Страница 9 из 19
– Мужчина – либо воин, либо пахарь. Первые могут все, вторые – ничего! Будущее закладывается в детстве. Победители получают все: женщин, свободу, автомобили, красивую жизнь. Пахари обречены на жалкое существование, они всегда будут ненавидеть воинов, завидовать им, но все равно подчиняться, потому что им никогда не хватит решимости преодолеть свой внутренний страх перед неудачей. Зачастую они боятся даже попробовать бросить вызов жизненным неурядицам! Они терпят и ждут перемен к лучшему, они не способны брать быка за рога! У пахаря нет инстинкта убийцы, а вот победитель идет до конца. Чемпионы сделаны природой из другого мяса. Запомни! И если ты хочешь стать первым, то должен приучить себя драться за то, чем хочешь обладать.
– Даже за пятерки? – пролепетал я.
– Даже за пятерки! За «Сникерс», за жвачку, за карандаш. Вот смотри, что я делаю. – Он напряг ладонь и ткнул меня между ребер так, что я согнулся от боли. – Тебе ведь больно?
– Очень.
– А почему ты не увернулся? Ты ждешь от меня грубости и заранее смиряешься с ней, потому что страх сидит в тебе и сковал твою волю. Понимаешь, о чем я? – Он выпустил мне в лицо новое облако дыма.
– Понимаю, – выдавил я, сдерживая слезы.
– Дуй в магазин. У меня кола закончилась! – Он осушил стакан до дна и включил видеомагнитофон.
Отвращение к дяде Пете усугубляло мое внутреннее одиночество, и я чувствовал, что добром это не кончится. Чтобы хоть как-то смягчать свое сердце и мысли, я поднажал на живопись. Ольга Робертовна почувствовала это и посвящала мне кучу времени и по выходным абсолютно бесплатно занималась со мной индивидуально. Крестная мать как-никак. Она не просто учила по учебникам, она увлекала меня в таинственный мир искусства и добивалась того, чтобы я постоянно совершенствовал свой стиль.
Я продвигался в своем развитии не по дням, а по часам и схватывал все на лету. Я читал книги по искусству и постоянно упражнялся. Ольга Робертовна уважала мое стремление и однажды познакомила меня с приемом эмоционального взрыва под названием импасто. Если вы видели картины Ваг Гога «Звездная ночь», «Пшеничные поля», «Подсолнухи в вазе», то все они были написаны этим способом. Ольга Робертовна убедила меня, что однажды с помощью мазков и цвета, постигнув все основы художественного ремесла, я смогу отображать на холсте всю амплитуду переживаемых эмоций. Я получу возможность транслировать свое внутреннее состояние на весь мир посредством живописи! И я верил ей, потому что за время общения ни разу не почувствовал фальши с ее стороны.
В приеме главное – прислушаться к своим чувствам, осознать творческий замысел и немедля приступать к работе! Писать так картину несколько дней противоестественно, здесь важна запредельная концентрация. Это диалог внутреннего космоса с внешним миром при помощи мастихина и красок. Я чувствовал, что этот прием создан для меня, и он мгновенно завоевал мое сердце.
Я брал из тюбика толстый слой краски и, почти не разводя, наносил его кистью так, словно замазывал на зиму окна. Я сражался с холстом, правил его несовершенство, чтобы он превращался в транслятор эмоционального переживания. Я ощущал себя дерзким создателем мира, в дела которого никто не посмеет вмешаться! Картины наполнялись жизнью и все больше и больше приносили мне удовольствие. Я нащупал свое!
Тамара была довольна тем, что я «при деле», ей нравилось вставлять в разговорах с соседями фразочки вроде: «Картину Лариона взяли на выставку…», «Он дома почти не бывает, они работают над этюдами»… Сама она мало что понимала в живописи, путала фамилии художников и не могла отличить Паленова от Репина, но ее это не смущало, ведь моя одаренность в глазах общества возвышала ЕЕ!
Это было хорошее время. Каждый день обещал мне новые впечатления и открытия. Во мне постепенно раскрывалась вселенная, непознанный океан, в который я заплывал все дальше и дальше! Никто не смог бы меня убедить в том, что в мире есть что-то более прекрасное и значимое, чем полет в космическом пространстве твоего подсознания! Так я превращался в живописца!
Петр Николаевич работал на складе электронной техники. После отсидки его пристроили приятели, которым он что-то отстегивал. Подобная работа подразумевала левые источники дохода, и Петр конечно же мухлевал с товарами и умудрялся втюхивать неосмотрительным покупателям брак. Без воровства также не обходилось. Уже через три месяца квартира задыхалась от коробок с электронной всячиной, и к нам регулярно захаживали люди, которым Петя за наличные деньги выносил бытовые прибамбасы.
Чтобы освободить место под складирование техники, Петр иногда прибирался в квартире по собственной инициативе. Выкидывал все, что ему было не нужно. Причем под горячую руку попадали даже хорошие вещи. За одну такую акцию он выкинул новый CD-плеер и несколько книг, среди которых был библиотечный экземпляр «Мастера и Маргариты». Духовные книги к тому времени окончательно меня запутали, и потрепанный переплет Булгакова стал откровением. Прочитав роман от корки до корки, я задумался: может, все-таки дьявол не козлик с копытами, а интересная личность? Он ведь прекрасно разбирается в людской природе, понимает ее и не осуждает, но право выбора всегда предоставляет самому человеку. У дьявола своя философия, о которой принято помалкивать и даже игнорировать, но это не значит, что ее не существует. В любом случае Воланд показался мне прикольной личностью – с ним весело, он остроумен и, скорее всего, желает добра человечеству. Он пытается помочь людям, но они эту помощь активно отвергают и предпочитают купаться в пороках материальных ценностей, за что конечно же их ждет неизбежная расплата. Ибо веровать в Бога и изображать набожность – вещи довольно разные.
Кстати, выброшенный Петей CD-плеер помог открыть мне океан мировой музыки: «Пинк Флойд», «Куин», Мадонну, Стинга, Джорджа Майкла и многих других исполнителей! Музыка вдохновляла меня, наполняла энергией, которую я в дальнейшем использовал в работе! Засыпая, я мечтал поскорее проснуться, чтобы снова услышать любимые песни и написать новые картины. С той поры вся моя жизнь проходила под музыку с утра до вечера.
Кажется, через год Тамара и Петр официально расписались. Не могу сказать, что я был рад. Петя не торопился с переездом, я подрастал, творчеством заниматься было негде, а Маркиз постоянно прятался в шкафу, потому что места в доме становилось все меньше и меньше. Но Тамара мечтала об официальном браке, и этот момент в ее жизни все-таки произошел. Она стала невестой, а потом и законной супругой. Вероятно, кроме нее, это было совершенно никому не нужно.
Традиционной свадьбы не было, зато случилось венчание на дому. Петр купил в красный угол большую икону в золоченой оправе, она была столь громоздка, что на полочке пришлось делать глобальную перестановку. Когда он зажег новую лампаду, то Тамара захлопала в ладоши, словно первоклассница. Через полчаса в квартиру приехал знакомый батюшка и обвенчал их за сто условных единиц. Смотрелось все это экзотично и даже карикатурно. На свадьбу я подарил им дружеский шарж, на котором они были в образе Бонни и Клайда, но они не оценили, и рисунок лицом вниз отправился на крышу запыленного шкафа. В тот вечер они нажрались сильнее обыкновенного.
В церковь Тамара теперь отправляла меня одного, чтобы я ставил свечки и оставлял написанные ею записки за здравие и упокой. Возвращался я с просфорами и свечами. Иногда привозил ладан, масло и православные брошюрки. Тратить половину воскресенья на это занятие мне давно не хотелось, я чувствовал бессмыслицу обряда, и в какой-то момент песнопения меня так измучили, что я вставил в уши наушники и всю службу простоял, слушая радио «Максимум».
Обретая уверенность в собственных силах, я уже не уповал на небесную помощь. Я чувствовал, что в состоянии брать на себя ответственность за свое будущее. Я уже убедился в том, что взрослые никогда не говорят правды и манипулируют мною исключительно в собственных интересах. Ежедневно я наблюдал нестыковки между тем, что внушалось мне, и тем, что происходило вокруг. Меня воспитывали во лжи, и эта ложь порождала недоверие и вызывала протест. Я был заложником своего положения только в силу возраста, но я подрастал и понимал, что способен переломить ход своей жизни. Я усвоил, что ради достижения собственных целей имею право на обман и нарушение любых заповедей. Потому что видел, как взрослые делают это повсеместно.