Страница 21 из 81
- Поживешь с мое, научишься в людях разбираться. И никакая грамотка для этого не нужно. Видел я потомственных аристократов, проливающих чужую кровь, что водицу, и видел нищих, благородных духом. Тебе до благородства далеко, ты вор и мошенник, Танцор, но не убийца… Или так, или Заккари Олсон нихрена не смыслит в жизни.
- Тогда почему церковникам сдал?
- Разве не очевидно? – Зак снова хмыкнул, едва не выронив шарики гутки из-под верхней губы (прим. автора: гутка – жевательный табак, аналог насвая, приготовленный из измельченного ореха, листьев табака, парафина и сладких ароматизаторов). - С Псами церкви шутки плохи. Когда брат Серафим выложил грамотку на стол, я сразу признал в ней ту самую, которую ты намедни за буковицу выдал. Ну и рассказал все, как на духу.
- Испугался, - констатировал я.
- А ты бы не испугался?
Пришлось согласно кивнуть.
- То-то и оно, Танцор… то-то и оно.
Мы некоторое время простояли молча: Зак катал шарики под губой, а я вглядывался в бегущую за бортом волну и все думал, как церковники смогли отыскать грамотку. Долго думал, в конце концов не выдержал и спросил.
Реакция у марсового получилась неожиданной. Он долго хохотал, пока остатки гутки не вылетели изо рта вместе с пеной слюны. Густой и зеленой, словно свежескошенная трава на лужайке.
- Где, говоришь, спрятал?
- В нужнике, - повторил я обиженно, – чего здесь смешного?
- Скажи, Танцор, ты когда в чужой дом вломишься, где в первую очередь золото искать станешь?
- Глядя чей дом. Ежели купеческий, то у них несгораемые шкафы есть, а ежели хозяйство попроще, мелкого чиновника или какого приказчика, то обязательно под матрас загляну.
- Вот! А теперь представь, что гальюн на корабле вроде матраса. На заре мореплаванья многие там прятали, умельцы даже специальные полочки под дырой приспособили. Но то было давно, а теперь даже последний лох в отхожем месте контрабанду перевозить не станет, потому как знает, куда сунутся носы таможенников.
Всеотец, какой же я дурак! Ещё повезло что церковники первыми грамотку отыскали, а не капитан или того хуже – боцман. У последнего разговор короткий – за борт и всех делов.
- Танцор, на будущее советуйся с умными людьми. А лучше вообще не связывайся с контрабандой, дольше проживешь.
- Спасибо за совет, - съехидничал я.
- Да не за что, - ответил Зак вполне серьезно. И помолчав немного, добавил: - капитан просил поговорить с тобой, предложить остаться юнгой на корабле. Уж больно ловким ты ему показался. Договор стандартный с оплатой по ставке младшего матроса. Пока только на обратный рейс до Лядово, а дальше, как проявишь себя. Что скажешь?
А что я мог сказать? Пока от чернецов не избавлюсь, в решениях своих не волен. И фигура брата Изакиса, торчащего на шканцах, тому лучшее свидетельство.
Странно, что марсовый об этом не спросил. Даже не попытался узнать, чем закончился наш разговор с Псами, и на каких условиях меня отпустили. Счел за лучшее не совать нос в церковные дела? Мудрый выбор, жаль только, у меня он отсутствует.
- Думай, Танцор… Времени тебе до прибытия в порт.
- А сам что посоветуешь?
Не знаю, зачем спросил. При любых раскладах оставаться на корабле не планировал, и даже не потому, что не мог – попросту не хотел, но вот дернул нечистый за язык.
Марсовый тянуть с ответом не стал:
- Держись от «Оливковой ветви» подальше.
- Что?
- Что слышал, Танцор. Держись подальше от этого корабля, нехорошее здесь творится.
- Ты про случай с Ленни?
- Не только… Слишком много плохих предзнаменований: грузы сами по себе отвязываются, мертвый штиль, Фартовый с ума сходит, орет сутками напролет. В добавок ко всему пропавшие члены экипажа, барон еще этот, задери шантру его светлость. Когда в Лядово прибудем, первым делом корабль сменю. Не будет «Оливковой ветви» удачи, помяни мое слово.
Марсовый хлопнул на прощанье по спине и ушел, а я еще долго стоял на палубе. Вглядывался в темные воды океана, пока на палубе не появился боцман.
- Ох ты ж вяленый кальмар… Никак на нашем корабле особа романтическая завелась, морем любуется. Барышня, может вам зонтик вручить от солнышка? А то не приведи боги, обгорите.
- Не надо зонтика.
- Раз не надо, тогда какого хера наверху отираешься, треска говяжья! Бегом вниз, помпу качать…. Бегом, я сказал!
Ор боцмана долго гремел по палубам, подгоняя нерасторопных матросов.
Следующей ночью я долго не мог заснуть. Состоявшийся разговор с Заком не отпускал. И дело тут вовсе не в советах марсового – без того знал, что на корабле мне не место. Тревожила душу таинственная загадка контрабанды. Ведь как-то же они ее перевозят?
В конце концов не выдержал и отважился спросить у Рогги, которому помогал крепить грузы. Ящики с хурмой не выдержали качки и упали, рассыпав содержимое на доски. Пока ползали и собирали фрукты, я завязал разговор.
- Рогги, ты вроде матрос опытный. Вот скажи мне, если бы потребовалось перевезти запрещенный товар, куда бы ты его спрятал?
- А что у тебя? – тут же заинтересовался он.
- Да это я так… на будущее.
- Ну если на будущее, то много зависит от объема. Ежели сверток небольшой, то лучше всего спрятать в вороньем гнезде. Нет надежнее места на корабле, чем эта бочка. Туда окромя смотровых и не лазит никто, уж больно высоко падать.
- А как же сами смотровые?
- Придется договариваться.
- На счет вороньего гнезда я понял. А другие места есть?
- В трюме полно темных уголков, на да ты и сам это знаешь. Можешь прятать, ежели крестовика не боишься, - Рогги хитро улыбнулся, припоминая давний случай с пауком. Посмотрел бы я на этого смельчака, когда бы ему приказали паучью кладку соскоблить. Страшно было до усрачки… Рассерженная мамаша до сих в кошмарах являлась, со жвалами, истекающими зеленым ядом.
- Трюм водой постоянно заливает, как в нем прятать?
- Купи водостойкую ткань.
- Так она же дорогая.
- А контрабанда в целом штука не дешевая, - тут Рогги перестал щерится и уже серьезно добавил: - паря, забудь об этом, если не хочешь закончить с петлей на шее.
- Но я…
- И даже думать не смей. Наш боцман людей на сквозь видит, ежели что неладное почует, долго разбираться не станет - без капитана на тот свет отправит… Раньше было легко, а нынче контрабанда дело сложное, без верных людей и связей никак не обойтись. Поэтому хорош голову ерундой забивать, тебе еще на камбуз идти.
Сначала на камбуз – вынести шесть ведер помоев, потом убраться за паршивцем Фартовым, нагадившем у бушприта, а потом… много чего было потом. Кружился я до поздней ночи, а потом еле-еле дополз тюфяка и рухнул без сил, забыв о том, что мне теперь вроде как гамак положен. Я бы и на досках палубы заснул, будь на то моя воля.
Следующее утро разбудило топотом многочисленных ног. Напуганный шумом, я выбежал из трюма и подхваченный живым потоком взлетел вверх по ступенькам. Хорошо, что перед балкой голову успел пригнуть.
- Справа по борту земля! Вижу землю! – орал Яруш, надрывая глотку.
Матросы тараканами высыпали на палубу. Облепили ограждения, и принялись до рези в глазах вглядываться в темную полосу на горизонте. Вышли все, даже скрывавшийся доселе пассажир второй каюты. Гарделли занял положенное место на шканцах, гордо по-капитански расправив плечи. За его спиной длинной тенью замаячила фигура вечно недовольного квартирмейстера. А где же брат Изакис? Я огляделся и обнаружил лысину чернеца у мачты. Он стоял в гордом одиночестве, даже не пытаясь протиснуться к фальшборту. Казалось, церковнику нет никакого дела до темной полосы на горизонте. Куда больше его интересовала личность второго пассажира. Именно с нее он и не сводил глаз.
- Земля, Танцор… Земля!!! – широкая ладонь Бабуры опустилась на мои плечи.
Шестьдесят восемь дней в открытом океане и вот наконец суша. Неужели доплыли?