Страница 71 из 81
- Предлагаю проголосовать, - высказался Рогги, – это будет самым верным способом решить проблему. Возражения есть?
Возражений не последовало.
- Тогда кто за то, чтобы вернуть деньги хозяйки?
Рука Бабуры взметнулась вверх, да там и застыла в гордом одиночестве. Остальные молча переглянулись.
- Полагаю, вопрос можно считать закрытым.
Но не успел он договорить, как еще одна рука поднялась вверх.
- А ты-то куда лезешь, Танцор? Лишние деньги не нужны или за сестрицу обидно? – удивился Зычник.
Деньги нужны всегда, только толку от них мертвецу. А именно таковым я и стану, если не выполню поставленной чернецами задачи. С возвращенными баронессе деньгами втереться в доверие станет куда легче, потому и пришлось придушить собственную жадность.
- Танцор, ты уверен?
- Уверен.
Рогги затянул паузу в надежде, что я передумаю, но вскоре вынужден был признать:
- Два на два - равенство. И как поступим?
- Решающий голос должен быть за Танцором, - громыхнул сверху Бабура. Зычник попытался было протестовать, но раскатистый бас шкотового моментально его заглушил. – Это Танцор привел нас сюда, поручившись перед баронессой. Ему и решать.
- Это… это не честно… Танцор уже решил отдать найденное, - Зычник едва не плакал от расстройства. Тяжело расставаться с внезапно обретенным богатством, особенно когда успел подержать его в руках. - Рогги, ну чего молчишь? Скажи им? Скажи, разве будет по справедливости отдать наши деньги?
Лицо корабельного всезнайки застыло каменной маской. Вдруг левая щека дрогнула, а черты лица исказились, словно их обладатель испытывал невыносимые муки.
- Гори оно…, - Рогги разразился целой серией проклятий. Вскочил на ноги, и направился к выходу.
- Ты куда? – растерянно проблеял Зычник. – А как же деньги?
- Делайте, что хотите.
- Но…
- Пропади оно все! Глаза бы мои вас не видели.
Дверь с шумом захлопнулась, но ругань Рогги еще долго доносилась до наших ушей.
Вечером того же дня мы вернули баронессе деньги. Мы - это я и Бабура. Остальные решили отказаться от столь почетной миссии: расстроенный Зычник представлял жалкое зрелище, а Рогги свалил в город.
- Вернется он, - ответил Бабура на невысказанные сомнения. – Попсихует малясь и вернется. Уж я-то этого всезнайку знаю. Нет у него средств, чтобы обиженную барышню строить.
Бабура как в воду глядел. К вечеру нагулявшийся вдоволь Рогги вернулся во флигель. Но до того мы имели разговор с сестрицей.
Начался он с немой паузы, когда пальцы баронессы открыли крышку металлической коробки, а потом долго перебирали разноцветные купюры. Бабура, как зачарованный следил за плавными движениями аристократки, я же любовался выражением лица Гаскинса. Шантру подери, оно того стоило... Сто тысяч гребанных кредитов, чтобы увидеть, как вытянется физиономия гвардии-капитана в отставке. Что, выкусил?!
- Ничего не понимаю, - баронесса больше всего походила на растерянную девчонку: хлопающую ресницами и растерянно переводящую взгляд. - Как он мог? Пожилой слуга с солидной репутацией, с рекомендательными письмами и… и пасть так низко, - пальцы с отвращением захлопнули крышку.
- Я бы не сказал, что мелко, - возразил Бабура, – без малого сто тыщ. Старик явно знал свое дело.
Баронесса словно не услышала сказанного, продолжив повторять:
- Создала все условия… Выделила целый флигель, помогла с переездом, относилась как… как… Слова плохого не сказала, не попрекнула ни разу. Гаскинс, почему?
- Сам удивлен, ваша светлость. С виду профессиональный служащий, учтивый и воспитанный, и вдруг такая подлость.
- Да потому что люди – не печенье, чтобы по внешнему виду судить, - не выдержал я царящей вокруг глупости. Ну надо же какая беда приключилась, обманули доверие. Как будто в первый раз… И главное расстраиваются столь искренне, что у самого на душе лепард скребется.
- Сигма, ты уверен, что именно Дрэксон украл эти деньги? – глаза баронессы с надеждой воззрились на меня. – Может ты что-то напутал? Может он откладывал заработанное на дожитие?
- Ваша светлость, а вы книжечку записную полистайте. Там все четко расписано: в какой день, какую сумму. Старый хрен был настолько уверен в собственной безнаказанности, что даже текст не шифровал.
- Столько лет служить… Нет, я не могу в это поверить, он не мог.
- По вопросам веры – это к церковникам. Я лишь констатирую имеющиеся факты... Баронесса, мы пойдем, парням еще флигель обустраивать нужно.
- Погоди, - остановила девушка и протянула коробку, - возьми.
- Всю? – не поверил я собственным глазам.
За спиной девушки дрогнул верный Гаскинс. Нагнулся и громко зашептал:
- Ваша светлость, хочу напомнить о покупке химикалиев. И необходимо заплатить за прошлую поставку… ждать не любят.
Рука баронессы дрогнула.
- Хорошо. Сколько здесь, сто тысяч?
- Девяносто шесть, - уточнил я.
- По закону пятая часть средств, возвращенных в казну, полагается в качестве награды. И таковой будет ваша доля.
Гаскинс попытался возразить, но баронесса не слушала. Она позволила отсчитать двадцать тысяч, а после с благодарностью вручила.
Бабура, рассовав купюры по карманам, вышел первым. Меня же задержали у самого порога.
- Вы удивили меня, братец, - взгляд баронессы был долгим и внимательным, словно девушка очнулась от долгого забытья, впервые заметив, что рядом есть ещё кто-то кроме Гаскинса. – Может раньше вы были мошенником и совершали много недостойных поступков, но сейчас… вы поступили очень благородно. Спасибо!
- Да ладно, чего там… подумаешь деньги.
- А я не за деньги благодарю.
Ледяные девичьи пальцы коснулись моей руки, и я вздрогнул. Нет, не от холода - просто не ожидал подобных нежностей от баронессы. Сама подошла, сжала ладонь… Длилось прикосновение всего лишь мгновенье, но странное дело – даже спустя час я чувствовал на коже легкое, едва ощутимое покалывание.
Доставшиеся в награду деньги разделили тем же вечером. Нагулявшийся вдоволь и получивший причитающуюся долю Рогги, ворчать меньше не стал.
- Могли бы иметь в пять раз больше, - заявил он, пряча деньги за пояс.
- А могли бы вообще ничего не получить, - возразил Бабура. - Сидели бы сейчас в таверне и пропивали последнее. Судьба жадных не любит: особенно тех, кто разевает рот на чужой кусок пирога.
- Я всё слушаю и ни как в толк взять не могу. Может у тебя в роду церковники были? Михайло, ты прямо скажи… Нет? Тогда откуда взялась страсть к проповедям о судьбе-судьбинушке и грозных богах, что непременно накажут? Ты лучше Танцору сказки на ночь рассказывай, он парень молодой, послушает с удовольствием. А я вдоволь успел нагорбатиться, чтобы каждой монетке цену знать.
- Чужой монете, – тут же не преминул добавить Бабура.
- Я эти деньги не крал!
- Если присвоил ворованное – то считай, тоже самое, что и украл.
- Если бы я не открыл книгу, и не вник в записи, никто бы про эти деньги не узнал.
- Значит так было угодно богам.
- Причем здесь боги? Я!!! Я нашел эти деньги, понимаешь! Если бы не залез под шкаф и не отыскал книгу…
- А если бы баронесса не впустила во флигель?
- Какой же ты б..ть, душный! – не выдержав, закричал Рогги. Выбежал на улицу, но спустя пару секунд вернулся, чтобы вновь проорать: - гребаный проповедник!
И уже тогда от души хлопнул дверью.
Они продолжали ругаться два дня и только на третий буря стихла. Рогги окончательно смирился с финансовыми потерями, лишь изредка вспоминая про тот случай.
Зычник так и вовсе про него забыл, стоило увидеть свою долю. На следующий же день он щеголял в обнове – высоких ботинках на модной нынче шнуровке.
- Дурья твоя башка, зачем коричневые взял, - отчитывал парня Бабура. – Они же не практичные нихрена. И кожа тонкая, как у бабской сумочки. Вот, попробуй, помни на сгибе - чуешь? И узкие, хрен нога влезет.