Страница 100 из 167
– Мой милый старый малыш, – сказал он энергично, – это надо исправить! Безусловно! Исправить без промедления! Думается, мои вещи вам не подойдут… Да-да. Знаете что! Мы что-нибудь выцыганим у моего тестя. У старика Брустера, знаете ли, того, кто заправляет «Космополисом». Его вещи облекут вас, как перчатка руку, потому что он тоже пузатенький коротышка. То есть, хочу я сказать, он ведь один из, как говорится, крепких, коренастых, симпатичных типчиков среднего роста. Кстати, а где вы остановились?
– Да нигде в настоящий момент. Приспособлю какую-нибудь самодостаточную скамью в Центральном парке.
– Вы на мели?
– И еще какой!
Арчи принял его признание близко к сердцу.
– Вам следует найти работу.
– Следует, конечно. Но почему-то ничего не получается.
– А что вы делали до войны?
– Позабыл.
– Позабыли?
– Позабыл.
– То есть как так – позабыл? Вы же не хотите сказать, что позабыли?
– Именно. И начисто.
– Но хочу я сказать, вы же не могли забыть такое!
– Еще как мог! Я много чего забыл. Где родился. Сколько мне лет. Женат я или холост. Как моя фамилия…
– Провалиться мне! – сказал Арчи в полном ошеломлении. – Но вы же помните, как уделили мне кус колбаски под Сен-Мийелем?
– Нет, не помню. Просто верю вам на слово. Я ведь даже не знаю, не заманиваете ли вы меня в какой-то притон, чтобы присвоить мою соломенную шляпу. Я понятия не имею, кто вы такой. Но мне нравится то, что вы говорите, особенно насчет того, чтобы подзакусить, вот я и рискую.
Арчи был само сочувствие.
– Послушайте, старый стручок. Сделайте усилие. Вы не можете не помнить эпизод с колбаской. Это же было под Сен-Мийелем часов в пять вечера. Ваш взводик стоял рядом с моим взводиком, и мы встретились, и я сказал: «Эгей!», а вы сказали: «Привет», а я сказал: «Эгей! эгей!», а вы сказали: «Колбаски не хотите?», а я сказал: «Эгей! эгей! эгей!»
– Диалог вроде был блистательный, но я его не помню. Наверно, как раз перед тем, как я словил пулю. И словно бы никак не могу себя нагнать после ранения.
– О! Так вот откуда у вас этот шрам?
– Нет. Его я получил, когда в Лондоне прыгнул в окно с зеркальным стеклом вечером в день объявления о перемирии.
– Зачем, собственно, вы в него прыгнули?
– Да не знаю. В тот момент это выглядело отличной идеей.
– Но если вы помните, как прыгали, то почему не можете вспомнить свое имя?
– Я помню все, что происходило после того, как меня выписали из госпиталя. Из головы вылетело то, что случалось прежде.
Арчи погладил его по плечу:
– Я знаю, что именно вам требуется. Вам требуется капелюшка тишины и покоя, чтобы все обдумать и так далее. Вам не следует и дальше спать на скамейке Центрального парка. Абсолютно не годится. Ни в коей мере. Вам следует перебраться в «Космополис». Вполне приличное местечко, старый «Космоп». В первую ночь, которую я там провел, он мне не слишком понравился, потому что чертов кран кап-кап-капал всю эту ночь и не давал мне уснуть, но у этого местечка есть свои положительные стороны.
– А «Космополис» теперь предоставляет стол и кров бесплатно?
– И очень. Все будет тип-топ. Ну, вот же он. Начнем с того, что просочимся в апартаменты старикана и пороемся в его шмотках. Я знаю коридорного на его этаже. Очень надежный типус. Он нас впустит своим ключом.
Вот почему мистер Дэниел Брустер, поднявшись из ресторана к себе за документом, касавшимся темы, которую он обсуждал за ресторанным столиком со своим гостем, архитектором его нового отеля, услышал журчание голосов за закрытой дверью спальни. Узнав манеру произношения своего зятя, он испустил проклятие и ворвался туда. Он был против того, чтобы Арчи беспрепятственно бродил по его комнатам.
Зрелище, открывшееся его глазам, когда он распахнул дверь, не пролило бальзам успокоения в душу Дэниела Брустера. Пол превратился в море одежды. С кресел свисали пиджаки и смокинги, на кровати возлежали брюки, книжную полку погребли рубашки.
А посреди этого неподвижного вихря стоял Арчи с человеком, который разгоряченному взору мистера Брустера представился бродячим комедиантом, специализирующимся на идиотических фарсах.
– Великий Боже! – вскричал мистер Брустер.
Арчи обернулся с дружеской улыбкой.
– Приветик-ветик-ветик! – сказал он сердечно. – Мы как раз просматриваем ваши запасные декорации, не найдется ли что-нибудь подходящее для моего друга. Старик, это мистер Брустер, мой тесть.
Арчи всмотрелся в искаженные черты родственника: что-то как будто было не так. Он решил, что переговоры лучше вести с глазу на глаз.
– Один момент, старый малышок, – сказал он своему вновь обретенному другу. – Мне надо поболтать с моим тестем в соседней комнате. Кратенькая дружеская деловая беседа. А вы оставайтесь тут.
В соседней комнате мистер Брустер вздыбился перед Арчи, как раненый лев песчаных равнин:
– Какого!..
Арчи завладел одной из пуговиц его сюртука и начал ласково ее массировать.
– Должен был бы предупредить, – сказал Арчи, – но не хотел отвлекать вас от принятия пищи. Типчик на горизонте – мой старый милый друг…
Мистер Брустер высвободился могучим движением.
– Что ты себе позволяешь, ты, червяк, притаскивая бродяг в мою спальню и роясь в моих костюмах?
– Но я же как раз и пытаюсь это объяснить, только вы не слушаете. Этот типчик – тот типчик, которого я повстречал во Франции во время войны. Он дал мне под Мийелем кус колбаски…
– Черт бы побрал тебя вместе с ним и с колбаской!
– Абсолютно! Но послушайте. Он не может вспомнить, кто он, где родился, как его зовут, и он абсолютно на мели. Так что, черт возьми, я обязан позаботиться о нем. Видите ли, он дал мне кус колбаски…
Бешенство мистера Брустера сменилось зловещим спокойствием.
– Я дам ему две секунды убраться отсюда. Если он не уйдет сам, я прикажу вышвырнуть его.
Арчи был шокирован:
– Вы же не серьезно?
– Совершенно серьезно.
– Но куда ему уйти?
– На улицу.
– Вы не понимаете! Этот малышок потерял память, потому что его ранило на войне. Закрепите этот факт под старой черепушкой. Он сражался за вас. Сражался и проливал кровь за вас. Обильно проливал, черт подери. И к тому же спас жизнь мне.
– Если бы я ничего другого против него не имел, одного этого оказалось бы более чем достаточно.
– Но вы не можете вышвырнуть в холодный бездушный мир типчика, который пролил галлоны крови, чтобы сделать этот мир безопасным для отеля «Космополис».
Мистер Брустер демонстративно посмотрел на свои часы.
– Две секунды! – сказал он.
Наступило молчание. Арчи как будто размышлял.
– Ладненько! – сказал он наконец. – Не надо заводиться. Я знаю, куда ему пойти. Только что сообразил. Поселю его в моей лавочке.
Багрянец сполз с лица мистера Брустера. Буря чувств заставила его забыть про дьявольскую лавчонку. Он опустился на стул. Снова наступило молчание.
– О-ох, – сказал мистер Брустер.
– Я знал, что вы дадите волю здравому смыслу, – одобрил Арчи. – А теперь по-честному, как мужчина мужчине, что дальше?
– Чего вы от меня хотите? – пробурчал мистер Брустер.
– Я думал, не приютите ли вы малышка на время, чтобы дать ему шанс оглядеться и поразнюхать.
– Я категорически отказываюсь предоставлять дополнительным бездельникам бесплатные стол и кров.
– Дополнительным?!
– Ну, он же будет вторым, верно?
Арчи огорченно вздохнул.
– Действительно, – сказал он, – когда я только-только водворился здесь, я некоторое время, так сказать, предавался отдыху, но разве я не встрепенулся и не ухватил управление вашим новым отелем? Абсолютно!
– Я не возьму на иждивение этого бродягу.
– Ну, так найдите ему работу.
– Какого сорта работу?
– Да любого.
– Если хочет, может наняться официантом.
– Ладно. Поставлю его в известность.
Он вернулся в спальню. Кус Колбаски нежно взирал в трюмо на пятнистый галстук, обвивающий его шею.