Страница 47 из 48
– Кое-кто может порадоваться, что его не заперли в бане, – усмехаюсь я.
– Не слушай его, Бимо, папа шутит. А если не шутит, то, скорее, сам отправится спать в баню, – категорично заявляет Лада.
– Папа шутит, – не спорю я с ней. – А ты у меня настоящий герой, Бимка, настоящий спасатель.
Возгордившись от моих слов, пёс важно задирает нос и чуть не скатывается с коленей Лады. Я хохочу в голос, стараясь и близко не подпускать мысли, что ещё немного – и всего этого у меня никогда бы не было.
Лада улыбается, бросая на меня понимающий взгляд. Между нами особая идиллия и особая связь. Словно не было десяти лет разлуки, целых прожитых раздельно, не менее важных, жизней. Мы не просто начали сначала. Мы продолжили с того места, где вынужденно остановились.
И я предлагаю девушке:
– Лад, а поехали на свидание в город?
– Прямо сейчас? – удивлённо спрашивает она.
– Да.
– Хорошо, – пожимает она плечами.
Чуть позже, собравшись в поездку, мы идём до штаба, где я рассчитываю одолжить машину для поездки. Предлог более чем благовидный – посещение врачей. Всё-таки мы многое пережили и заслужили немного снисхождения со стороны начальника. Лада посмеивается, думая, что её минует участь посетить больницу, но я хочу перестраховаться. Она настрадалась с этими приключениями больше всех, и небольшое обследование будет только кстати. Но больше всего я предвкушаю её реакцию, когда она поймёт, зачем я привёз её на самом деле. И мне не терпится эту реакцию узнать.
Однако по дороге от штаба к припаркованному автомобилю мы встречаем Ваню. Пока Лада дурачится с Бимо, мы перебрасываемся парой слов.
– А я ходил на пепелище, – сообщает мой младший коллега. – Представляете, как Владе повезло! Мужики-то трубу закопали, ровнёхонько недалеко от того места, где Бимо рыл, выход воздуховода. Наверное, потому вы её и услышали, а так, разве ж кто чего разобрал бы из-под земли?
– Наверное, – пожимаю я плечами, внутренне холодея. А если бы мужики не начали разгребать завал? А если бы я утянул-таки Бимку?.. – И тебе за любознательность отдельное спасибо. Ты ещё раньше меня про погреб сообразил. Если бы не ты, она могла задохнуться или замёрзнуть намертво.
– Ну, кислород к ней бесперебойно поступал, завал лаза не давал угарному газу выжечь воздух, так что не угорела бы. А вот замёрзнуть – да, могла. Хорошо, что всё обошлось. Хорошая мы команда!
Я импульсивно притягиваю парня к себе, хлопая по спине.
– Отличная, Вань. Настоящая сплочённая семья.
На подъезде к городу Бимка отрубается на коленях у Лады, а сама она тихо подпевает звучащей из динамиков песне: “Ты узнаешь её из тысячи… Её образ на сердце высечен…”
– А у меня на сердце высечен твой образ, – говорю ей чистую правду.
Девушка кокетливо строит глазки и затихает до самой больницы.
Сдавая её на поруки врачей, тихо спрашиваю:
– Сама справишься или мне остаться с тобой? Просто я хотел успеть заскочить в одно место…
– Да ступай, конечно, Глеб! – говорит она. – Я же в своём уме. И памяти. Справлюсь.
Ухмыляясь себе под нос, покидаю здание больницы и доезжаю до лучшего ювелирного, где покупаю тоненькие и простенькие обручальные кольца и ещё одно побогаче, с крупным бриллиантом на золотом ободке. Просто и со вкусом. Совсем как наши отношения.
Возвращаюсь не просто вовремя – ещё и ждать приходится. Погрузившись в свои мысли, Ладу замечаю не сразу. А заметив, хмурюсь.
Медленно ступая ко коридору по направлению ко мне, девушка то и дело смахивает слёзы. Я тут же вскакиваю с кушетки и размашисто иду навстречу к ней.
– Что они сказали? Что-то не так? – спрашиваю, напряжённо разглядывая её.
– Всё так, – отвечает она загадкой, неожиданно начиная смеяться и плакать одновременно. – Всё просто невероятно, волшебно, потрясающе так, Глебушка!
Она заглядывает в мои глаза, и я вижу в них столько счастья, любви и умиротворения, что вдруг понимаю: чего бы это ни было, всё так.
А потом она говорит то, что переворачивает и мой мир тоже:
– У нас будет ребёночек, Глеб! Ты слышишь? Глебушка, я беременна!
Не знаю, что происходит быстрее: она бросается в мои объятия, или я подхватываю её, но в этот момент моя жизнь становится полной, яркой, идеальной. Настоящей. Словно я, совсем как птица феникс, когда-то давно сгорел дотла, а теперь для неё я восстал из пепла вновь.
Эпилог
Лада
Утопая в сочной зелени и аромате луговых трав, я прыскаю со смеху, щурясь от ослепительного солнечного света. Глеб заваливается рядом, быстро льнёт к моим губам, сердце привычно запинается, прежде чем ускорить ритм. А когда крепкая мужская рука скользит под подол сарафана, мне кажется, сердце тарахтит громче, чем шумные воды Катуни у подножия скал.
Интересно, наступит ли такой момент, когда мы насытимся друг другом, когда перестанем желать близости, испытывать прекрасное и волнующее чувство влюблённости?..
Бимо деликатно тявкает, и я поджимаю губы, чтобы не рассмеяться.
Впрочем, кое-какие перемены в нашей личной жизни всё-таки наступили.
Глеб усмехается в мои губы и шепчет всего одно слово.
“Ночью.”
Ловко отрывается от меня, от земли, подаёт мне руку, помогая подняться. Пока я поправляю плед, муж достаёт из автопереноски толстощёкого карапуза по имени Стёпка, нашего семимесячного сынишку. Бимо провожает хозяина обеспокоенным взглядом – иногда мне кажется, что пёс считает Степашку своим ребёнком и не доверяет нам, его родителям! – и, крадучись следом, устраивается в непосредственной близи ко мне.
– Это что за сладкий мальчик проснулся? Это чьи щёчки мамочка сейчас слопает? – сюсюкаю я, протягивая руки к малышу, но Глеб не передаёт его мне на весу. Аккуратно опускается рядом и только потом вкладывает в мои руки.
Зацеловывая ребёнка, я наблюдаю за мужем: как разглаживается его лицо, как губ касается улыбка, как счастье заполняет взгляд.
Знаю, что невольно он каждый раз вспоминает пожар и думает, что мог потерять нас обоих. Что мог даже не узнать о сыне. Что мог остаться один.
Я и сама часто думаю об этом. Но, в конечном итоге, всё светлое перевешивает. Вот и у Глеба так же, только чуть дольше.
Сейчас, глядя на крепенького и крупненького Стёпу, я уже с трудом вспоминаю тревоги и волнения во время беременности. Одному Глебу известно, как я тряслась от страха каждый божий день, потому что боялась, что не выношу ребёнка. Но, видимо, Алексей тогда мне не солгал и причины моих проблем крылись, всё же, в нём. Или всё куда глубже: судьба решила, что нам с Глебом было отмерено достаточно мучений, и наградила нас самым бесценным сокровищем. И в положенный срок родился наш Стёпушка, богатырского веса и размера, огласив мир сильным и уверенным плачем. Он заплакал. Заплакала я. И с этими слезами ушли последние тревоги.
Я прикладываю сына к груди, и Глеб накрывает мою руку своей, поигрывая колечком с камушком. Я едва сдерживаю улыбку, вспоминая, какой пыткой для него стало ожидание одобрения моего развода. Четыре месяца с того самого дня, как я сообщила ему о беременности и мы торжественно обменялись клятвами и кольцами прямо на пороге загса, между прочим! До окончания следствия Глеб доставал следователя, суд, сотрудников загса и даже немножко меня, поэтому все дружно выдохнули, когда я получила заветное свидетельство о расторжении одного брака, чтобы тут же, буквально, моментально, вступить в новый, теперь уже точно на всю жизнь.
В посёлке нас ждал сюрприз: торжество в местном клубе организовали ребята-спасатели и их прекрасные половины, девочки-операторы, даже сам Аркадий Степанович, который безустанно повторял, что сам лично подработал купидоном в нашей судьбе, ведь если бы он не позволил мне устроиться на работу, то мы бы сейчас не гуляли на свадьбе века. Мы с Глебом лишь улыбались, тактично замалчивая историю знакомства в прошлом. Если мы так счастливы, то почему бы не делиться этим счастьем с другими, правильно?.. Свадьба громыхала на весь посёлок целую неделю!.. И даже без особого участия нас.