Страница 6 из 11
Пришлось остановиться.
— Чего хочет моя львица? — поинтересовался непосредственно организатор вечеринки — тот самый режиссер, развалившийся на низком диване.
В отличие от всех других, он не носил маску, но при этом был весь-весь разрисован потрясным боди-артом — то ли лев, то ли солнце. Кажется, два в одном. Скромностью точно не страдал!
— Даже не знаю, аппетитный вожак, правда?
Глава 6
Глава 6
Дубинин
На вечеринке
Я хорошо запомнил, как сердце в груди немного дрогнуло после этого вопроса.
Давно я не испытывал таких эмоций, даже вспомнил, как ощущал почти то же самое давным-давно еще когда интересоввался и плотно занимался боксом. Такой же легкий мандраж у меня всегда был перед выходом на ринг.
Предвкушение, немного страха перед неизвестностью, желание победить.
И ужасно медлительная пауза в ожидании — что будет дальше
Сучка ходила вокруг водила меня, крутя своей попкой. И на эту попку в коротких золотых трусиках я насмотрелся столько, что даже родинку под правой ягодичкой разглядел.
Остальные ноги были скрыты шелковистыми брюками, крепящимися к поясу, наподобие того, к которому цепляли чулки.
Львица обошла меня кругом, начала гладить по заднице.
Я застыл.
Меня по жопке так никогда еще не гладили — усердно, неторопливо, похлопывая:
— Какой поджарый зад, словно наливное яблочко! Укусить хочется! Хороший, хороший…
— Хочешь его оседлать? — предложил организатор вечеринки.
Но…
львица внезапно звонко шлепнула по моей заднице рукой, что была разрисована под лапу.
— Львицы не седлают жеребцов, даже таких, как этот! — и впилась ногтями глубоко мне в зад.
***
Несмотря на заверения, мол, львицы не катаются на спинах у жеребцов, много позднее все-таки сучка в золотых трусиках прокатилась на спине у каждого из жеребцов, размахивая кнутом, звоко шлепая по заднице.
Потом она брала под уздцы каждого и ненадолго уводила куда-то. Увидев, какими довольными они оттуда возвращались, с придурковатым видом, разумеется, я решил, будто они там трахались!
Потому что градус к тому времени уже был соответствующий, а барьеры нравственности падали с каждой минутой…
Меня оставили напоследок.
Томился, блять, как конь в стойле! Нет, я не то чтобы мечтал поучаствовать в групповушке. Просто… ох уж это подчеркнутое пренебрежение, когда Львица с уздечкой направлялась именно ко мне, а потом вжух — и сворачивала в сторону другого.
Каждый раз что-то поднималось, бурлило и… бурно оседало, как шапка пены на большой кружке пива.
И вот — она передо мной.
Больше никого из жеребцов не осталось.
Все та же процедура — уздечку на шею, повели тем же коридором, что и других, потом внезапно она притормозила у самых дверей.
Сняла с шеи уздечку и махнула рукой:
— Все, свободен!
Я, как дурак, не понял.
— Свободен, говорю! Иди… Пасись где-нибудь там!
Я запыхтел, даже немного разозлившись.
Что это… Всем дают, а мне?
Поэтому я упрямо пошел вперед, за ней и обхватил попку.
Такая маленькая, славная попка, что прямо ух, как жестко встал.
В ответ она застыла, но ненадолго ее оцепенение продлилось.
— Уберись! Живо! — рыкнула и… ткнула мне острой шпилькой в босую ступню.
Вообще-то больно.
У меня там синяк и кровоподтек остался!
Львица вывернулась из моей хватки так, словно была змеей, оттолкнула и быстро скрылась за дверью.
Я кинулся вперед, дернул, стукнул — заперто.
Не ломать же дверь…
Потоптался немного — внутри все кипело, бурлило.
На этот раз пенная шапка долго не оседала.
Чувствовал себя так, словно меня… умыли! Ооо, какое неприятное это чувство.
Ради приличия я вернулся обратно с видом, будто… не знаю… Будто меня тоже осчастливили.
Хотя, конечно, это было не так. Меня в дураках оставили.
Как тяжело держать уверенную мину при таком раскладе. Но я попытался, двинулся на разведку, так сказать.
— Тебе досталось? — поинтересовался я у жеребца, который тусил возле небольшого фонтанчика.
— Еще как! — закивал. — А тебе?
— Само собой. Я же, блять, вожак… — сказал с видом превосходства. — И как тебе?
— Правила знаешь. Не обсуждаем. Не осуждаем. Иначе больше не пригласят или еще хуже, там… — показал рукой, имея в виду реальную жизнь. — Проблемы устроят. Не последние люди. Но в целом, это такой кайф… Я такого никогда не видел. Неебический размах… — посмотрел под высокий потолок, где конкретно сейчас выступали воздушные акробаты.
И я даже боялся подумать, сколько на эту поебень было потрачено бабла…
Хотя, если так подумать, я-то знаю, сколько заплатил за это, умножить на количество гостей…
Вот же срань, а?
Я за это кучу денег отвалил, а мне даже присунуть не дали туда, куда все совали.
— Хорошо оттянуться! — кивнул на прощание и ушел, матерясь.
Да что бы я… Еще хоть раз… На такие вечеринки пошел?!
НИКОГДА!
***
Сейчас, в машине
Марфа сидела с прямой спиной, натянутой, как струна. Эмиль молчал на заднем сиденье. Один я ерзал и не мог находиться в тишине, включал музыку. Играла одна ерунда, я постоянно переключал волны.
— В твоей машине можно курить? — поинтересовалась Марфа.
Я смерил ее суровым взглядом. Еще и курит? Пепельница!
— Нет? — пожала плечами. — Жаль.
В груди зрело возмущение.
— Тебе бы не помешало. Вид такой, — фыркнула. — Выдыхай. Могу подсказать несколько дыхательных практик. У мужчин преобладает дыхание животом! — потянулась и похлопала меня узкой ладонью по животу. — Задействована диафрагма. Бытует мнение, что дыхание животом — это дыхание контроля. Не задействуешь верхнюю часть легких. Грудью почти не работаешь… Привычка держать все под контролем приводит к блокировке вот этой части… Больше эмоций, здоровяк, подыши грудью, выпусти!
— Вот как, значит. А если не держать под контролем, то что? — поневоле в голос просочилось ехидство. — Получаются бесконтрольные половые связи.
Марфа на это возразить не успела. Мы приехали. Молча заняли столик…
— Я на минуту, — отлучился Эмиль, но успел добавить. — Ме… Марфа, выбирайте все, что душе угодно. Я плачу…
Мы остались наедине. Друг напротив друга, одинаково потянулись к балллончику с дезинфекцией. Столкнулись пальцами.
Пришлось уступить…
— Валяй, спрашивай! — предложила Марфа, прыская себе на руки до локтя.
Я смотрел, как она это делает, и не выдержал, забрал.
— Ты сейчас все истратишь. Дай сюда!
В ответ она пшикнула мне в лицо. Я вдохнул пары спирта и закашлялся.
— Теперь спрашивай. Но только фильтруй… словечки.
— Ничего я спрашивать не хотел.
— Хотееел! Тебе же интересно знать, чем таким занимались другие жеребцы. Ну? — кивнула.
— Нет, — выдавил из себя со скрипом.
— Главный слоган всех вечеринок Константина Павлова— “каждый должен уйти довольным”. Особенно, если учесть, сколько вы, зажравшиеся богатеи, отвалили бабла за участие! Каждому жеребцу досталась по высококлассной шлюхе, снятой для вечеринки. Обросший слухами подвиг императрицы… В общем, по задумке Павлюши каждого должна ждать своя награда. Каждому жеребцу — по своей шальной императрице — трахай в свое удовольствие! И вот эту… жеребьевку, кому какая шлюшка достанется, я и проводила персонально! Каждому ключик достался от номера! — заулыбалась. — А ты решил, будто бы я с каждым уединялась ради секса?! Придурок озабоченный!
— Вот как? — я сложил руки под грудью. — И чем докажешь?
— Что? Не буду я ничего доказывать. Озабоченному. Тьфу… Тема закрыта.
— Нет. Не закрыта. Почему это вдруг… всем дали, а мне нет? Придумала на ходу…
— Потому что ты всю вечеринку стоял с чистоплюйским видом. Не любишь отрываться, веселиться? Так не приходи! Павлюша несколько месяцев старался, я сама целый день на бодиарт потратила… для некоторых участников и ты… Ходил там, тряс своими святыми яйцами… С высокомерным видом. Меня такие святоши БЕ-СЯТ!