Страница 15 из 40
Двадцатая глава
– Ты мне привезёшь внука на Новый год? – спросила устало Ираида Александровна.
– Нет, Данилка на все каникулы в Анапе. У моей мамы. Подальше от скандалов, – ответила я.
– Жаль. Ты вроде обещала ко мне его завезти? Я бы хотела с ним увидеться. Пусть после каникул, – попросила свекровь.
– Знаете, после выходки Владислава желание общаться с вашим семейством у меня резко уменьшилось, – резче, чем нужно ответила я.
– Что он натворил ещё? – встрепенулась Ираида Александровна.
– Выставил меня из дома с одним маленьким чемоданчиком, что собрала его любовница. Причём вещи сына он и не подумал мне отдать. Кстати, Ирина Андреевна при этом была в нашем доме на нашей семейной кровати. Вы меня извините, но есть предел и моей лояльности. Счастливо оставаться, Ираида Александровна. – отчеканила я.
– Где ты сейчас? Погоди! Приезжай ко мне! Не бросай трубку, Вероника! – слышала я торопливый и встревоженный голос свекрови, пока не нашла трясущейся рукой кнопку отбоя.
Сегодня тридцатое декабря. Завтра Новый год. Я сижу одна в холодном номере затрапезной гостиницы.
Отличный итог десятилетней семейной жизни!
Маринка вчера тащила меня к себе, но я не поехала.
Не хочу.
Мне нужно побыть одной.
Среди сочувствующих взглядов на чужом празднике жизни мне будет совсем плохо. А сейчас не время себя жалеть. Я расклеюсь и ничего не успею к возвращению сына. Кстати, нужно заранее заказать билеты.
После праздника я начну искать квартиру под съём. Обустраивать её, чтобы привезти туда после каникул Данилку.
Денег на первое время мне хватит. Я вполне прилично зарабатываю. Если не шиковать и не покупать ничего дорогого, и если забрать свои вещи и вещи сына от мужа, то жить можно и на съёмной квартире.
Развод пройдёт быстро, я так думаю. А вот раздел затянется надолго.
Сегодня с утра говорила с юристом.
Он подал до праздников заявление. Теперь суд определит размер делимого имущества и будем бодаться.
А сейчас я подготовила список квартир и риелторов, которых нужно обзвонить первого и второго января.
Сегодня отработала смену, не заметив как. На злости и ярости. Сейчас, сидя в чужом номере, чувствовала, что сил нет. Ни на что. Сижу и тупо пялюсь в окно. Где-то рядом кипит жизнь. Люди собираются встречать Новый год. Надеются на чудо. Собираются семьями. Делятся теплом. Улыбаются. Любят друг друга.
Только я сижу одна среди чужого казённого быта. Как вне времени и пространства. Будто выкинуло меня из картины, из ткани мира. Будто мои нити судьбы безвольно висят с полотна великой пряхи…
Телефон вновь зазвонил, но я, глянув на вызывающего абонента, выключила аппарат.
Сил на то, чтобы опять объясняться со свекровью, у меня не было.
Хорошо, что завтра на работу.
Не сидеть одной и не ковыряться в своей жизни. Не перебирать бусинки-события. Не искать, не сомневаться в бисере моего семейного счастья.
Оно было у меня. У моего сына.
И совершенно наплевать, было ли это счастье у моего мужа.
Я сотру его с картины моего прошлого. Заретуширую. Буду воспринимать сквозь призму своего восприятия.
Реального Владислава больше знать не хочу!
Его нет для меня больше.
Он – просто функция. Оппонент в разделе имущества и ответчик в моём судебном иске.
А ответчик недостоин эмоций!
Я завернулась в одеяло и легла в холодную постель. Мне теперь всё время холодно. Ледяные руки и ледяные ноги.
И горячая ярость под коркой льда в груди…
Тридцать первого декабря после работы я не поехала в гостиницу, а пошла куда глаза глядят по улицам города.
Город, вначале тревожный и спешащий с последними приготовлениями, с опоздавшими и немного ошалелыми жителями, постепенно обрастал праздником.
Одевался в него неторопливо, словно красавица, собирающаяся на бал.
То тут, то там раздавались звуки хлопушек и петард и крики поздравлений.
В окнах домов зажигались разноцветные гирлянды, перемигиваясь с нарядными огнями улиц.
Я вышла к реке и невольно залюбовалась видом моего прекрасного, вечно юного и древнего города. Каменный мост, рядом с бывшим кинотеатром «Ударник», где смотрено-пересмотрено было столько прекрасных фильмов в своё время, превратился в сказочное сооружение, мост в мечту, сверкая огнями и маня иллюминацией.
Правее пешеходный горбатый мостик не уступал, а в некотором роде и превосходил оформлением своего старшего брата.
Я вынырнула на Кадашевскую набережную мимо одноимённой мрачной громады древней церкви, и море новогодних огней ослепило меня. Ошеломило. Словно из глубины тёмных веков я порталом переместилась в современность. Рывком.
Перейдя Яузу, я попала в поток счастливых людей, спешащих к центру города. На Театральную и Красную площадь. В искрящийся Александровский сад.
Было очень странно ощущать себя. Словно я залезла с перевёрнутым лицом на чужой праздник жизни. Не мой праздник.
И мне неловко перед людьми за своё несвоевременное горе.
Пробегающий мимо молоденький парнишка в расстёгнутой нараспашку дублёнке и без шапки, осыпая снег с кудрей, взорвал хлопушку прямо перед моим лицом и, улыбаясь шальной улыбкой, сверкая белыми зубами, прокричал мне:
– С новым счастьем!
А собственно, почему бы и нет, робко улыбнулась я.
Двадцать первая глава
Утром первого января, не успела я ещё всем отправить открытки с поздравлениями, мне позвонила Ираида Александровна и со слезами в голосе умоляла встретиться. Ей нужно было срочно со мной поговорить.
Мы пересеклись у метро «Университет» буквально через полчаса после телефонного разговора и потопали по Ломоносовскому вдоль особенно яростно дребезжащих поутру трамваев в сторону Ленинского.
Падал тихо меленький снежок, стыдливо покрывая следы ночных петард. Было стыло и одиноко.
Свекровь казалась сильно расстроенной. Я, честно говоря, её такой и не видела никогда. Даже предложила вызвать скорую.
Но Ираида Александровна, усмехнувшись, отказалась, уверяя, что самое страшное уже произошло, и она обязана мне рассказать. А потом уже можно расслабляться с врачами. А таблетки она и сама уже выпила.
В тягостном молчании, под медленное оживление с трудом просыпающегося после праздника города, мы добрели до кафешки за театром Джигарханяна. И, наконец-то уселись в тепле.
Ираида Александровна, оказывается, с утра первого января, не откладывая в долгий ящик, отправилась к сыну домой.
«Ага. Поздравить с новым счастьем», – подумала я и приготовилась слушать, отпивая свой капучино. Если сосредоточится на посыпанной корицей молочной пенке, то можно легко делать вид, что это нормально – встречаться со свекровью первого января в кафе, чтобы выслушать новости о личной жизни моего мужа…
Как и предполагала Ираида Александровна, в квартире она застала заспанного со следами празднования Владислава и Ирину Андреевну.
Свекровь тяжело вздохнула и положила ладони на стол, рядом с исходящей паром чашкой ромашкового напитка. Ей явно тяжело было говорить со мной. Больно вспоминать.
– Я хотела бы поддержать тебя. Выразить тебе свою поддержку. Я очень радовалась, что вы были вместе. Я полюбила тебя, как родную. Это были десять лет моего счастья. Поэтому я направилась в квартиру Владислава. Хотела своими глазами посмотреть на ситуацию и выгнать Ирину, – начала свой рассказ Ираида Александровна, поднимая на меня взгляд воспалённых глаз.
– Понимаю. – спокойно ответила я.
– Помни, пожалуйста, что я тебе не враг. Я всегда тебе помогу, как смогу. Данила и мой внук тоже, – проговорила она, глядя мне в глаза, нервно перебирая ухоженными пальцами салфетку.
– Я помню, – отвела я взгляд от резко сверкнувшего острыми гранями на пальце свекрови камня.
– Владислав встретил меня холодно. Заявил, что своими претензиями и словами я нарушаю его личное пространство. И что я не имею права вмешиваться в его личную жизнь. Слово за слово, мы поругались. Я пристыдила Ирину. Она фыркнула, поджав губы, а мой сын сообщил мне о том, что у них будет ребёнок. Я теперь в замешательстве. Понимаешь, я не могу теперь действовать так, как я хотела. Он всё-таки мой сын. И это мой внук. – вздохнула Ираида Александровна.