Страница 5 из 81
Наверху послышались громкие хлопки, и я дернулся, пригибаясь к палубе. Всего лишь чайки, пернатые предвестники суши на горизонте. Тело устало и просило сон, но разум… Разуму было любопытно, поэтому я прокрался следом и замер у двери, ведущей в каюту.
Сквозь замочную скважину доносился пьяный лепет барона, перемежаемый стуком костей, то и дело бросаемых на поверхность столешницы. Яруш все больше молчал, лишь изредка издавая звуки удивления или восторга. Я начал скучать, и уже было решил податься обратно, как вдруг:
- … Печать Джа.
Послышалось или барон сказал про…
- Простите господин, но я не верю. Слишком редкая вещица для наших земель, - судя по тону сказанного, Яруш тоже сомневался.
- Для ваших земель может и редкая, а там куда мы плывем, дело обычное. Хочешь глянуть одним глазком?
- Не смею просить.
Барон издал довольное фырканье, словно лошадь увидевшая лохань овса. Послышались шорохи… Неужели действительно, Печать Джа?! Я приложил глаз к замочной скважине, пытаясь разглядеть происходящее внутри. Бесполезно, слабые отсветы лампы позволили увидеть лишь гуляющие тени по стенам каюты.
Постукивание, шум отодвигаемого саквояжа, щелчок, а следом разочарованный вздох Яруша.
- Я-то думал, он светится.
Дудиков аж всхрапнул от удовольствия.
- Экая деревенщина, кто же тебе Печать Джа в чистом виде хранить будет. Слышал про божественное проклятие?
- Разъедающее кожу и превращающее внутренности в кисель?
- Это все слухи, меньше глупцов слушай… Кожу не разъедает, вместо этого появляются шелушащиеся пятна, знаешь, как у людей, обгоревших на солнце. Постоянно тошнит, волосы вылазят, а есть и такие у которых глаза лопаются.
- Прямо лопаются!?
- Ну лично не видел, - после небольшой запинки признался барон, - знающие люди говорят, что вытекают.
- Страх-то какой… А то что мы сейчас рядом сидим, ничего не будет?
- Вот для этого и нужен защитный кожух, сделанный из специально материала. Хочешь посмотреть, что внутри?
Я буквально кожей ощутил бурю эмоций, охватившую Яруша. Он и боялся, и желал краешком глаза взглянуть на запретную вещицу, овеянную мифами и легендами.
Барон это тоже понял, поэтому загоготал во всю глотку, а отсмеявшись, довольно произнес:
- Не переживай, если глянуть по-быстрому, ничего не случится. Печать проклятия ложиться только на жадных людей: кто глаз от красоты отвести не может, пялясь часами, и кто на богохульство решится, прикоснувшись к священной реликвии голыми руками. Готов?
- Я… я не знаю, - залепетал перепуганный смотровой.
Шорох, а после раздался восхищенный вздох, лучше всяких слов говорящий об увиденном. Как же мне хотелось лицезреть божественное чудо, хотя бы краешком глаза, но увы, одни лишь тени, трепещущие в свете лампы.
От напряжения выступили слезы. И без того мутная картинка подернулась рябью, но я продолжал вглядываться в темноту, надеясь увидеть отблески мистического пламени. И вдруг хлопок! Резкий и громкий, словно некто раздраженный захлопнул крышку ларца. Я дернулся от неожиданности, едва не завалившись на пятую точку, а из-за двери послышался раздраженный голос барона:
- Кому сказано – не трогать!
- Но оно же такое красивое…
- Знаю, потому и предупреждал. Ты что же, жизни надумал лишиться, избрав наихудший из имеющихся способов?
Ярушу было плевать на собственное здоровье. Он словно не слышал сказанных слов, пролепетав заплетающемся языком:
- За одну частичку Печати Джа дают тысячу полновесных крон. Сколько здесь?!
- Здесь-то? Здесь три кило чистого веса. Достаточно, чтобы встретить безбедную старость. И еще детям твоим с внуками достанется.
- А можно еще глянуть, хотя бы разок, - Яруш заговорил быстро и торопливо, словно жаждущий напиться с дороги путник. Но воды так и не получил, ни капли.
Барон, пребывавший до того в благостном расположении духа, вдруг стал злым и раздраженным.
- На сегодня хватит!
- Господин, не смею о многом просить. Всего лишь приоткройте крышечку, на чуть-чуть.
- Пшел вон! Убирайся к шантру, песий сын! – хозяин каюты заорал так, что смолкли, стоявшие на юте матросы.
Устроенный его светлостью шум можно было списать на проявления горячечного бреда. Барон последние дни только и делал, что крепко пил. Блевал и снова пил, а потом выходил на палубу и начинал ругаться со всеми подряд. Особенно доставалось чайкам, облюбовавшим реи и гадившим на снующих внизу людей. Птицы они что - твари глупые, людской родословной не разумеют.
Пьяный барон снова бушевал - кажется, вахтенные, так и решили, поэтому не стали дергаться с проверкой. Я же нырнул в густую тень, сочтя за лучшее удалиться. Не стоит испытывать терпение госпожи удачи, она дама переменчивая, может и наказать.
Без происшествий добравшись до кубрика, свернулся клубком на тюфяке и попытался заснуть – какой там: мысли роились в голове, заставляя вертеться и крутиться. Старая солома колола бока, душа же ликовала и пела: Печать Джа… Печать Джа!!!
Впервые я услышал о божественном артефакте от красномордого лудильщика Батуры. Днем тот ходил по дворам, починяя дырявые сковородки, а вечером спускал заработанное в таверне. Мочил редкую бороденку в крепком ячменном пиве и рассказывал про путешествия, про заморские страны и их странные обычаи. Как они наряжаются, перед кем спину гнут и каким богам молятся. Рассказывал сначала собутыльникам за столом, а потом и пацанве, дежурившей неподалеку.
Потому мы Батуру никогда не трогали. За все время ни одной монетки из карманов не стащили. Ждали, когда тот выйдет из дверей, пройдет до улицы Кирпичников, пошатываясь и пугая припозднившихся встречных матрон. Свернет за угол к пустырю, поросшему чертополохом, и сядет на поваленный ствол, набивать черную от времени трубку.
Мы окружали лудильщика, рассаживаясь по сторонам. Те, кто постарше – рядом, а мелюзга, где придется: на корточках, на траве, прямо на голой земле, посыпанной осколками битых кирпичей.
- Дядька Батур, дядька Батур, расскажи, как Олаф Златокудрый великана победил, - просили одни.
- Лучше про то, как воин сермяжный демона осьмипалого одолел, - требовали другие.
- Про войну Северную давай, про походы, - кричали третьи.
Порою дело доходило до драк и пущенной из носов вьюшки, настолько каждому про свое послушать хотелось. Шумели всем гуртом, но стоило лудильщику открыть рот и пацанва тут же смолкала. Ловила каждое слово и слушала, затаив дыхание: про дракона и отважного рыцаря, про скупого торговца и ловкого скомороха, способного обставить самого хитрого из королей. Каждому мнилось, что это он бьется с хвостатым чудовищем, избавляя жителей деревни от страшной напасти. Не Тишка, и не Ленька-Вторак – конопатый дрищ в штопанной рубахе, а великий воин, в позолоченном шлеме и алом плаще, развивающимся за спиной.
Мне же больше всего нравилось слушать про Новую Землю, открытую двести лет назад. Место, где каждый может стать бароном, а может быть даже и графом, если повезет. Где рыбы и зверья водится в избытке, а золото лежит прямо в горах, дожидаясь своего хозяина.
Однако главным чудом Нового света считались Печати одновременно проклятого и благословенного Джа - могучего нефилима, восставшего против Всеотца, и подарившего людям лучезарные камни. Сына смертной женщины и бога, так и не сумевшего смириться с вопиющей несправедливостью. В то время, как властители небесных чертог пребывали в вечной неге, предаваясь пирам и веселью, люди были вынуждены влачить жалкое существование далеко внизу, на забытой и брошенной всеми земле.
В один из дней Джа прокрался мимо стражей - осьмипалых демонов, с головой льва и телом ящерицы. Сбил замки с небесных складов и озарился свод вспышками, и посыпался на землю благодатный дождь из священных камней. Люди находили их многими сотнями, лежащими прямо на голой земле, и светящимися таинственным пламенем. Самые прозорливые быстро смекнули, что за мощь таится внутри Печатей. Было достаточно одного камня, чтобы осветить улицы целого города, а холодной зимой согреть дворцы и замки.