Киви

— Мы надеемся со временем поставить «Чайку». Но нас влечет и Гоголь, — застенчиво вставила «Дуняша».

Нам понравилось, что спектакль был поставлен в реалистической манере, и мы сказали об этом нашим новым знакомым.

— Мы стараемся во всем следовать системе Станиславского, — с некоторой торжественностью произнес белокурый очень сдержанный молодой человек, постановщик «Вишневого сада». На минуту он вынул изо рта трубку, которую все время посасывал. — А вот насколько нам это удалось, хотелось бы услышать от вас. Мы ждем вашей критики.

Понимая, что снисходительность может лишь обидеть, мы сделали несколько критических замечаний. Не забыли упомянуть и о чрезмерном увлечении меховыми шапками, и об излишней живописности Лопахина.

— Вы, конечно; правы, — заулыбались обступившие нас участники постановки. — У некоторых из нас было подозрение, что мы перебарщиваем. Но нам ужасно хотелось как можно больше походить на русских!

Мы возвращались в гостиницу взволнованные, чувствуя себя в некотором роде именинниками. Ведь нам посчастливилось увидеть самую «южную» из постановок «Вишневого сада», если только эта пьеса не ставилась в Антарктиде.

«Глобус» — один из многих любительских коллективов в стране. Они ставят все, что в их силах, — от водевилей до драм и трагедий. Среди актеров-любителей немало настоящих энтузиастов, отдающих театру все свой способности и энергию. Постоянного же профессионального драматического театра в Новой Зеландии нет. Театралам приходится удовлетворяться приезжими, часто второразрядными труппами. Здесь нередко можно встретить взрослых людей, которые ни разу в жизни не бывали ни на одной театральной постановке.

С чувством, близким к зависти, многие новозеландцы говорили с нами о расцвете советского театрального искусства. Они судят о нем в основном по фильмам и рассказам своих соотечественников, побывавших в Советском Союзе.

Нам не раз приходилось слышать, что те немногие молодые новозеландцы, которые посвящают себя театру, вынуждены покидать родину, так как в Новой Зеландии им негде приложить свои силы. Актерскому мастерству они едут учиться в Англию и там часто остаются. На подмостках лондонских театров новозеландцы не редкость.

Киви тянутся к настоящему искусству. Ни одна беседа с ними не обходилась без того, чтобы они не вспомнили о проходивших в последние годы в различных городах страны гастролях советских артистов.

Любители музыки не могут забыть побывавшего в Новой Зеландии в 1958 году Давида Ойстраха. Его концерты проходили с триумфальным успехом. Кстати, Давид Ойстрах был первым советским артистом, выступавшим в Новой Зеландии.

Не менее восторженно отзываются новозеландцы и о выступлениях в их стране Мстислава Ростроповича и Евгения Малинина.

Здесь немало настоящих ценителей музыки. Вообще в Новой Зеландии музыкальное искусство гораздо более развито, чем драматическое. В стране есть прекрасный национальный симфонический оркестр и хороший молодежный симфонический оркестр, так что молодым музыкантам в отличие от актеров есть где приложить свои силы у себя на родине. Есть и постоянная оперная труппа.

Как и весь мир, новозеландцы были, покорены мастерством артистов советского балета. Гастроли балетной группы Большого театра, проходившие в 1959 году, расценивались здесь как событие в культурной жизни страны.

Выступая перед членами Общества Новая Зеландия — СССР и говоря о значении этих гастролей для укрепления культурных связей между Новой Зеландией и Советским Союзом, профессор Уинстон Роудс отмечал:

«Еще несколько лет тому назад надежда на культурный обмен между Советским Союзом и Новой Зеландией казалась такой же несбыточной, как желание достать луну с неба. Теперь же и сама луна не так уж далека от Москвы и звезды Большого театра стали видны у нас на Юге. Пусть это будет счастливым предзнаменованием будущего».

Незадолго до нас в Новой Зеландии побывал Грузинский ансамбль танца. Он оставил по себе добрую и веселую память. Нередко, когда мы беседовали с новозеландцами о побывавших у них советских артистах, самые солидные на вид люди расплывались в улыбке и, сжав в зубах карандаш вместо кинжала, делали несколько движений, которые должны были изображать воинственный грузинский танец.

«Пусть ваши артисты приезжают почаще!» — эти слова мы слышали десятки раз.

СТРАНА ФЬОРДОВ

ИЗ ДАНИДИНА на запад, к озеру Вакатипу, ведет знаменитая «дорога золотоискателей». По ней в середине прошлого века во время «золотой лихорадки», охватившей Новую Зеландию, к этому озеру, вблизи которого были найдены золотые россыпи, устремились тысячи золотоискателей. На берегах Вакатипу как грибы после, дождя вырастали их палаточные города. В разгар «золотой лихорадки» в этих городах насчитывалось более десяти тысяч палаток. По вечерам здесь рекой лилось виски и пиво в многочисленных салунах, играла веселая музыка, доносились осипшие голоса певичек, раздавалась брань подвыпивших, а частенько и выстрелы.

Золотые россыпи скоро истощились, и эти города зачахли. Сейчас все тихо на берегах озера. Но до сих пор туристам показывают «города-призраки» Скиппере, Мэй-стаун, Овраг Габриэля и другие с их развалившимися постройками и заросшими травой немощеными улицами.

Вакатипу — самое длинное озеро страны. Его длина с юго-востока на северо-запад — около 100 километров. В некоторых местах глубина озера достигает 400 метров. В него впадает двадцать пять речек, каждая из которых вместо названия имеет порядковый номер, как улицы в Нью-Йорке. Вода в озере настолько чиста и прозрачна, что местные жители утверждают, будто она может заменить дистиллированную.

С озером связано удивительное природное явление, которому ученые еще не нашли объяснения. Вода в нем каждые пять минут то поднимается на семь с половиной сантиметров, то опускается до прежнего уровня. Озеро как бы дышит. Новозеландцы любят говорить, что под водами Вакатипу бьется сердце Южного острова.

Вот какое поэтическое объяснение дается этому явлению в одной из маорийских легенд:

Маната, дочь вождя, и юноша Матакаури полюбили «друг друга. Но они не могли пожениться, так как отец прочил Манату другому. Однажды злой великан Матау напал на селение и унес Манату в свои владения, в глубь покрытых снегом гор. Тогда вождь в отчаянии обратился ко всем молодым воинам селения, моля их спасти дочь. «Я отдам Манату в жены тому, кто спасет ее!» — воскликнул он.

Никто не решался идти в логово страшного великана, и только Матакаури вызвался это сделать. Храбрый юноша поднялся в горы, и ему удалось освободить Манату, пока великан спал. Но Матакаури понимал, что, проснувшись, Матау обратит свой гнев против всех жителей селения. Поэтому он вновь вернулся в горы, где по-прежнему спал великан, положив голову на одну гору, а ноги на две других.

Много дней и ночей трудился Матакаури, принося из лесу охапки хвороста и сухой травы и укладывая их громадными грудами вокруг тела спящего Матау. Затем, потерев друг о друга два куска дерева, Матакаури добыл огонь и со всех сторон поджег хворост и траву. Пламя охватило вершины гор, и дым закрыл солнце. Огонь поглотил великана. Пожар был так силен, что пламя прожгло землю. Образовалась огромная впадина, напоминающая своей формой тело великана. Дожди и горные реки наполнили впадину водой, превратив ее в озеро. Люди назвали это озеро Вакатипу. Глубоко на его дне лежит сердце Матау. Только сердце великана не сгорело. Оно живо, оно бьется. С каждым его ударом воды озера то поднимаются, то падают.

К западу и юго-западу от озера Вакатипу, на побережье Тасманова моря, лежит самая дикая часть Новой Зеландии. Некоторые места ее до сих пор еще недостаточно исследованы. Это знаменитая страна фьордов, тот Трайон, который обычно сравнивают с Норвегией. Тасманово море здесь во многих местах глубоко вдается в сушу, образуя узкие, длинные фьорды. Берега их представляют собой почти отвесные стены, поросшие густым лесом. Они так круто поднимаются из воды, что на них не всегда можно поставить даже палатку, не говоря уже о том, чтобы разбить лагерь, и новозеландские геологи, исследующие этот район, зачастую вынуждены жить на катерах, причаленных к берегу.