Страница 68 из 85
Не заботясь о том, что Колин смотрит на меня, на моё тело, я кладу рубашку перед собой и начинаю снимать свою. Вздох, срывающийся с мягких губ Колина, когда я сажусь на его кровать в одном лифчике и джинсах, быстро превращается в низкий стон, когда мои руки тянутся за спину, расстёгивая лифчик.
Чтобы устроить представление для Колина, — я притворяюсь, что не знаю, что он смотрит на меня голодным взглядом, — я потягиваюсь. Моя спина выгибается дугой, мои груди чуть сильнее вздымаются в воздух.
Избегая взгляда Колина, который, я уверена, больше сосредоточен на моей груди, чем на моих глазах, я натягиваю его рубашку через голову, медленно опуская её на грудь, затем немного быстрее спускаю на живот.
Я не могла допустить, чтобы он подумал, что я сделала всё это нарочно.
Мои глаза следят за его телом, когда он подходит к стороне кровати, где я сижу, останавливаясь рядом со мной. Колин снимает одеяло с моих ног, затем осторожно, но твёрдо тянет их, заставляя меня лечь на спину.
Я не задаю ему вопросов. Я бы не осмелилась этого сделать. Колин мог делать со мной всё, что хотел, мне всё равно. Ладно, может быть, это немного преувеличено. Но прямо сейчас я бы позволила ему делать всё, что угодно. За исключением, может быть, плохих вещей, таких как… накачать меня наркотиками.
Ощущение его тёплых рук на моём теле посылает ещё одну волну комфорта по моим венам, точно так же, как его смех ранее. К моему неудовольствию, это также заставляет меня страстно желать его.
Моё дыхание учащается, когда Колин задирает мою рубашку, пока мой живот снова не освобождается. Предвкушая его прикосновение, я разочаровываюсь, когда он наклоняется и оставляет поцелуй на моем животе, затем расстёгивает пуговицу на моих джинсах, расстёгивает молнию только для того, чтобы снять с меня брюки. В ту секунду, когда на мне больше нет джинсов, он натягивает рубашку, прикрывая меня.
Хмыкнув, я закатываю глаза, когда понимаю, что он всего лишь собирает мою одежду с кровати и не собирается набрасываться на меня.
Почему меня это вообще волнует? Мы с Колином не должны набрасываться друг на друга, как кролики. Мы должны быть друзьями, и не более того.
Он должен попытаться убедить меня, что я хочу остаться в живых, что, как мы все знаем, на самом деле всё равно не сработает.
У нас не должно быть дружбы с привилегиями. И всё же я жажду его прикосновений. Жажду приятного облегчения, которое он мне даст.
— Напомни, как назывался тот фильм? — Я слышу, как он говорит, но мои мысли все ещё где-то далеко.
Мои мысли все ещё сосредоточены на его руках на моём теле, скользящих по нему, лаская каждый дюйм. Его губы на моих, когда наши языки встречаются. Его бедра прижимаются к моим, его эрекция давит на меня прямо перед тем, как он заставляет меня вздыхать, забываться.
— Лилибаг? — Похоже, его это забавляет.
О Боже, неужели я сказала всё это вслух?
Мои глаза встречаются с его, и я уверена, что моё лицо краснеет, когда он понимающе улыбается мне.
— Кино? С этими шоколадными фигурками.
Я не могу сдержать смешок.
— Это не шоколадные фигурки. Они Умпа Лумпы.
— Умпа-Лумпа, Хумпа-Пумпа, Шоколадный стрелок. Это всё одно и то же. Как называется этот фильм?
— Ты только что сказал Шоколадный стрелок вместо Умпа-Лумпа? — говорю я, искренне смеясь.
Он пожимает плечами.
— Похоже на то. Название?
— Чарли и шоколадная фабрика.
Менее чем через несколько минут Колин оказывается со мной в постели, прижимая меня к себе, когда по его телевизору начинается транслироваться фильм.
ГЛАВА 31
«Мы на правильном пути к плохой карме» — Rock Bottom by Hailee Steinfeld, DNCE.
Колин
Заходить на кухню в шесть утра — это единственное, чему я не научился.
Пока я не осознал, что это может быть приятно.
Как только я спускаюсь по лестнице, я вижу кухню, и мои глаза падают на Лили, стоящую перед плитой.
Она готовит завтрак. Снова.
Я не помню, чтобы когда-нибудь в этом доме пахло свежей клубникой, бананами или даже блинами. Но с тех пор, как Лили приходится оставаться здесь, она готовит завтрак каждое утро.
И я быстро понял, что она любит блины. Не обычные, нет. Лили кладёт в тесто клубнику и бананы. Кажется, теперь это мой любимый вид блинчиков.
Честно говоря, я даже не знал, что это такие бывают. Очевидно, что бывают, но я не расстраиваюсь по этому поводу.
— Доброе утро, — говорит Лили мягким и сонным тоном. Не думаю, что она так давно проснулась, если верить её сонному голосу.
Она не смотрит на меня, просто продолжает готовить, когда я подхожу к ней.
Стоя прямо за ней, я медленно и так нежно обхватываю её руками, опуская голову, пока мой губы не оказываются на уровне её уха.
— Доброе утро, mi sol, — прошептал я, а потом поцеловал её в висок.
Она дрожит, но я не думаю, что это из-за моего прикосновения. Её кожа холодная, она замёрзла.
— Ты должна была потеплее одеться перед тем, как спуститься сюда, — сказал я, потирая руки вверх и вниз, чтобы согреть её. Она хихикает.
— Может, я хотела, чтобы ты согрел меня.
Прежде чем ответить ей, мой телефон завибрировал. Как бы я не ненавидел проверять телефон, когда я с Лили, я знаю, что должен.
Я отдаляюсь от Лили, чтобы ей было комфортно и достаю телефон из кармана, когда иду за кухонный стол, занимая место.
Эйра: Чем занят?
Что бы Эйра ни планировала (в шесть утра), это не может быть чем-то хорошим. Она никогда не спрашивает, чем я занят.
Колин: Собираюсь завтракать. ¿Por qué? (Прим. пер.: А что случилось?)
Эйра: Вчера ты не пришёл домой. Можем ли мы сделать что-нибудь весёлое сегодня? Я знаю, что у тебя есть занятия и тренировка, Papá (Прим. пер.: Папа) мне сказал. Но Колин, сегодня ты мне очень нужен.
Как я могу отказать ей? Никак.
Эйра: И приведи Лили, если она хочет. ¡Te quiero, Colin! (Прим. пер.: Люблю тебя, Колин!)
Вздыхая, я борюсь с желанием, чтобы не застонать. Сказать Эйре, что Лили — моя девушка, что является полной ложью, было худшим решением, которое я когда-либо принимал.
Лили ещё не знает, что она моя девушка.
Вместо того чтобы продолжать писать своей сестре, я решил позвонить ей. Это не только легче, но и, я должен услышать её голос, пока не стало слишком поздно.
Она сразу же берёт трубку.
— ¡Ay, Colin! Es bueno que llames. (Прим. пер.: О Колин! Как хорошо, что ты позвонил).
Конечно, хорошо, что я позвонил. Я знаю, что Эйра тоже предпочитает звонки, нежели смс.
— Чем ты хочешь заняться, enana? (Прим. пер.: гном) — спрашиваю я, обратив на себя внимание не только Эйры, но и Лили.
— Лили катается на коньках? Мы могли бы пойти на каток, quizás (Прим. пер.: может быть)? О, мы можем научить её, если она не может кататься на коньках. Это тоже было бы весело!
Эйра слишком взволнована для человека, кому положено быть прикованным к постели и едва способным стоять на ногах. Особенно в предвкушении возможного катания на коньках.
— Не хочу тебя расстраивать, enana, но она может. Однако я не думаю, что она пойдёт. Дай я спрошу у неё.
Я точно знал, что Лили повернёт голову, а потом нахмурится, как только я произнёс свой второй вопрос. Но ради Эйры, я должен спросить.
— Лилибаг? — Она хмыкнула, дав мне понять, что слушает. — Эйра спросила, можем ли мы покататься на коньках вместе. Я знаю, что ты не ступаешь на лёд, но….
— Я не могу, — прерывает она, хмурясь и поворачиваясь лицом ко мне. Милый, маленький и раздражённый хмурый взгляд. — Ты знаешь, что я не могу. Я знаю, что мне это понравится, но я не могу начать делать то, что мне нравилось, только чтобы оставить это снова через пару дней.
И это на два дня меньше того, что мне бы хотелось. Сегодня пятое октября, то есть осталось всего три дня. Два из которых предназначены для меня.