Страница 23 из 169
Но земляне были даже слишком, запредельно самонадеянны. Я попросила у них бумагу и чернила, а они никогда не пересчитывали листы. Не обыскивали мою комнату, хотя я прятала свою карту не настолько талантливо, чтобы её невозможно было найти. Не задумывались, что я стану что-то утаивать — ведь смысл мне был? Не следили за мной в медицинском крыле и в подобии лабораторий, что у них получилось соорудить. Не трудились осмотреть карманы и обыскать, не припрятала ли я чего в их порой чрезмерно свободной одежде. Они, видимо, не понимали, зачем. Что способна сделать одна девчонка без оружия и друзей в их многотысячном городе, кроме как подчиняться и жить, дозировано выдавая им тайны технологий забытого будущего?
Но на стороне девчонки были все достижения науки и техники двадцать второго века. И это было не так уж и мало, как могло бы показаться на первый взгляд. У них была наполовину заполненная таблица Менделеева, будто её писал двоечник пятого года обучения, когда у меня в голове она хранилась в деталях вплоть до атомной массы и валентности каждого элемента. У них на производствах был оксид железа и алюминиевый порошок, безобидные по отдельности. А у меня — знание, что при наличии магниевой стружки в нужной пропорции эти два ингредиента превращаются в адское пламя, которое в принципе невозможно потушить. Пламя, которое с лёгкостью режет сталь, титан и чугун при температуре свыше двух тысяч градусов. Дверь моей темницы не казалась больше такой же неприступной, а земляне — такими уж умными.
И чем больше я записывала свои знания, тем больше думала, что земляне никогда и не думали отпускать меня обратно. В лучшем случае они собирались вытащить максимально много до тех пор, как меня погубит вирус, и на этом все, ведь лекарства у них не было. Возможно, действительно собирались заставить участвовать в этой дурацкой войне за бункер на абсолютно неправильной стороне, кто знал? Именно поэтому в своих записях для них я ограничивалась только медицинским справочником болезней и лекарственных средств, а также краткими знаниями в селекции, в какой я и вполовину не знала столько, сколько в медицине. Рассказать им про термитную смесь, которую я собиралась использовать при побеге — подписать смертный приговор и нам, и горцам. При достаточном количестве и качестве ингредиентов этой штуки могут не выдержать даже стены бункера, пережившего ядерный апокалипсис.
Анье нравилось беседовать со мной — так мне подумалось по её многоразовым визитам. Отвечать ей так же дерзко, как и Беллами, у меня редко хватало смелости, она всем своим видом излучала спокойную уверенность и мудрость. Потому чаще всего я успевала прикусить язык до тех пор, как говорила что-то необдуманное. Но не в этот раз, наэлектризованная беспокойством и переживаниями.
— Я хотела бы рассказать обо всём, что увидела здесь, своим людям.
Я решила хотя бы попытаться уговорить их на это, но Анья только усмехнулась:
— Что именно ты хотела бы им поведать, Кларк?
— Что новая земная цивилизация превзошла все мои ожидания, — честно ответила я. — Но нам по-прежнему нужно лекарство или хотя бы какое-то средство, которое не позволит умереть раньше времени.
— И это всё? Больше ничего?
Я отрывисто вздохнула. Разумеется. И правда надеялись, что я вытащу хоть что-то из горца и сразу же расскажу. Нет уж. Чёрта с два.
— Я уже говорила, что у нас нет намерений с вами воевать. И вы прекрасно знаете, где найти наш лагерь. Если не хотите отпускать, то позвольте хотя бы поговорить. Каждая секунда стоит жизней!
— Я понимаю. Но здесь, к сожалению, не могу оспаривать решения командира Густуса. В таких вопросах последнее слово за ним. Увы, он непреклонен, — сказала она мягко. — Впрочем, не расстраивайся. Беллами придёт к тебе после обеда.
— Что? Зачем? — тут же напряглась я.
— Ты не рада? Вы так и не подружились? Жаль. Тогда скажу ему, чтобы больше тебя не беспокоил.
Сердце будто подскочило к горлу. С одной стороны, это ли не то, чего я так хотела? Больше его не видеть? Не думать? Не вспоминать? Это было бы отлично. Просто замечательно. Но с другой… какое Анье вообще было дело до того, подружились мы или нет? Вряд ли это был просто праздный интерес. Беллами ведь подчинялся Густусу. И при этом почему-то слушался не только его. Её тоже. Значило ли это, что он и прежде приходил по её просьбам? Неужели они что-то задумали? Что-то, связанное со мной? Что?
Вдруг, отказавшись пережить немного стыда и отвращения, снова оказавшись с командиром лицом к лицу, я позорно упущу билет отсюда?
— Нет-нет, — возразила я излишне поспешно. — Я… просто не ожидала. Мы не виделись уже около недели. Здорово, что он наконец нашёл время.
— О, — выдала она в ответ многозначительное. — В таком случае, полагаю, сегодня отличная погода для тренировок.
Тренировок? Я недоуменно нахмурилась, но спросить не успела. Анья уже сменила тему, возвращаясь к вопросам о «Ковчеге». А Беллами потом действительно пришёл, как она и обещала. Снова повёл меня куда-то по уже знакомым городским улицам в полном молчании. Его лицо ничего не выражало, а я размышляла с мстительной иронией: каково ему тут плясать под её дудку? В лесах укладывал зверей одной меткой стрелой, а здесь — шестёрка главы совета и не более того. Наверное, это было весьма унизительно. Даже смешно для того, кто прежде строил из себя важного и грозного командира.
Он привёл меня на тренировочное поле, из сухой почвы кое-где торчали пучки пожелтевшей травы. Территорию делили невысокие деревянные заборы, в каждой из секций я видела разные снаряды. Ряд мишеней для стрельбы из лука расположился по соседству с полосой препятствий, дальше стояли соломенные манекены, кое-где тоже утыканные стрелами, кое-где настолько потрёпанные, что становилось жалко.
— Вот что имела ввиду Анья? Эти тренировки? — вопросительно подняла бровь я.
— А ты ожидала какие-то другие? — с нескрываемым сарказмом уточнил командир.
От внезапного волнения едва не запылали щёки. Какого чёрта он говорил? На что намекал? Думал смутить? Вот гад. Пусть стоит как можно дальше. И не смеет пытаться повторить то, о чём я вдруг не могла перестать думать.
— Что за дурацкий спектакль? — возмутилась я.
— По-твоему, самооборона — это дурацкий спектакль? — прищурился он. — Потрясающее безрассудство. Или это глупость?
— Почему вы вообще бегаете по указке Аньи? Вы её секретарь или что-то вроде того?
— Почему ты вообще постоянно дерзишь? Смертница или что-то вроде того?
— Напомню, что вы держите меня здесь взаперти! Мне и правда нечего терять, — резко взглянула на него я.
— Поверь, будь моя воля, я бы с радостью выставил тебя отсюда ещё в первый же день, — процедил командир.
— Даже жаль, что вы такой решительный только на словах!
Он вдруг повернулся, вздохнул, уставившись на меня почти в упор. Даже нахмурился, не скрывая своего раздражения, но я этим особо не насладилась. Замерла от внезапного смятения, когда снова взглянула прямиком в его глаза. Они пугали и волновали одновременно, как весь этот огромный мир. Между нами был всего один шаг. Мне захотелось сделать ещё один — прочь, назад. Но я стояла на месте. Я не испугалась всего этого огромного мира. Не буду бояться и его. Кто он вообще такой?
— Даже жаль, что ты до сих пор не научилась думать прежде чем говорить.
Я зло фыркнула:
— А вы, значит, научились?
— Как видишь, да, раз продолжаю терпеть этот кошмар.
— Зачем? — воскликнула я, надеясь услышать в ответ хоть что-то обнадёживающее. — Зачем продолжаете?
— Это ничерта тебя не касается, — бросил он. Мотнув головой, зашагал в сторону. Бросил через плечо: — Довольно этих препирательств. Идём.
Выдохнув, я пошла следом только чтобы уведомить его, что довольно будет, когда я так решу. Нагнала только у самого стрельбища. У прочерченной на земле линии перед рядом круглых мишеней Беллами протянул мне лук. Я неуверенно взяла его, разглядывая.
— Что ж. Я выбрал это, так как в ближнем бою ты достаточно бесполезна. Попробуем сделать упор на меткость и смекалку. На скорость и хитрость. Это именно то, что делает хорошего лучника отличным.