Эльф в подарок

— Они хоть живы? Я бы не хотела проблем.

— Живы, просто наказаны за неподобающее поведение в его временном доме. Я пока не понял, как именно.

— Хватай галету, успеешь съесть ее по дороге. Придем — узнаем. Вниз предлагаю спуститься на веревке через окно.

— Могу я узнать, куда мы так спешно отправляемся?

— К источнику, мне нужно зарядить артефакты. Хочу узнать, для чего они созданы. Кстати, ты можешь посмотреть мой свиток, только быстро? Если ты в этом что-нибудь понимаешь. Я хотела попросить Грега, но думаю, что теперь не стоит, даже за деньги, пока он не успокоится. Документ прилагался к артефактам, но в нем что-то не то написано, или я чего-то не понимаю.

Адриан вцепился в манускрипт, словно голодающий в последнюю корку хлеба. И где тот мнимо робкий и стеснительный раб? Цепкий взгляд, жестко очерченные скулы, мягкие губы сурово поджаты. Между бровей залегла легкая тень, будто морщина.

— Шерли, передайте мне артефакты, я должен сличить рисунок. Вы абсолютно правы, текст искажен.

Опять «Шерли». Напомнить, чтоб называл госпожой? Хотя, зачем мне это надо, Шерли звучит куда мягче и мелодичней. Протянула ему округлые диски с рисунком по краю. Стоит, что-то сличает, пытается ухватить смысл.

— Я не уверен, что это действительно стоит заряжать и тем более таким варварским способом — просто окунув в источник. Да еще в светлое время суток. Хотя, если это недалеко, еще можем успеть до полного рассвета.

— Это еще почему? Тут руны вызова дождя, рытья каналов и силы. Аграрные. Зарядить, как следует, и продать. А если ты еще и свиток расшифруешь… В нем же инструкция, верно? Продадим подороже. То есть, продам.

— Так-то оно так, да не так. Поднесите ближе магический огонек и навесьте полог тишины, самый мощный. Я сейчас объясню свою мысль. Где вы их, вообще, смогли раздобыть? Впрочем, не мое дело.

Докатилась, подчиняюсь невольнику, а впрочем, почему бы и нет. Может, он прав? Вряд ли, конечно. И поставить его на законное место скоро будет довольно сложно, если по-доброму.

— Итак, смотрите, это руна "дождя". Дождь идет сверху вниз, и он прозрачный или голубой, образует в итоге поток, верно? Тут же капли поднимаются вверх из земли и рассеиваются паром. Зеленые капли.

— Просто переверни амулет, и капли опустятся вниз.

— Не поможет, я правильно его расположил. На втором амулете — это не земля. То есть земля, конечно, но как бы изнутри, глубже, и в ней проложены каналы. И на последнем, тут вы правы — руна силы. И что мы имеем в итоге? То есть вы, конечно.

— Что?

— Первый амулет находит капли магии и рассеивает их над поверхностью, второй образует магические каналы, а третий концентрирует в них развеянную первым силу. Это даёт возможность собрать природную магию в потоки, если ее хоть сколько-нибудь есть, и заряд в источнике разнесет тут все. Будет катастрофа, мне даже страшно представить, что именно может произойти. Их запускают иначе. В свитке действительно есть инструкция, но она зашифрована. День-два, и я разберусь. Может, и за пару часов, но тут уж как повезет. Полагаю, она так же содержит секрет производства артефактов такого рода, иначе никто бы не стал ее шифровать так просто.

— Ты уверен? — ошалело спросила я.

— Абсолютно, я много лет работал с подобными вещами, но держу в руках, признаться, впервые. В Краю Туманов в таких артефактах необходимости просто нет, а в Империи их никто не умеет производить.

— Насколько они мощные? На что их хватит?

— На работу нескольких магов, они подстраивают поток под ауры кого-то конкретного. Скажем, они могут работать на вас и двоих ваших друзей.

— Ничего себе! А в твоем свитке что? Где ты его, вообще, взял?

— Он выпал из оконной рамы совершенно случайно. Там тоже говорится про магические потоки, госпожа. Мне до сих пор очень стыдно, что я осмелился его взять, не спросив вас. Просто мне так хотелось хотя бы ненадолго иметь возможность окунуться в любимое дело. Изучать, читать, вникать в смысл старинного текста, разгадать его тайну. Простите меня.

— Конечно. Ты так любишь вот это вот все? Я тогда буду приносить тебе самые заковыристые вещички из гильдии. Там часто такое попадается, ребята волокут, кто что находит из укромных местечек разных миров, а потом не всегда сами могут разобраться. Нам еще и приплатят.

— Вы не шутите? — эльф заглянул мне в глаза.

— Нет, зачем? Хочешь — возись, я буду только рада. Это не освободит тебя от хлопот по хозяйству, но в квартире не так много дел.

— Спасибо, это очень щедро. Могу я еще спросить вас о дальнейших планах на меня?

— Да, конечно.

— Вы планируете меня использовать сами? Или? — невероятно серьезное выражение глаз цвета серого камня, мигом побледневшая кожа, трепет ресниц. Что этот ушастый возомнил обо мне? И неужели он мог такое представить?

— Я никогда ничем своим ни с кем не делюсь. Ты меня понял?

— Да, благодарю, это очень хорошая новость, — у невольника опустились напряженные плечи, и будто бы заиграла какая-то шальная улыбка в уголках губ.

— Тогда… тогда я расскажу вам значение второго свитка, и вы сами решите, как с ним поступить. Я почти расшифровал текст, и он поистине невероятен.

— Невероятны эти три амулета, а если ты еще узнаешь, как их можно создавать, то считай, мы богаты! Куплю квартирку побольше. В этом же доме, но на третьем этаже, там как раз одна продавалась, большая и довольно удобная, с балконом и лесенкой на чердак. Чем выше расположена квартира, тем она лучше. Лезь следом за мной. Эти артефакты я заряжать теперь, точно, не стану. Спасибо, ты молодец, что предупредил. А вот остальное мое барахло зарядить в источнике просто необходимо. И твой амулет тоже. Да тише ты, я не хочу, чтобы кто-нибудь за нами увязался.

— Все спят. Кто-то, правда, лежит прямо у нас под дверью и это не Грег.

— Спит, или?

— Легко ранен, но спит. Я чую запах уже подсохшей эльфийской крови. Думаю, он тут расположился, чтобы служить вам охраной.

— Угу. Надеется, наверное, что меня будут убивать, а он тут как тут и спасет.

Глава 24

Адриан

Неширокая дорога выстлана тонкими круглыми спилами прозрачного розоватого кварца. Они играют переливами множества прожилок, светятся, будто бы соревнуются между собой, отражая первые лучи зарождающегося на горизонте солнца нового дня. Трепещут белыми листами кусты, растущие вдоль нашего пути. Их прозрачные тонкие белые ветки рождают целую паутину кружевной тени, она ложится на правую часть дороги словно оправа. Тысячами ног отполирована эта дорога до зеркального блеска. Кто ее здесь сложил и для кого? Неужели для всех? И для глупого, попавшего в рабство эльфа, тоже? Хочу ли я теперь обрести свободу? Хочу. Но не захочу обрести свободу от своей госпожи.

Пять лет назад я искренне не понимал мужа своей сестры. Как можно добровольно принять на себя служение женщине, встать за ее спиной, стать ее тенью в подлунном мире? Добровольно получить брачную татуировку на запястье, которая лишит тебя своей воли во веки веков, и в своей сложной вязи будет подобна рабскому клейму и ошейнику. А теперь? Что изменилось для меня этой ночью и этим утром? Почему я готов остаться рабом при ней, вместо того, чтобы попытаться выменять на свободу знание того, что написано в свитке. Неужели со мной приключилось самое страшное, незыблемое чувство — любовь? Или это просто страсть, желание завладеть ею, пройти до конца, выпить наслаждение полной чашей? Ведь она не эльфийка, она не блюла себя для жениха и даже не скрывает этого, скромности в ней нет ни щепотки. Зато она заботлива и смешлива. А ее неидеальные по эльфийском меркам формы тела вызывают во мне бурю искреннего восторга. Может, это прорастает в моем сердце любовь? Страшно. Если это так, то я навсегда потеряю свою волю, не смогу расстаться с госпожой, буду вынужден ей служить добровольно. Стоит попытаться задушить в себе этот росток, если я надеюсь скинуть рабский ошейник и вырваться когда-нибудь на свободу. Только подумать проще, чем сделать. А свободным я ей буду не нужен. Кто захочет взять в мужья эльфа, опороченного в прошлом рабским клеймом и недоимкой в казну? Абсолютно никто. Тем более, что Шерли считает меня вором. Сбежать от нее, нарваться на то, чтоб продала, очнуться от этого опасного чувства, пока оно не захлестнуло меня окончательно, и не превратило в покорного раба, живущего только во имя служения женщине.