадно видеть, что ты проявляешь интерес к браку, Джаспер! Неужели ты наконец-то задумался о женитьбе? Ты же маркграф, в конце концов. Роду Сойеров тоже нужен наследник.
Брат меняется в лице.
С другой стороны стола раздается голос матушки:
— Роми права, сынок.
— Действительно! — гремит дедушка. — Почему ты до сих пор не взял жену, Джаспер? Время пришло, мальчик мой.
Я прячу широкую улыбку за бокалом и бросаю победный взгляд на брата. Ну, и как он будет выкручиваться? Он ненавидит, когда семья обсуждает его потенциальных невест, и мы оба это знаем.
Но на что он рассчитывал, когда начинал нападки? Что я буду смиренно молчать?
Джас молчит пару мгновений, а потом расправляет плечи, чуть-чуть посмеиваясь.
— Что ж, от вас ничего скроешь, — качает он головой. — Я должен был понять, что вы догадаетесь… Видите ли, весной я собираюсь подыскать себе жену.
Я опять давлюсь вином.
Син со звоном роняет вилку.
Брови матери взлетают наверх.
— Ты?! — кричим мы хором. Все до единого.
Этого не может быть. Даже Син ему не верит, это очевидно.
Лица бабушки и дедушки озарены надеждой. В глазах Миры мелькает веселье, а Дива морщится и фыркает:
— Ну вот, еще один.
Джаспер смеется, по очереди оглядывая всех нас.
— Эй, не смотрите так, будто ничего не поняли. Зачем мне еще задать все эти вопросы? Я хочу подготовиться!
— О, какое счастье! — сияет мама и поднимает в сторону Джаса бокал.
Она выглядит такой счастливой…
Я награждаю брата злобным прищуром. Он выиграл этот раунд, но какой ценой?
Наш мир еще не видел более убежденного холостяка, чем Джаспер Сойер. Он собирается взять жену? Не смешите. Он всего лишь дает маме ложную надежду, чтобы меня позлить.
Негодяй. Еще и ухмыляется.
— А теперь, если Роми не возражает, у меня есть еще пара вопросов…
— И о чем же на этот раз? — фыркаю я.
Он прожигает меня взгляд и произносит так, будто за столом кроме нас никого нет:
— Всё о том же, сестрица. О браке. Думаю, тебе тоже не помешает послушать.
Глава 13. Романия
Глава 13. Романия
Это был худший ужин в моей жизни, но даже он не мог длиться вечно.
Спустя два мучительных часа этот кошмар закончился, однако за ним совсем скоро за последует новый.
Я выхожу из столовой, еле переставляя ноги. Тащусь по маленькому коридору, ведущему к парадной лестнице, и двигаюсь очень медленно, но это не спасет от неизбежного. В конце пути ждет спальня. А в ней — Синклер.
Он уже поднялся, я точно знаю. Они с Джаспером ушли пораньше, чтобы перед сном сыграть еще партию в бильярд и, возможно, перемыть мне кости. А вдруг они всё еще играют? Нет, мне не может так повезти.
Всю дорогу до покоев я мысленно ругаю себя за слабость. За то, что по приезду Син так быстро сломал мою защиту. Всё должно было происходить на моих условиях, но я запуталась в паутине собственных желаний, и муж быстро этим воспользовался.
После того, как мы разделили постель, я велела Молли перерыть все вещи, но найти проклятую склянку с зельем, которое защитит меня от детей…
Но что, если уже слишком поздно? Вдруг я уже беременна? И, если так, что будет с ребенком, выпей я зелье постфактум? Не навредит ли это малышу?
Так много вопросов и нет ни одного ответа.
Если я беременна, то придется видеться с Синклером чаще. Вынашивать, потом воспитывать его наследника-дракона… Вопреки здравому смыслу, часть меня считает эту мысль заманчивой. А любопытство подстегивает — вот бы увидеть, на кого будет похож ребенок.
И за это мне тоже стоит себя отругать. Я веду себя как слабая никчемная дура, не способная держать себя в руках.
Неохотно поднимаюсь по лестнице и, наконец, достигаю нужной двери. Кладу руку на ручку, медленно вхожу внутрь. В нашей спальни царит полумрак, освещенный лишь камином и несколькими свечами на каминной полке. Почти романтично. А на кровати… лежит Син.
К моим щекам приливает жар, а смущение такое сильное, какого не было и во время первой брачной ночи.
Он не говорит ни слова, пока я закрываю дверь, но блеск в его глазах очевиден. Син ждет, когда я присоединюсь к нему. На нем нет ночной рубашки и, я уверена, штанов тоже нет, хотя его ноги скрыты под одеялом.
В неловкой тишине я снимаю платье и выдергиваю из прически шпильки. Делаю это медленнее, как можно медленнее. Но опять же, это бесполезно. Невозможно раздеваться вечность.
В конце концов, я надеваю сорочку и ступаю босыми ногами по ковру, продвигаясь к кровати. Старательно отвожу взгляд, пытаясь не обращать внимания на дразнящий вид крепкой груди Синклера.
Забравшись в постель, сразу же ныряю под одеяло и натягиваю до самого подбородка.
— Спокойной ночи, — говорю я самым приятным тоном, на который только способна.
— Спокойной ночи? — удивляется Син. — Значит, наш вечер закончился?
— Я очень устала. — Изображаю зевок. — Это был долгий день.
Син подкатывается ближе и склоняется надо мной, обжигая дыханием.
— То есть, ты не хочешь, чтобы я делал это?
Он целует меня в шею, а я жмурюсь и держу глаза закрытыми, пока он продолжает. Всегда таяла от этих поцелуев.
— Или это?
Он нежно прикусывает мочку моего уха. По телу бегут мурашки.
Син убирает одеяло, разделяющее нас, и скользит по мне руками, поднимая сорочку до талии.
— Или это? — шепчет он, целуя меня в губы глубоко и жадно.
Я тону в этом. Не могу сопротивляться, да и не хочу. Просто хватаюсь за его широкие плечи, наслаждаясь ощущением гладкой кожи под кончиками пальцев. Желание разгорается ярким пламенем.
Син отрывает от моих губ, снова целует шею и двигается ниже, пока не достигает самого низа живота.
— И этого ты тоже не хочешь? — выдыхает он.
У меня перехватывает дыхание. О Боги, он собирается… Нет, я не могу это позволить. Если он сделает это, я окончательно пропаду.
— Я только что придумала третье правило, — выдавливаю я, пытаясь контролировать одновременно тело и мысли. Получается плохо.
— Поздно, — бормочет Син, целуя внутреннюю часть моего бедра.
— Что? Почему?
Но мои руки уже сжимают простыни, и хочется наплевать на третье правило.
Син поднимает темную голову.
— Потому что мое третье правило — тебе нельзя озвучивать третье правило в такие моменты, как этот.
В следующий миг я откидываюсь на подушке, чувствуя его горячий язык у себя между ног. Запускаю пальцы в его волосы и не могу удержаться от сдавленного стона, который с каждой секундой становится громче и громче.
Син делает со мной то, о чем я пыталась забыть и потерпела неудачу. Он способен довести меня до предела, мы оба это знаем. И в глубине души я признаюсь, как сильно по этому скучала.
Его язык работает прекрасными, командными движениями, посылая сквозь меня волны удовольствия. Это длится так долго, пока я не забываю саму себе. Выгибаюсь на кровати с пронзительным криком, и во мне всё пульсирует и пылает.