Эльф в подарок

— Не поняла? Ни к какому, очевидно. Я что, так сильно ругалась? Так это не со зла, просто переживала. Я всегда так кричу, когда переживаю, привыкай. Иди лучше, вымойся, чистые полотенца еще были, можешь взять из тумбы там, в душевой. Голодный?

— Спасибо, я сыт, госпожа. Вы позволите мне постирать штаны? Они все в земле.

— Конечно.

Интересно, а что он наденет вместо штанов? У меня, вообще, скоро гости придут. Или стратегия соблазнения хозяйки изменилась?

— Выйдешь из душа, завернись в полотенце и иди в свою комнату.

— Как пожелаете, моя госпожа.

Адриан

Когда же, наконец, я научусь прятать свою неуемную гордость? Что стоило стерпеть дерзость тех двух идиотов? Их пустые слова, отражение их пустотелых голов. Тем более, что я теперь лишь раб. Существо, для которого гордость — невозможная роскошь. Надо научиться терпеть. Знать бы еще, что творится в мыслях Шерли. Странное по звучанию имя, похоже на что-то знакомое, какую-то редкую сладость. Наказывать она меня отказалась, вместо этого отправила в душ. Почему так? Ведь во дворе грозилась убить, да и потом отругала за то, что не известил о ссадинах на ногах. Не понимает природы нашей расы? До утра, точно, все заживет. Или тут замешано что-то другое? Может статься, я должен скрасить досуг этим вечером не только ей, но еще и ее друзьям. Хоть бы это было не так.

Или она просто такая невероятно добрая? Я бы даже работника, посмевшего разгромить мне полдома и снести стену наказал по всей строгости. А если бы еще и подравшегося во дворе дома, где я живу, где все меня знают, спровоцировавшего своим неподобающим поведением скандал с соседом, даже не знаю, что бы сделал. Сократил бы оплату за труд или еще что-то придумал.

А тут тишина, словно и не было ничего. Даже полотенец мне своих не пожалела. И мой неподобающий тон, после того, как я со всего маху врезался в стену, она стерпела. Слишком добрая у меня госпожа или я еще просто чего-то не знаю, не понял?

Теплые струи воды приятно ласкают тело, ноги уже просто зудят, заживая. Синяк на бедре перецветает в сиреневый. Крепко она меня приложила, впрочем, сам виноват, нечего было лезть вперед. Обернулся пушистым полотенцем. Нервы дают о себе знать, уже сутки не ел и особо не хочется. Да и как знать, где она меня станет кормить и чем. Подожду пока, уложу мысли в своей голове, постираю штаны. Думал, придется надеть их сразу, еще мокрыми, но Шерли предпочла видеть меня завернутым в полотенце. Интересно, зачем? Чтобы было удобней раздеть? Надо как-то подготовить себя к этой ночи. Смириться с тем, что мне придется ее ублажать любыми возможными способами и терпеть все, что она захочет со мной сотворить. Если это будет порочная связь из тех, о которых рассказал мне Котенок, я тоже должен смириться. Если же мне повезет, и она просто потребует ласки, что ж, я, наверное, готов. Главное, забыть традиции Края. Забыть, не помнить, вытравить из души понимание того, кем становится и кем зовется тот, кто не сохранил себя до свершения брака. В моей жизни нет теперь места ни брачной татуировке, ни искренней клятве. Просто тело, которым воспользуется, как того хочет, милая, добрая, я хочу в это искренне верить, госпожа.

Отжал штаны, насколько уж смог, успешно, затянул крепче полотенце на бедрах и вышел наконец-то из душа. Лучше б не выходил. Слишком сильно погрузился в свои идиотские мысли. В холле замерли двое мужчин, оба, не отводя взгляда, с интересом меня изучают.

— Это он?

— Да. Красивый, правда? — кровь бросилась к лицу. Я постарался укрыться за сосульками мокрых волос.

— Очень. Тебе повезло, Шерли. Не знаешь, с чего вдруг ты попала в такое расположение правящей династии?

— Понятия не имею, но я доставила принцессе кое-что очень нужное.

— И тем не менее. Она довольно скупа на подарки для всех тех, кто значительно ниже ее по статусу. Прости, но между вашим положением в Империи — бездна.

— Я сама это знаю. Адриан, иди к себе в комнату.

— Как пожелаете, моя госпожа, — похромал я в свой уголочек в этой квартире.

Вошел в комнату и не поверил глазам. Гора белья, сотканного из драгоценной ткани самого дорогого цвета, ковер на полу, комод, одеяла. Все самое лучшее, самое редкое. Она, точно, сама доброта. Такое отношение к невольнику, тем более, после всех проступков, что я учинил. Фантастика.

И тут мой взгляд зацепился за выразительный крюк в стене, скользнул ниже, и я увидел прочный шнур, а рядом с ним предмет неясного мне пока назначения наподобие тех, с которыми мне дал ознакомиться Котенок. Или это все-таки просто тонкая узкая ваза, рассчитанная на один дорогой цветок? Раньше я бы так и подумал, да только у вазы должно быть плоское дно, и не должно быть прорезей по верхнему краю, пусть даже узорных. Мерзость какая. Крюк, этот предмет. Все ясно, ночь, похоже, будет незабываемой. По крайней мере, для меня точно. Еще и оставила на виду, чтобы я сразу заметил и понял. Скинул все в пустующий ящик комода. Накинул на крюк мокрые штаны, чтоб не видеть только. Что придумать? Ее ласки, точнее то, как она их представляет, мне придется от нее стерпеть. А если не выйдет? Главное, чтобы те двое ее друзей не стали меня трогать. Как перетерпеть эту ночь? Смогу ли я это сделать? А если нет, что тогда? Что можно придумать, чтобы избежать всей этой мерзости? Нарваться на недовольство, даже агрессию? Сбить их настрой на «чудесную» ночь, или это их только раззадорит?

Пока что вывести ее из себя не вышло, хотя я нарушил все мыслимые правила жизни в нормальном доме. Умолять? Так язык чрезмерно гордого эльфа не повернется.

Из ее спальни раздался грохот тяжелых шагов и затих у моей двери. Я попался, хочу — не хочу, а из лишённого прав на свою волю тела мне не сбежать.

Глава 12

Адриан

На пороге возник один из гостей моей госпожи, я замер напротив двери, запоздало опустив глаза в пол, и снова вскинул голову. Ну уж нет, так просто я себя сломить не дам, чего бы мне это ни стоило позже. Иначе жизнь потеряет всякий смысл, всякую точку опоры. Стерпеть насилие — это одно, отдаться по доброй воле, да еще мужчине, это совсем другое.

— Ложись на живот на кровать, ноги чуть свесь.

— Нет, — постарался я ответить как можно более сдержанно.

— Так ты же из борделя, да? Шерли сказала.

— Да, но трогать себя по доброй воле я не дам.

— Тише, успокойся. Я не твой клиент, я друг Шерли, целитель, мы вместе учились в академии. Я не думал, что мне придется сегодня кого-нибудь лечить, тем более, здесь, поэтому не захватил артефакты. Придется осмотреть тебя по старинке, руками. Твоя госпожа попросила.

— Я здоров и благодарен госпоже за беспокойство. Меня не надо осматривать — голос предательски треснул, выдавая с головой скрытый ужас.

— Это теперь не тебе решать, а Шерли. Да я и сам видел твою хромоту. Тогда ложись на спину, если тебе так будет спокойней, а ноги чуть согни в коленях. Я посмотрю, что с твоими ступнями, Шерли сказала, там могут быть иглы.

Я остался недвижим. Страшно, а с другой стороны, быть может, госпожа, действительно, решила проявить обо мне заботу?

— Мне позвать госпожу?

— Не стоит.

Я лег на мягкую прохладу еще не застеленного матраса. Логично предположить, что если б мужчина пришел сюда за чем-то другим, то сначала приказал бы мне расстелить постель.

— Тут еще и хороший ожог, впрочем, он-то уже почти зажил. Ссадины — это тоже мелочи, а вот пара шипиков есть. Сейчас достану их пинцетом, увел у твоей хозяйки из косметички под это дело. Потерпи. Есть! И больше никогда не трогай ее артефактов, там и не такое бывает. Мы в академии как-то стащили у нее из комнаты джем, оказалась та еще гадость — споры грибов в среде. Расползлись по всей комнате, даже с потолка свисали розовыми гроздьями. Терпи! Всем этажом ели эту гадость. Нет, сначала было даже вкусно. А вот потом… И ведь урожай все равно надо срезать, пока он не пророс в шкафу между тетрадей. Все, молодец, я закончил, вставай.