Цвет ночи

Она сидела в комнате с распахнутым настежь балконом, закутавшись в одеяло. Её непослушные бронзовые кудри были забраны в пучок, оголяя тонкую шею, на которой так аппетитно пульсировала вена, сводящая Вольтури с ума. На звук открывающейся двери она испуганно повернулась, но увидев его, улыбнулась той самой обезоруживающей улыбкой, что приводила его в смятение.

— Добрый вечер, Ренесми. Вы не замерзли? — он тут же оказался у балкона, плотно закрывая дверь.

— Немного, — она плотнее укуталась в одеяло, хотя ветер больше не залетал в комнату и по предположениям Аро, скоро должно было стать куда теплее. — Мне захотелось свежего воздуха, — она слегка прикусила губу, явно что-то не договаривая.

— Может вы наконец расскажете мне, как прошло ваше прощание с матерью? — правитель понимал, что все поведение Несси связано именно с тем самым злополучным разговором с Беллой.

— Нет, мне нечего рассказывать. Она была слишком расстроена тем, что я решила остаться. — Ренесми опустила глаза.

— Что значит «остаться»? — его голос стал вкрадчивее, и ярость начала нарастать в нём. — Ренесми, смотрите на меня. Что значит остаться? Вы уже передумали выходить за меня замуж? — глаза с каждым словом становились темнее.

Девушка продолжала молчать, но вовремя поняв, что так будет ещё хуже, невнятно промямлила:

— Вы ведь развелись, да… Тогда надо полагать, что скоро наша свадьба…

«Да что же за черт с ней происходит?» — Аро совершенно ничего не понимал, она говорила об их свадьбе как о каторге, на которую её собираются послать. Ещё минута — и он выйдет из себя окончательно.

— Ренесми, объясните мне, что с вами происходит! — вампир, не собираясь больше ждать ни секунды, подлетел к ней и, схватив за руку, начал считывать её воспоминания и мысли, ломая хрупкие ментальные блоки.

Время застыло, и было сложно сказать, сколько минут прошло. Несси обливалась слезами, боясь пошевелиться, а Вольтури просматривал её последнее воспоминание, раз за разом, запоминая каждое выражение лица. Закончив, он отдёрнул руку, повернулся и, схватив журнальный столик, раскол его. Затем пришла очередь стула и мягкого пуфика. Так продолжалось до тех пор, пока из мебели в комнате осталась только кровать, на которой, вжавшись в подушки, замерла напуганная до смерти Ренесми. Она прекратила плакать, и лишь лицо, искажённое ужасом, передавало её внутреннее состояние.

— Что я заставлю вас делать прилюдно? Рожать? Да ваша чокнутая мать совсем спятила! Она не понимает, что несёт! Я клянусь, что я бы убил её, так же, как и вашего бесполезного отца. Никчемные недовампиры! Лишь Карлайл и Эсми заслуживают жить из всей вашей семьи! Да будет вам известно, что я специально заговорил про возможность родить мне наследника, хотя вовсе не уверен в том, что вы это сможете, лишь для того, чтобы иметь серьёзный повод развестись и жениться на вас. Я же сказал вам, что теперь вы моя! Или тот факт, что я лишил вас девственности, для вас ничего не значит? — он схватил напуганную Ренесми и потряс за плечи.

— Значит… — еле слышно пролепетала она.

— Так почему же тогда вы слушайте свою бестолковую мать и её бредни вместо того, чтобы поговорить со мной? Лицом к лицу! — практически зарычал он. — Нет, вы начинаете сомневаться в себе самой и в вашем выборе. Так не должно быть, Ренесми! Вы либо будете моей женой, либо я просто убью вас, как вы и просили меня неделю назад. Я не смогу просто так отдать вас кому-либо ещё, после обладания вами. У вас есть сутки! Ровно сутки, чтобы принять решение! — после этой фразы его голос вновь стал спокойным. — Вам запрещено выходить из спальни. Еду и напитки вам будут приносить. Если понадобится кровь — сообщите. Но, насколько я понял, вы предпочитаете быть обычным человеком, — он усмехнулся. — Простите, что испортил интерьер. Я позову прислугу прибрать здесь. А пока, до скорой встречи, Ренесми. Выбор за вами.

========== Сорвавшись ==========

Ночь выдалась отвратительной. Аро пропустил ужин, не желая, чтобы его видели в таком состоянии. На нём в прямом смысле не было лица. На нём, на древнейшем вампире, не было лица! Он казался себе сейчас жалким и отвратительным. Его умиротворение и спокойствие ушло с её появлением в замке. Не зря его охватывала перед балом тревога, которую он не мог объяснить. Предсказание старика сбылось. Сбылось и всё сломало в его вечности. Если она не согласится — это будет конец. Конец её жизни и начало его страданий. Вечных страданий. Ему вновь показали жизнь, подразнили ей, дали даже подержать в руках, а теперь она утекала сквозь пальцы, словно пригоршня песка.

Ей всего семнадцать! Ребёнок, от которого он потребовал слишком много. Аро сжал кулаки, стараясь сдержать эмоции, разрывающие его изнутри. Как он мог так попасться? Он, проживший столько веков, поверил в то, что у него ещё есть надежда на счастье. Деспот, тиран, злодей, кровожадный вампир — таким его видел его клан. Да он и был таким, пока она не заставила за одну ночь выпустить наружу его человечность. Она стала его светом в конце тоннеля, который в любой миг мог погаснуть. И он боялся. Боялся, что это произойдёт. Её отказ и едва различимое свечение исчезнет навсегда, повергая его обратно во тьму, ещё более глубокую и непроглядную, чем раньше.

Необходимо было покинуть стены замка, которые теперь давили на него, не давая восстановить порядок в мыслях. И он решился сделать то, что сделал бы человек, будучи злым, рассерженным, неспособным разобраться в самом себе: прогуляться по ночному городу. Одевшись неприметно, он вышел из замка, направляясь на одинокую прогулку по Вольтерре, такая должна была помочь прийти в себя.

Площадь Palazzo dei Priori{?}[Дворец Приори. Он получил своё название от Приори, высшей политической власти, которая управляла городом в средневековье.] была пустынна. Он быстро пересёк её, направившись к Porta all′Arco{?}[Арочные ворота. Через них можно войти в древний город, построенный ещё этрусками, до римлян.], которые строились уже при его вечности. Это массивное каменное сооружение, сохранившееся по сей день, хранило в себе дух времён, тех самых времён, когда жажда власти кипела в Аро с неимоверной силой, когда клан Вольтури только вставал на ноги и креп. Он хорошо помнил те годы и, предавшись воспоминаниям о былом, с упоением и трепетом провёл по шершавым каменным выступам рукой. Камень был мокрым от недавнего дождя. Аро вдохнул воздух полной грудью, наполняя лёгкие ни с чем не сравнимым ароматом, который прогонял прочь дурные мысли.

Продолжив свой путь через ворота, он очутился на Via Porta all’Arco — одной из его любимых улиц, которая «жила» круглосуточно. Особенно теперь, когда Вольтерра стала одним из туристических центров Тосканы. Наполненная множеством сувенирных магазинчиков, лавок, ресторанов и баров, она даже ночью была освещена горящими вывесками питейных заведений, заманивающих туристов пропустить бокал-другой, особенно сейчас, в самый разгар сезона. Хотя сегодняшняя погода не располагала к прогулкам, ему навстречу всё-таки попалась компания из нескольких слегка нетрезвых людей, активно жестикулирующих и достаточно громко обсуждающих что-то. Аро перестал вдыхать ночной воздух, задерживая дыхание. Горло обожгло. Он ведь пропустил ужин, а это означало, что уже сутки вампир ничего не ел, но желание убивать отсутствовало, и это было поразительно. Он наслаждался прогулкой подобно человеку, неторопливо бредя по давно уже вдоль и поперёк изученной улице, без навязчивой идеи полакомится кем-либо на своем пути.

Остановившись возле закрытой сувенирной лавки, он опустился на ступеньки и замер. Ярость уходила, но на её место пришла невыносимая тоска. Он впервые чувствовал одиночество. То самое, от которого сдавливает грудь и становится трудно дышать. Но такими могли быть человеческие ощущения. Его же одиночество напоминало пустоту, которая разгуливала по мёртвому телу, словно ветер разгуливал в поле, не встречая на пути преград. Он чувствовал теперь всё, что происходило с ним, он больше не прятался и не закрывался от самого себя. Все эти века Аро Вольтури посвятил становлению своего могущества, укреплению власти, и теперь, когда он всего этого добился и всё всем доказал, он подобно смертному сидел на каменных ступеньках одной из центральных улиц города, размышляя о своей вечности.