Сто тысяч миль

Эвелин не соврала. Понимание, что они до сих пор в меня верили, необъяснимым образом придало сил. План начинал вырисовываться в голове сам собой, пока командиры один за другим выражали мне свою солидарность. Жали руку, похлопывали по плечу, говорили краткие слова поддержки. Пусть распри никуда не делись, но сейчас перед лицом врага они не имели никакого значения. И если они просили меня сражаться с ними — кем я был, чтобы отказать?

Окинув взглядом зал, я усмехнулся:

— Тогда нам пора пригласить Его ублюдское Величество на переговоры. Отправим ему письмо, что готовы сдаваться. Выставим условие, чтобы взял с собой Джину и Мэди. Напишем, что сдача города допустима только после того, как мы увидим их живыми и невредимыми.

— Это не будут переговоры равных противников, — возразила Индра. — Они изначально смогут диктовать свои условия.

— Зато мы выиграем время — не надо будет искать их по бескрайним лесам. Сразу встретимся лицом к лицу. А там будем смотреть по обстоятельствам.

— Готовимся к битве?

— Само собой. На рассвете — срочная мобилизация всех отрядов. Полный список всей техники и её состояния должен быть у меня на столе не позже полудня. У нас есть считанные дни, чтобы подготовиться. Второго шанса не будет.

— Мы его им давать и не собирались, — усмехнулся Артигас.

И пока все расходились, я смотрел на огромную карту на стене. Когда-то я мечтал целиком победить «Второй Рассвет», но теперь понимал, почему Луна тогда надо мной посмеялась. Сохранить в этом переменчивом мире статус-кво — уже невероятная роскошь. Без техники Небесных у нас не было бы шансов даже на это. Лучшее, чего мы сможем добиться — заставить их отступиться. Передумать к нам лезть. Но раз их не убедило уничтожение огромного лагеря, то разве эта победа сможет? Их нужно напугать до смерти, а не просто изрубить в клочки. Иначе эта война не закончится, и рано или поздно мы проиграем. Для всех я храбрился, но на самом деле понятия не имел, как воплотить это в жизнь.

Отодвинув мрачные мысли в самый дальний угол сознания, я окунулся в подготовку к обороне. Составил письмо для Роана. Посланника разведчики короля перехватили в пустошах и передали ответ, что место для переговоров он выберет сам во избежание засады. Мы должны были встретить его людей в роще недалеко от города.

В вечер перед решающей битвой друзья ледяными изваяниями застыли в моём кабинете. Линкольн рассматривал в карту на стене с самым сосредоточенным видом, Эвелин и Райдер расселись на подоконнике. Индра устроилась на стуле для посетителей, Артигас подпирал собой стену. Я занял своё кресло за столом, глядя на собравшуюся компанию. Мы молчали, хотя на самом деле хотелось кричать. Когда начало казаться, что у нас в самом деле был шанс выстоять, Ледяной ублюдок в последний момент нанёс очередной удар. Или нам хотелось так думать, потому что в противном случае против нас играла сама судьба.

— Сколько ещё его крыс у нас здесь притаилось? Мне начинает казаться, что мы здесь в меньшинстве, — с бессильной злобой проговорила Индра.

— Чтобы отравить воду разведчиков, достаточно было и одного крысёныша. Или просто одного чертовски неудачного совпадения, — сжал кулаки в гневе Райдер. — Мы ничего не знаем. Это бесит!

— Сколько воинов в лазарете? Что говорят целители?

— Не меньше сотни. Нико говорит, это какая-то кишечная бактерия. Она хорошо лечится лекарствами, что вы привезли из Горы, но биться они не смогут. У большинства нет сил даже подняться на ноги, — ответил мне Линкольн. — Не будь у нас этих антибиотиков, почти все из заражённых были бы мертвы. Это хорошая новость. А плохая…

— Не трудись. Мы поняли. Возможно, наши ряды таят на глазах, потому что этот мерзавец перестраховывается, — не дала ему договорить Эвелин.

— Но если он в курсе, что мы не собираемся так легко сдаваться, тогда почему так и не отменил этот фарс? — я взлохматил волосы, во всех смыслах хватаясь за голову. — Переговоры уже завтра, а десятая часть войска в лазарете. Разведчики докладывают, что по лесам с северо-запада к нам идёт не меньше двух тысяч воинов. Скорее всего — больше. Так что если у кого-то есть какой-то гениальный секретный план, то сейчас для него самое время.

Но чуда не произошло. Плана не появилось.

— Предлагаю просто выпить напоследок, — предложил Артигас.

— Поддерживаю, — сказал Райдер. — Я заколебался.

— Я угощаю, — усмехнулась Эвелин. — Остальные? Вы с нами?

— Я иду, — отозвалась Индра.

— Ребята?

— Я пас, — ответил я. Линкольн тоже мотнул головой, отказываясь от приглашения. — Только не напивайтесь там сильно. Выспитесь. Завтра будет трудный день.

— Вот в гробу и высплюсь! А сейчас пора в таверну, тем более забесплатно! — весело потёр руки Райдер.

— Даже не надейся, что я куплю тебе больше двух кружек пива, — бросила на него суровый взгляд Эвелин.

— Жадина!

— Алкаш!

— Идиоты, — закатила глаза Индра.

— А ты зануда, — усмехнулся ей в ответ Артигас.

Отзвуки их взаимных подколов слышались из коридора даже сквозь закрытую дверь. В кабинете повисла напряжённая тишина. Я не знал, что сказать. Линкольн не знал, что ответить на моё молчание.

— Октавия завтра идёт с нами?

— Она уже не раз доказала, что достойна. И Мэди — её семья тоже.

— Хорошо. Тогда увидимся.

— Да. Увидимся.

Я наконец-то остался наедине с собой. Стоило пойти поговорить перед походом с матушкой. Приободрить разведчиков. Присоединиться к товарищам в таверне. Почитать лекции Октавии, в конце концов. Но впервые одиночество казалось таким приятным в своей пустоте. Будь здесь Кларк, я бы, наверное, пошёл именно к ней. Положил бы голову ей на колени, зажмурился бы, когда она зарылась бы пальцами в мои волосы, перебирая пряди. Мы бы молчали, понимая друг друга без слов. И мне бы ничего больше было не нужно.

Но Небесная была не здесь. Наверное, хорошо, что не видела меня таким, напуганным, смятённым и разбитым. В безопасности ли она? Счастлива ли? Я не мог знать. Но хотел в это верить. Хотел остановить этот миг навсегда, пока непоправимое ещё не случилось. Пока солнце безвозвратно не обратило завтра в сегодня, пока жарким пламенем не сожгло эти минуты и нас вместе с ними. Завтра ветер развеет пепел того, что от нас осталось, и его частицы осядут пылью на страницах истории. Кем нас там запомнят? Героями? Злодеями? Глупцами, которые никак не научатся на прошлых ошибках?

Золотое холодное светило постепенно опускалось к горизонту, когда я оглядел наше воинство с едва достроенного бастиона. С севера пронизывающий ветер гнал тяжёлые тёмные облака, затягивая небо серой пеленой. За моей спиной просторная долина была укрыта сияющим белым снегом. Перед моим взором в ровные отряды выстроилось около девяти сотен солдат. Металлические вставки доспехов поблёскивали в косых лучах солнца. Они все смотрели на меня. Верили, что я понимаю больше них. Могу больше них. Что мы победим. Было бы жестоко отнимать эту веру, даже если она была более ложна, чем любая другая.

— Все готовы?

Снизу донеслось нестройное «да!», приободряющие девизы и лозунги.

— Отряды координирует Эрлан из главной башни. Его люди будут контролировать обстановку вокруг города. И передавать приказы командиров. Убедитесь, что чётко выполняете всё, что вам говорят. И, что бы ни случилось, ни за что не оставляйте своих позиций. Защита города — ключевой приоритет. Потери не имеют значения.

— Есть! — вновь отозвались воины.

В пальцах появилась неприятная дрожь. В горле закололо от сухости. Они ждали. Я, как командир, должен был что-то сказать. Речь. Напутствие. Должен был зажечь волю к победе посреди этого безграничного отчаяния. Это та малость, какую я ещё был способен им дать.

— Что ж. Вот мы и перед лицом битвы, которая решит судьбу нашего мира, — начал я, вздрагивая от эха, каким мой голос отразился от каменных стен. — Я знаю, что для того, чтобы встать и бороться, нужна недюжинная смелость. Рисковать собой сложно. Невероятно трудно. Это — само по себе подвиг. И каждый из нас уже совершил его сегодня, решив любой ценой уничтожить короля Роана и всю армию «Второго Рассвета». Даже ценой своей жизни. Ради тех, кого мы любим. Матерей, сестёр, дочерей, всех тех, чьё будущее нам не безразлично. Ради того, чтобы им больше не нужно было бояться и убегать.