Жемчужный король

Роман подошел к книжному шкафу и открыл одну створку. Да, все, что ему было нужно, находилось здесь, он присел на кровать, чтобы еще раз убедиться в этом.

— Ром, мы так не хорошо поговорили в прошлый раз. Я очень переживала… Но это же просто ссора, какие часто случаются в семьях, нам надо все забыть, правда?

Роман не слушал, что она говорила и не сильно переживал, что не знал, чего она сейчас ждала от него. Вика, видимо, поняла это и сразу протянула ему стакан с коричневой жидкостью.

— Это твой любимый коньяк, — промурлыкала она и села рядом.

Не хотел Роман этот коньяк, но сделал пару глотков, чтобы она успокоилась. Всучив ей стакан, он уже складывал документы в одну стопку. Вика, как заботливая жена, убирала стакан на стол, Роман хотел встать, но не получилось. Она села еще ближе, так, чтобы, когда она дышала, ее грудь дотрагивалась его руки.

— Рома, — томно прошептала она.

Роман нетерпеливо повернулся к ней и чуть было не врезался в ее лицо. Вика выбрала такую позу, чтобы ему было видно, что ее шелковый халат одет на голое тело, и голову она закидывала так, чтобы ему ничего не оставалось, как уставиться на ее грудь.

— Рома, нам нужно помириться. Нельзя же постоянно злиться друг на друга. Да, мы погорячились, на все можно закрыть глаза, нам же хорошо вместе.

Последние слова Вика сказала ему на ухо и дальше принялась целовать его и в мочку уха, и в шею.

— Вика, — Роман взял ее под руку, чтобы оттянуть от себя.

Вика оказалась проворнее и уже целовала его в губы, так, как она делала всегда. Ее поцелуи были необычайно крепкими и влажными. Ее ладонь, которая прекрасно устроилась на его ноге, поднималась все выше, и в итоге Роман отпустил ее руку, тем самым отказавшись отпихнуть.

Он лежал в роскошных шелковых простынях и смотрел в серую стену с узорами из лилий и завитушек. Роман не до конца понимал, как это произошло, и странное чувство давило ему на горло. Он чуть не вздрогнул от неожиданного касания к его ступне. Нога Вики пошло терлась о его, и в этот момент кольнуло резкое отвращение.

— Ром, — звала его Вика.

— Что?

Роман повернул к ней голову и заметил, как на него уставились ее синие прищуренные глаза.

— Нам же хорошо вместе, правда?

Роман не отвечал на этот бред и даже освободил ногу от ее дурацких покушений.

— Слушай, — продолжала Вика, — я такую машинку недавно увидела, тебе бы тоже очень понравилась…

— Вика, я подарил тебе отличную машину на день рождения всего три месяца назад, она уже тебя не устраивает?

— Устраивает, но если бы у меня еще была и та, было бы вообще супер.

— Хорошо, я подумаю над этим.

Вика чмокнула его в щеку и преспокойно повернулась набок, чтобы спать. Светильник на ее тумбочке погас, и комната оказалась окутана мраком. Роман все смотрел в темноту и думал о том, как это все неправильно. Он должен был быть в другой кровати, не в этом доме, не с этой женщиной. Больше всего на свете ему хотелось сбежать отсюда и поехать туда, где Марина ждала его. Но он не мог этого сделать, не сегодня.

Роман не собирался спать со своей женой, все сложилось совсем не так, как должно было быть, и сейчас он искренне жалел об этом. Совершенно новое чувство родилось в душе Романа. Это было крайне неприятное чувство с привкусом горечи на языке, с зудящим животом и ужасом, который давил на голову со всех сторон. Раньше, когда он спал с любовницами, ни разу не испытал угрызения совести или вину перед женой. Теперь он понял, что это такое. Он ненавидел себя, ненавидел ту слабость, которой легко и непринуждённо воспользовалась Вика, ненавидел глупость, которая позволила ему переспать с этой бесчувственной женщиной. В его жизни должна была быть Марина, теперь только она, ведь он любил ее, почему тогда переспал с Викой?

Роман чувствовал себя предателем, худшим человеком на свете. Странно, но он чувствовал, что изменил Марине, хотя все было наоборот: он изменял своей жене с Мариной, Марина любила говорить, что она его любовница. Уехал он, когда Вика еще спала, даже кофе выпил в офисе, настолько не хотел разговаривать с ней утром. Весь день он чувствовал себя подавленным и объяснял это недосыпом, хотя на самом деле причина была в другом. За что бы Роман не взялся, все валилось из рук, он не мог анализировать программы финансирования или решать деловые споры. Ему хотелось уйти в тихое место и остаться там навсегда. Роман так долго думал обо всем, что произошло за последнее время, что и не заметил, как прошел рабочий день.

Как посмотреть Марине в глаза? Он чувствовал страх, какой появлялся у нормальных людей, когда они возвращаются домой после того, как ночевали в другом месте. Роман купил чудесный букет из роз самых разных бежевых и золотых оттенков, купил лучших пирожных и поехал к Марине.

Он увидел ее, поглощенную рисованием. Она сидела на диванчике и рисовала белоснежный букет, который Роман подарил ей, когда они поссорились. Марина ничего не сказала про вчера, не спросила, где он, был, и вообще в ее поведении ничего не изменилось. Она была все той же живой и уверенной девушкой, которая радовалась всего лишь тому, что Роман пришел.

Когда Роман высоко оценил ее рисунок, они уселись пить чай с пирожными, Марина измазала все губы, и Роман собирал крем пальцами с ее губ и съедал его. Она уселась с чашкой чая совсем рядом и смеялась, потому что ей казалось забавным то, что Роман так пристально следил вымажется ли ее рот после нового куска. Из гостиной они перебрались в спальню и просто валялись в кровати, сначала обнимаясь, а потом лежа на противоположных боках, вглядывались в глаза друг друга. Марина стала необычно серьезной и через некоторое время сказала:

— Что у тебя случилось?

— С чего ты взяла, что что-то случилось? — Роман попытался выдавить улыбку.

— Я же не слепая и прекрасно вижу, что ты сегодня странно напряжен. Рома, ты или расскажи, как есть, или вообще ничего не говори. Только не ври, ладно?

— Милая, понимаешь… Вчера я сделал вещь, о которой очень жалею. Я могу тебе рассказать, хоть и отдал бы многое, чтобы забыть это навсегда.

Роман хотел покаяться, пусть это и было бы сложно. Только он замялся, когда посмотрел в глаза Марины. Нет, ее взгляд не говорил: «я догадалась», нет, в ее глазах было совсем другое. От этого: «я знаю» он вздрогнул.

— Тогда не рассказывай, я не хочу знать о том, что тебе неприятно вспоминать, — с легкой улыбкой на губах сказала Марина. — О таком лучше вообще забыть.

— Если бы это было так просто…

— Сам подумай, какая разница, что было вчера? Это уже не изменить, значит и думать об этом бессмысленно. Вчера осталось в прошлом, а значение имеет только сегодня, только сейчас. Главное, что сейчас мы здесь, вместе, а все остальное… Все остальное просто глупости.

Она знала, что прошлой ночью он был с другой женщиной, знала это, и сама успокаивала его. Роман не видел в ее глазах никакого презрения или обиды, Марина действительно верила в то, что говорила. Сложно было представить, что за ее нежным юным личиком скрывалась такая внутренняя сила, такая ослепительная решительность. В тот момент Роман понял, что смотрел в глаза лучшей девушке на свете, она была совершенной, и только абсолютный дурак мог променять свет этих глаз на бездушные сапфиры.

Они не возвращались к этой теме, вообще ни о чем не говорили, и тишина хорошо вписывалась в эту ночь. Роман иногда гладил ее темные волосы, которые расползались сразу по двум подушкам или дотрагивался ее плеча кончиками пальцев. Он даже подумал, что Марина заснула, но она повернулась к нему и посмотрела прямо в его лицо вполне ясными глазами. Роману было спокойно с ней, действительно все, что было вчера резко обесценилось. И вот опять приторное чувство любви смешивалось с терпким страхом, страхом, что не получится лежать так вечно.

— Марина, — Роман провел тыльной стороной ладони по ее шеи, — я понимаю, что старше тебя больше, чем на десять лет, а это немало. Когда мне было двадцать два, я и сам не думал ни о чем серьезном, ни о какой женитьбе и четких планах на будущее. Но мне тридцать пять, и в этом возрасте начинаешь задумываться о важных вещах. Я уже начинаю ощущать, что время не бесконечная материя, поэтому я хочу настоящую семью, детей и хоть какую-то уверенность в будущем. От отношений без обязательств я не чувствую той легкости и свободы, которая должна быть, я чувствую только страх. Мне мало просто секса, пусть и изумительного…