Экстерминатор

— Да вы и сейчас в прекрасной…

— Отставить, сержант! — хмыкнула полковник. — Ещё не хватало, чтобы ты ко мне в голом виде в камере рекреационника клеился. Мой послужной список такое… переживёт. А вот психика — не уверена.

— Слушаюсь, отставить клеиться!

Да и не клеился я особо, одеваясь, думал я. Просто… ну смутился немного, понял, что смущаться нечего, и вот. Самое забавное, уже лыбился я, следуя за полковником, что этот бредовый диалог и наши смущашки вполне могли вылиться в потрахушки. Не по какому-то там особому желанию, а просто «так вышло». Ну да ладно, встряхнулся я.

— Госпожа полковник, мой отряд?

— Давно в общежитии, сержант. И, кстати, «герой», — с изрядной иронией, но и не только, произнесла Крюгер, — разберёмся с результатами этого «экзамена» — выметайтесь из учебки. Ты, конечно — парень неплохой, Керг. Но для начальника — головная боль жуткая. Знала бы — послала Кузьмина с его «рекомендацией», да и спор этот дурацкий… — почти себе под нос пробормотала Крюгер.

Так, Кузьмин — это видимо, мой рекомендатель. «Спор» — значит, Степаныч прав, и сам факт моей отправки на командирские курсы, ну, помимо рекомендации, конечно — результат этакого соперничества внутри учебки. А как моего текущего командира я Крюгер прекрасно понимаю. Потому что, помимо кучи если и не запрещённых, то нарушающих общее положение вещей моментов, отряд неудачников — та ещё головная боль. Ещё не экстерминаторы, но оба боевых задания отряду — внештатные ситуации, серьёзные боестолкновения и всякое такое.

При этом даже на командирских курсах отмечалось, что «подвиг равнозначен ошибке командования». Почему и «герой» с сарказмом. Понятно, что Крюгер не при делах, но в целом, каждый наш «внештатный инцидент», которых пока всего два — портит её репутацию в глазах начальства. Им тоже разбираться с каждым конкретным делом досконально недосуг, а командир с наперебой «героическими подчинёнными» — херовый командир, это и без пристрастных проверок понятно.

— О моём задержании они в курсе? — уточнил я.

— Скорее всего, нет, сержант. Хотя, уже старший сержант. Экзаменационное задание с успехом выполнено, поздравляю старшим сержантом и командиром отряда, Николай Керг.

— Скорее перевыполнено, — хмыкнул я.

— Хорошо, что понимаешь, впрочем, понятно, что не ты виноват. А скорее, ваша «везучесть». Слушай, ты серьёзно собрался взять позывной «Отряд Неудачников»?

— Да.

— Ну… зато честно, — фыркнула полковник. — Ладно, в мой кабинет, будем разбираться с результатами.

— А…

— Мне, мне, сержант. Я пока твой непосредственный командир, до оформления отряда и фиксации «Отряда Неудачников», — хмыкнула она ещё раз. — Так что результаты задания, поощрения и наказания — на мне. Хорошо ещё, что исполнять эти решения не мне, — совсем шепотом буркнула она в сторону.

Под такую беседу и добрались до кабинета Крюгер. Ну и до учебки перед этим, само собой. Крюгер меня за стол напротив усадила, терминал разделила, развернула на двоих, стала в данные просвещать. «Тебе, как командиру, не лишнее, а и с этим заданием — бардак», — прокомментировала она.

В общем, согласно медицине и и технике — у отряда проблем никаких. Стресс есть, но это у экстерминаторов стиль жизни такой, Андрюха справится. А вот со мной действительно вопросы, которые медики техники в отчетах списали на «некорректно работающий регистратор командирского экзокостюма». Потому что у Андрюхи информацию забрали, и там пики, помеченные «предсмертным состоянием».

— Ты, кстати, героически помереть не желаешь, сержант? — прищурилась на меня полковник, прервав разбор данных.

Я с усмешкой головой помотал, но вопрос выходил закономерным, с её точки зрения. Первый раз — «состояние амока, для спасения подчинённого», правда, в лёгкой броне и без регистраторов всего. И, на втором задании — клиническая картина такая. И на внешний взгляд выходило, что в критических ситуациях Керг становится берсерком мухоморным, доисторическим и сказочным. Но «амок» — точно от них, так что как в сказке. Ну а все эти «запредельные состояния» — это как раз отсутствие или преодоление комплекса биопсихологических реакций, которые «инстинкт самосохранения» называют.

Ну ладно, тут понятно, хотя, похоже, от «берсеркерства» мне в будущем не отмазаться. Это даже удобно, вообще-то, с учётом возможных вывертов нейрошунта. Все эти «невозможности» хорошо объясняет, хотя Андрюхе, как медику и медслужбе экстерминаторов, да и мне головняка подкинет. Мне — доказывать, что я не суицидный псих, а им — это проверять и вынужденно верить. Не слишком приятно, но при всех вводных скорее «хорошо», чем наоборот.

Дальше — краткая сводка по альтам «высшим». Без подробностей, которые не по чину (может, и Крюгер, как начальнице курсов, не по чину — я так и не понял), но всё же разъяснительные моменты были. А именно, эти высшие, как и пищала Электродрель, конфликтуют именно с светлолесцами, наше с ними столкновение — первый зафиксированный случай.

— Хотя отряды пропадали, — уточнила Крюгер. — Но…

— Чёрта с два поймёшь, от этих губошлёпов, или ещё от чего.

— Именно так. И хорошее название «губошлёпы»: точное и ёмкое, — признала полковник.

После, морщась, рассказала про мои «рекреационные похождения». Про которые, вот сюрприз-то, ни черта не известно! Из Департамента Информационной Безопасности Идигена полковнику, начальнику госпиталя экстерминаторов, приходит циркуляр: оказывать всесторонее содействие направленному специалисту. Этому самому «Немо», которое «никто» на одном из мёртвых языков. Ну а дальше я сам видел, данные полковник лично сообщил. Когда после его рапорта в наш Департамент направили указание Крюгер — мол, твой подчинённый там-то и там-то, разбирайся. Крюгер заполошно прилетает, потому что до циркуляра у неё всех данных — «операция выполнена, потерь нет». Общается с начальником госпиталя и спокойно идёт ко мне, забирать. Потому что никто мне никаких официальных обвинений, как понятно, не предъявлял. И само задержание если не незаконно, то на грани: по просьбе (потому что приказать не могут) представителя ДИБИ (недостающая «л» так и напрашивается), у которых якобы есть основания для предъявления обвинения. Обвинения не последовало, этот говнюк Никто после моего заточения ускакал. И ни ответа, ни привета.

Ну и ДИБИ на запрос молчат, а дальнейшее — не моего и не Крюгер ума дело, а междепартаментные разборки. К полковнику-то претензий никаких — личное обращения уровня главы департамента «содействовать». И содействовал, в рамках… ну слегка «за гранью» — я бы на предложение невиновного излечаемого в ментоскоп упихать матом бы послал, да и врезал бы, скорее всего. Но — условно «в рамках».

В общем — какие-то интриги уровня «Департамент», причём, скорее всего, не против меня. А между Торговым и Инфобезным Департаментом, куда я попал с полковником просто волей случая. Это мне Крюгер сообщила, заверив, что «чисто стечение обстоятельств», и опасаться мне нечего. Не сказать, что я со страшной силой поверил, что уж совсем «нечего». Но, судя по всему, нам известному, так и выходило.

Так что, наконец, перешли «непосредственно к делу», а именно — к результатам «экзаменационного задания». Тут наш Департамент не стал жадничать — всем членам «Отряда Неудачников» наградной знак «ярость в огне», а это не только пенсия, но и прибавка к официальной выслуге и социальному довольствию на службе. Приятный подарок, не говоря о том, что официальное звание «экстерминаторов» получили все, только клятву городу принести осталось. С Милой и Андрюхой чуть сложнее, но тут Крюгер веско посулила «решу, не проблема». И я полковнику поверил.

Не говоря о «наградных», трёх неделях оплачиваемого отпуска… Шикарно служба начинается, ничего не скажешь! Хотя нет, Крюгер не раз толсто намекнула, что в учебке «отряду неудачников» не рады, так что уйдут эти три недели у меня и отряда… На досдачу экзаменов. Не наставникам, само собой, мне. Но доучу… Аж самого передёрнуло с чего-то, да и полковник на мою улыбку с опаской покосилась. А это показатель… Ну, разберемся, в общем.