Пробный шар

Ю_ШУТОВА, Андрей Буровский, Жанна Васнева, Наталья Вздорова, Елена Ворон, Ольга Вышемирская, Елена Евдокимова, Злата Линник, Светлана Марчукова, Сонич Матик, Сергей Мельников, Вера Прокопчук, Валентина Сегида, Александр Следков, Любовь Хомутова, Валерий Цуркан, Римма Чистякова, Лидия Ренн, Гату Нгору

Пробный шар

Слово редактора

У вас в руках первый выпуск литературного альманаха «Полынья», который, как надеемся мы, его создатели и авторы, станет территорией современной словесности.

Почему альманах носит название «Полынья»?

А какие у вас возникают ассоциации с этим словом? Темное окошко на белоснежной зимней реке, коварное и опасное? Да. Что-то затягивающее вглубь, сулящее гибель? Да. Весеннее таяние речного льда, первые разрывы между посеревшими, набухшими водой льдинами? Да. Что-то свежее и открытое? Да.

В слово «полынья» вмещается много разных, зачастую противоположных смыслов. То же самое можно сказать и о современной словесности: тут и тяготение к темному фэнтези и откровенному хоррору, и позитив, несущий свет надежды. И читатель, следуя за автором, то поплавком ныряет в глубины отчаяния, то выныривает к солнечной радости. Но радость и надежда предпочтительней.

Это первый выпуск альманаха, поэтому название сборника «Пробный шар» более чем уместно. Пробный шар – это первая попытка сделать что-то новое, непривычное, необычное. Пробный шар – попытка выйти за привычные рамки. Пробный шар – шаг из зоны комфорта.

О героях рассказов, что вошли в этот сборник, можно сказать, что они выкатывают свой пробный шар: меняют что-то кардинально в жизни, резко сворачивают с пути, и не факт, что маршрут перестроен правильно. Куда закатится их пробный шар? Будем посмотреть.

Юлия Карасёва

Андрей Буровский. Полночь, XXII век

(Мечта о самом светлом будущем)

Не стыдно не знать.

Стыдно не хотеть знать.

М. Горький

– Да чем тебе твоя летняя школа медом намазана?!

– Там не считают дураками тех, кто читает книжки.

Один мой ученик

К двенадцати годам Миша твердо понимал, что он дурак. Что для жизни в Мире он не годится.

Мир же был прост: обшарпанные старые дома, между ними загаженная травка. После снегопада несколько часов Мир сверкал чистотой, потом все равно делался грязным и тусклым. Так уж Мир был устроен.

Домов не было в стороне от Главной Дороги – асфальтовой, на Березовку, потом на Сосновку. Если свернуть – другие дороги, без асфальта, поведут через поля к дальним холмам, а на холмах растут леса. Говорят, раньше в лесах водились дикие звери… Миша видел картинки зайцев, лосей и медведей. Теперь зверей нет – наверное, всех перебили. Люди всегда бьют зверей. Вот и кошки, собаки сразу от них убегают.

Березовка, Сосновка? В них такие же дома. Самые лучшие дома сложены из бревен в незапамятные времена. И люди такие же. Ничего другого, чем на Глинки.

В Мире жили народные массы. Они очень гордились тем, что они – Народные массы, и что их предки кого-то победили. Память уже стерла, кого именно, даже учителки путались. Одна говорила, что Народные массы когда–то победили беляков. Когда Миша был маленький, он думал: беляки – это такие зайцы, как на картинках. Потом ему рассказали: беляки были богатые, они все отнимали у бедных. Беляки были огромные и страшные, но Народные массы их все равно победили.

Другая учителка говорила, что Народные массы разбили фышыстав. Фышысты говорили на непонятном языке, на голове у них росли рога. Фышысты тоже все отнимали у бедных, как беляки. Еще они зачем-то все время жгли людей живыми, резали их ножами и делали много других гадостей.

Наверное, Миша был единственным в мире, кому было интересно, кого же победили Народные массы. Все просто радовались, что кого-то победили. Для всех главное было – всем вместе орать и петь, напиваться и радоваться, что они такие замечательные. Это глупый Миша все время лез, куда не следует. Когда-то папа встревоженно сказал восьмилетнему Мише:

– Кончай столько думать, мозги свихнешь.

Тогда папа еще волновался за Мишу. Это потом он уходил, мимолетно бросая взгляд на Мишу через плечо: словно хотел убедиться, что Миша еще не улетел, и что у него пока не выросли рога и хвост.

Миша жил, как все в Мире – квартира, две комнаты. Потом папе разрешили взять третью комнату – людей в Мире становилось все меньше, а значит – жилья им доставалось все больше.

Миша гулял в своем дворе, потому что в других дворах жили другие мальчишки. Забредешь в другой двор – почти обязательно побьют. Во дворе его не то, чтобы считали умным… Но и что он дурак – не говорили. Он же пока был свой дурак, дворовой. Совсем дураком он сделался, наверное, с первого класса, когда дали учебник с картинками. Это была первая книга в короткой Мишиной жизни. Ни дома, ни у друзей не было никаких таких книжек. Книжка-учебник была ветхая, истончилась от очень долгой жизни. Часть страниц вырвали – наверное, на самокрутки.

Но тут были еще и картинки! На них нарисованы звери, о которых Миша и не подозревал. И дерево – очень необычное дерево. Потом Миша узнал – оно называется «пальма».

Миша засмотрелся на удивительные картинки.

– Чо вылупился?! – крикнули ему.

– Интересно… – тихо сказал Миша.

Тогда и было в первый раз:

– Дурак!

И – тоже в первый раз:

– Гляди, мозги свихнешь!

Потом Миша слышал это часто.

Мише хотелось побыстрее прочитать, что написано в книжке – интересно же. Учиться читать полагалось весь год, а Миша научился …когда же он научился? Кажется, к ноябрю. Ноябрь – это такой месяц, в начале которого полагается отмечать – в это время Народные Массы разбили беляков. Все мужики пьяные, и большая часть женщин тоже: все гордятся, что кого-то победили.

В ноябре Миша прочитал страницу… И про маму, которая мыла раму, и про пальму. Только когда дочитал, понял – у учителки какое-то странное лицо. У ребят в классе лица сделались еще более странные. Потом на него много раз так смотрели, но чаще всего уже не трогали. А тогда на перемене Мишу окружили и побили. Били долго, без слов, с такими же странными лицами.

Тогда Миша понял раз навсегда, понял уже окончательно – он не такой же, как другие.

Или все начиналось еще раньше? Еще с Периметра? Мише уже исполнилось лет семь, но в школу полагалось только осенью. Весна, снег сошел, пахло землей, пыльной жухлой травой. Еще пахло гарью – под утро горели кучи мусора. Так было всегда – если кучи мусора долго не поджигали, они все равно ночью сгорали.

В этот день Миша впервые задумался – а кто поджигает их ночью? Если днем подпаливают мужики – мусор горит долго, неохотно. Весь день тянется вонючий дым, летят какие-то хлопья, воняет. Вот если мусор вспыхивает ночью – горит сразу и дружно, утром на месте большой кучи – черное пятно на земле.

В тот весенний день Миша задумался у этого черного пятна, когда набежали ребята:

– Пошли периметр смотреть!

В толпе не страшно: три двора пошли вместе, с четвертого двора не нападут.

Все галдят, всем хочется говорить… Только Миша какой-то не такой… Как стоял возле жженого пятна, задержался.

– А кто ночью сжигает мусор?

Позже он спросит соседского дядю Степу, и тот не ответит, уйдет. И училка не ответит ничего. Папа скажет, тяжело задышав: ты лучше про это не думай. Миша все равно будет расспрашивать. Соседский Петька, вожак двора, сплюнет и процедит:

– Очкарики жгут.

Тяжелая ненависть прозвучит в его голосе. И замолчит Миша, проглотит все остальные вопросы, натолкнувшись на взгляд треугольных жестоких глаз Петьки.