Страница 141 из 167
Со своего места в дальнем конце стола он созерцал бриллианты, сверкавшие на шее их владелицы. Такая демонстрация даже чуть-чуть отдавала дурным тоном: в конце-то концов, это просто обед, а не официальный банкет. И это была не просто нить, а почти воротник. Было нечто восточное и варварское в столь вызывающем выставлении напоказ подобной драгоценности. Ради такого приза вор рискнул бы многим.
Когда подали рыбу, разговор стал общим, но его содержание отнюдь не отвлекло Макичерна от впечатления, произведенного сказочным сокровищем. Речь зашла об ограблениях. И начал лорд Дривер.
– А знаете, – сказал он, – совсем забыл рассказать вам, тетя Джулия. Номер шестой недавно ночью ограбили.
Номер 6а по Итон-сквер был фамильным домом в Лондоне.
– Ограбили! – сказал сэр Томас.
– Ну, забрались внутрь, – сказал граф, очень довольный, что овладел вниманием всех присутствующих. Даже леди Джулия слушала, не перебивая. – Типчик влез через окно посудомойной в час ночи.
– И что сделал ты? – осведомился сэр Томас.
– А? Ч… э… Меня там не было, – сказал лорд Дривер. – Но что-то его спугнуло, – продолжал он торопливо, – и он сбежал, ничего не прихватив.
– Грабежи, – сказал молодой человек, которым, как позднее установил Джимми, был организатор любительских спектаклей Чартерис. Откинувшись на спинку стула, он воспользовался паузой. – Грабежи – это развлечение аристократов духа и труд всей жизни алчных корыстолюбцев.
Он достал из жилетного кармана тонкий карандашик и что-то быстро написал на манжете.
У всех нашлось что сказать на эту тему. Одна юная барышня высказала мнение, что ей не хотелось бы обнаружить грабителя у себя под кроватью. А еще кто-то слышал о типусе, чей папаша выстрелил в дворецкого, приняв его за домушника, и пуля вдребезги разнесла очень дорогой бюст Сократа. А лорд Дривер сообщил, что брат его сокурсника сочинял тексты песен для музыкальных комедий и в одном указал, что лучший друг взломщика – его старая мамочка.
– Жизнь, – сказал Чартерис, у которого было время поразмыслить, – это дом, в котором мы все домушничаем. Мы входим в нее без приглашения, хватаем все, на что успеваем наложить руку, и уходим из нее.
– Брат этого типуса, о котором я вам рассказывал, – сказал лорд Дривер, – говорит, что «взломщик» рифмуется только с «головоломщик», если не считать «ящик». Он говорит…
– Лично я, – сказал Джимми, бросив взгляд на Макичерна, – питаю некоторое сочувствие к взломщикам. В конце-то концов они принадлежат к классу самых усердных тружеников на свете. Они работают в поте лица, когда все другие спят. К тому же взломщик всего лишь практикующий социалист. Люди много говорят о справедливом перераспределении богатств. Взломщик идет и перераспределяет. По моему опыту взломщики принадлежат к наиболее порядочным преступникам, каких мне только довелось встречать.
– Не терплю взломщиков! – внезапно вскричала леди Джулия, и красноречие Джимми сразу иссякло, будто завернули кран. – Если я увижу, как вор подбирается к моим драгоценностям и при мне будет пистолет, я его пристрелю.
Джимми встретился взглядом с Макичерном и ласково ему улыбнулся. Экс-полицейский глядел на него глазами обескураженного, но вредоноснейшего василиска.
– Я принимаю надежнейшие меры, чтобы не было никакой возможности подобраться к вашим драгоценностям, моя дорогая, – сказал сэр Томас, не краснея. – Я заказал стальной ящик, – добавил он, обращаясь ко всему обществу, – с особым замком. Крайне надежное хранилище, гарантированное от взлома, сдается мне.
Джимми, прекрасно помнивший историю, услышанную от Молли, не сдержал мгновенной улыбки. Макичерн, напряженно за ним следивший, успел ее заметить. Ему она представилась еще одним доказательством (как будто в них имелась нужда!) намерений Джимми и его уверенности в успехе. Чело Макичерна омрачилось. До конца трапезы напряженная мыслительная деятельность сделала его даже более молчаливым, чем он обычно бывал за обеденным столом. Он видел всю меру трудности своего положения: чтобы обезвредить Джимми, за ним требовалось неусыпно наблюдать, но как это осуществить?
И только когда подали кофе, он нашел ответ. Идея явилась с первой сигаретой. В тот же вечер у себя в комнате, прежде чем лечь, он написал письмо. Весьма необычное письмо, но, как ни странно, почти слово в слово совпадавшее с тем, которое сэр Томас Башли написал утром.
Оно было адресовано директору частного розыскного агентства на Бишопсгейт-стрит, Лондон, Додсону и гласило следующее:
«Сэр! По получении сего соблаговолите прислать сюда одного из надежнейших Ваших агентов. Предпишите ему остановиться в деревенской гостинице в роли американца, осматривающего достопримечательности Англии и желающего посетить замок Дривер. Я встречусь с ним в деревне, объявлю его моим хорошим нью-йоркским знакомым, а затем дам ему дальнейшие инструкции.
Искренне Ваш Д. Макичерн.
P. S. Будьте так любезны, пришлите специалиста, а не какого-нибудь пентюха».
Это краткое, но насыщенное послание потребовало от него немало литературных усилий. В изложении своих идей на бумаге он силен не был, но в конце концов одобрил свое произведение. Запечатал его в конверт и положил конверт в карман. Ему заметно полегчало. Между ним и сэром Томасом Башли в результате покушения на бриллианты в Париже возникла теплейшая дружба, и Макичерн мог уверенно рассчитывать на осуществление своего плана. Благодарный рыцарь вряд ли допустит, чтобы старый нью-йоркский знакомый его ангела-спасителя прозябал в деревенской гостинице. Сыщик незамедлительно водворится в замке, где, неведомо для Джимми, будет бдительно следить за ходом событий. Всякое наблюдение за мистером Джеймсом Питтом можно будет без дальнейших забот предоставить знатоку.
И мистер Макичерн горячо поздравил себя с хитроумной стратегией. Джимми наверху, а Штырь внизу заставят сыщика попотеть.
Глава 15. Вмешательство мистера Макичерна
Первые дни пребывания в замке Дривер пробудили в Джимми странную смесь эмоций, главным образом неприятных. Судьба, заботливая опекунша Джимми, видимо, устроила себе передышку. Во-первых, назначенная ему роль не была ролью лорда Герберта, персонажа, который почти весь спектакль разговаривал с Молли. Едва Чартерис услышал от лорда Дривера, что Джимми одно время подвизался на подмостках профессионально, он тут же решил, что лорд Герберт не позволит развернуться таланту новоприбывшего.
– Абсолютно не для вас, мой милый старичок, – сказал он. – Проходная ролька простака. От него требуется всего лишь быть глупым ослом.
Джимми умоляюще заверил, что может быть глупейшим из глупейших ослов, каких только видел свет, но Чартерис остался тверд.
– Нет, – заявил он. – Вы должны стать капитаном Брауном – роль многостороннейшая, главная в пьесе, нашпигованная сочнейшими ремарками. Ее пришлось бы отдать Спенни, и нас ожидал самый лютый провал в истории театра. Но теперь вы здесь, и все в ажуре. Спенни получает лорда Герберта. И от него потребуется просто быть самим собой. Теперь нас ждет триумф, мой мальчик. Репетиция после второго завтрака. Не опоздайте!
И он ушел оповещать других участников.
С этой минуты и начались неприятности Джимми. Чартерис был юным адептом с неискоренимой страстью к театру. Его совершенно не трогало, что солнце сияет, что на озере благодать и что Джимми готов был платить пять фунтов за минуту, лишь бы каждый день проводить полчаса наедине с Молли. Нет, Чартерис ничего не желал знать, кроме того, что через неделю в замке соберется окрестная знать и именитости помельче и что лишь считанные члены труппы выучили свои роли хотя бы кое-как. Навязав Джимми роль капитана Брауна, он окончательно спустил с цепи свою энергию. И проводил репетиции с таким энтузиазмом, что порой ему почти удавалось добиться от бездарей, которых он дрессировал, хоть какое-то подобие ансамбля. Он писал декорации, оставляя их сушиться, – и кто-нибудь обязательно на них садился; он прибивал над дверьми подковы на счастье, и они обязательно на кого-нибудь падали. Но его ничто не останавливало, он не давал себе и минутной передышки.